похоже на эту надменную суку и убрать из голоса просящие нотки.
— Вы запретили открывать…
— Ванесса, я устала повторять тебе одно и тоже! — злобно рявкнула я, от чего девушка поклонилась и выбежала за дверь. Что за люди, пока не наорешь, даже не почешутся. Интересно, какие секреты с собой унесла Катерина? Именно поэтому я отправила туда эту рыжую бестию. Сомневаюсь, что ее можно чем-либо удивить. Я повернулась к столу, на котором стояла довольно большая шкатулка, чтобы наконец положить эти жемчужные четки и после этого вымыть руки, потому что они вызывали во мне неестественное отторжение.
— Пошли все вон, — я вздрогнула, услышав этот спокойный мужской голос, и повернулась, когда скрипнула и закрылась за прислугой дверь. Риарио стоял в дверях, не проходя дальше, демонстративно скрестив руки на груди.
— Мне так жаль…
Он прервал меня, подняв руку, на что я благоразумно заткнулась, понимая, что мужчина не просто рассержен, он невероятно зол.
— Катерина, у меня состоялся разговор с Вианео. Чем ты вообще думала, когда начала подвергаться такому необоснованному риску! Все, чего тебе удалось добиться — это потерять ребенка. Если ты надеешься, что кардиналы просто так выполнят все твои нелепые требования, то ты очень сильно заблуждаешься.
Он подошел ко мне и, посмотрев в глаза, достал из-за пазухи какие-то письма и кинул их на стол за моей спиной. Я повернулась и дрожащими руками раскрыла одно из них, затем все остальные. Все расписки и дарственные, о которых мы говорили с Асканио были подписаны всеми кардиналами. Написанное на последнем листе говорило о том, что деньги в сумме десяти тысяч дукатов будут на моем счету в банке Медичи в течение недели. Нормальное кидалово, и, главное, прикопаться не к чему. То, что к моим ногам должны были положить сундучок с золотом нами не обсуждалось.
— Ну, они все-таки выполнили мои требования, — произнесла я, не поворачиваясь в сторону мужа. Ожерелье в руке было как нельзя кстати, все же нервы хоть немного успокаивались, когда я совершенно машинально перебирала крупные жемчужины.
— Они не могли их не выполнить, — очень тихо проговорил он, наклоняясь к моему уху. По спине пробежал холодок. Да что с тобой происходит, соберись и перестань себя накручивать. — Это позор для всей церкви, на которую сейчас смотрит не только вся страна. Давление на выборы, неспособность кардиналов утихомирить толпу и одну заигравшуюся сеньору, и это не только на территории папского государства, это у них под носом. Армия не подчиняется им, а толпа разнесла уже половину Рима, оскверняя своими действиями любые упоминания о прошлом папе, тело которого только недавно успело остыть. Они пойдут на что угодно, лишь бы побыстрее закончился этот фарс и тем самым смогут доказать всем, что церковь, в любом своем виде, останется главной силой в Риме. А потом просто убьют тебя, чтобы забрать свое. То, что я благодаря твоим стараниям остался гонфалоньером, коробит их больше всего. За последние двое суток я смог отразить два покушения на себя, и только Бог видит, сколько еще мне удастся пережить. У тебя пара часов, чтобы собраться и уйти из Рима в Форли. За это время мои люди смогут немного утихомирить толпу, по крайней мере, создавая коридор, чтобы ты спокойно смогла выйти из города.
Я резко повернулась к нему, и мы почти столкнулись лбами, от чего он сделал шаг назад и отвернулся от меня. Довольно странное поведение, видимо, семейная жизнь у него явно далека от ванили и сахара.
— А ты? — спросила я. Мне почему-то не хотелось вновь оставаться одной, особенно после слов о том, что меня просто убьют, причем, сказанное ровным ничего не выражающим голосом.
— Я не могу покинуть Рим до того момента, пока не будет избран новый папа, — он повернулся ко мне и бросил на кровать несколько смятых писем, которые видали лучшие времена и явно были написаны довольно давно. — Как там было? Ах да, я не хочу находится подле этого мужчины, который несмотря ни на что навсегда останется рыбаком и торговцем, но я буду сопровождать его в Риме, как было велено тобой, дядя. — Судя по всему, процитировал он, скорее всего, несколько строк из писем, отправленных Сфорца своему дядюшке Людовико.
— Откуда это у тебя? — пытаясь подавить дрожь в голосе поинтересовалась я. Еще бы знать какую хрень она строчила своему дядюшке, миланская марионетка, может, можно было чувствовать себя более уверенно.
— Кардинал Асканио поделился, в каком-то хитром расчёте, возможно, что я просто убью тебя, и кардиналы решат таким образом все свои проблемы, но глаза они мне этим не открыли, я не совсем идиот, Катерина, чтобы не замечать очевидного. — Если бы он мог метать молнии, то сейчас комната превратилась бы в один сверкающий аттракцион. — Невиданная щедрость от тех, перед кем ты так старательно пыталась выслужиться.
— Супруг мой, — я сделала шаг вперед, в надежде хоть как-то успокоить его, ну и, прочитать хоть бегло содержание хотя бы одного из писем. — Я порвала любые отношения с Миланом, находясь здесь, в замке Святого Ангела, именно поэтому…
— Он рассказал правду, я так и понял. Но, знаешь, это было увлекательное чтиво, словно я заново пережил пять лет, только глядя на себя со стороны. Я прекрасно осознаю, что некоторые из этих писем могут попасться на глаза не тем людям и сомневаюсь, что там будет просто нытье избалованной девицы. Поговорим дома, сейчас не то место, где следует выяснять отношения. Может уже наденешь его? Ты же всегда надеваешь это ожерелье, чтобы задеть меня побольнее?
Рука дрогнула, и нить порвалась, давая свободу жемчужинам, которые россыпью посыпались на пол. Это То самое ожерелье, которое подарил Сикст Катерине на ее свадьбу, перед этим сняв с ее шеи подарок Риарио.
— Джироламо, — я довольно ровно обратилась к мужчине, который уже открыл дверь, чтобы выйти из комнаты. Он вздрогнул и обернулся, внимательно меня разглядывая, словно видел впервые в жизни. Видимо, я что-то делаю не так.
— Пойду пообщаюсь с Себастьяном, и поэтом, и романтиком, и просто страстным любовником. Надо найти причастных к заговору до того момента, как мы покинем это место.
Я кивнула, полностью соглашаясь с его словами, после чего он еще раз пристально на меня посмотрел и вышел,
