Собственно, у Стависского был паспорт на подставное имя, но там фамилия Неменский, как показалось ему, напоминала его настоящую. В общем, он решил получить новый документ, тем более что за ним шла уже самая настоящая охота, и Алексу совсем не хотелось, чтобы его «замели» на границе.
Итак, Пига уехал назад, а на смену ему «верный друг» Кьяпп и прислал своего человека — Анри Вуа, который должен был убить Стависского в том случае, если скандал в Париже станет непосредственно затрагивать лиц, слишком высоко стоящих.
Вуа прибыл со своей подругой Люсетт Альмерас. Готовила она из рук вон плохо, отвратительно даже, но вот Сашу из поля своего зрения не выпускала ни на миг, особенно когда ее кавалер и хозяин отправлялся за провизией и газетами.
А глубокой ночью, когда городок засыпал, они втроем гуляли по Шамони, да и то предпочитали заброшенные лесные тропинки, чтобы, не дай бог, никого не встретить.
Скандал же между тем разрастался, захватывая уже самый что ни есть политический небосвод Третьей республики, и «охранник» Вуа вынужден был пустить в дело свой браунинг.
Однако непосредственной причиной убийственного выстрела в Шамони явилось вот что.
Саша вдруг заявил, что в Швейцарию он решил не переправляться, но при этом и в Шамони более оставаться не намерен. Увидев ошарашенный вид Вуа, он добавил, что вообще его отъезд в Шамони был ошибкой и что он возвращается в Париж.
Вскоре Вуа отправился за провизией и с почты позвонил Кьяппу. Тот страшно встревожился полученным известием и решительно сказал, что Саша никоим образом не должен добраться до Парижа. Префект зарычал в трубку: «Слышишь? Любою ценою он должен остаться в Шамони».
Для Вуа покончить с Алексом не составляло особого труда — они втроем обретались в одном шале на окраине города — можно было не решать проблему со свидетелями. Люсетта же была не свидетельницей, а соучастницей.
Когда в шале, в котором скрывался Стависский, ворвался присланный из Парижа комиссар Шерпаньте с инспекторами и жандармами, Вуа и Люсетты там уже и дух простыл. Саша лежал на полу. Пистолет валялся рядом. Лицо было залито кровью, пуля торчала в лобной кости. Тело дергалось. Саша еще был жив.
Вызванный местный врач сказал, что его надлежит немедленно везти в больницу — на спасение еще есть хоть какая-то доля надежды. Однако комиссар Шерпантье заявил, что в интересах следствия в шале ничего нельзя менять местами.
Еще бы! Комиссар боялся, что Саша вдруг заговорит. Это было бы концом всей его карьеры комиссара.
Через пару часов, после нескончаемых пререканий врача с полицейскими, Стависского все же отвезли в больницу. Там предложили сделать операцию, но комиссар Шерпантье категорически запретил. В три часа ночи Саша умер.
Замечу в скобках: впоследствии родная дочь публично заклеймила комиссара Шерпантье как «убийцу Стависского».
Стависский был убит за день до того, как в Шамони вернулся верный Пига с новым паспортом и деньгами. Этот бесстрашный разбойник, ничего и никого не боявшийся, рыдал безутешно — как малый ребенок. Но в его горьких рыданиях присутствовала, надо сказать, и несомненная доля вины. И вот что я имею в виду.
Прибыв из Шамони в Париж, Пига первым делом, как и было уговорено, отправился к Боннэру, адвокату Саши. Месье Боннэр повел себя вдруг весьма странно и подозрительно. Во всяком случае Пига первоначально даже опешил.
Адвокат начал советовать, дабы Пига незамедлительно сдался полиции, и обещал непременно найти для него отличного адвоката. Кроме того, Боннэр говорил, что в Шамони Пига никоим образом не должен возвращаться, то бишь адвокат пробовал прямо подтолкнуть явившегося к нему посланца на то, чтобы он бросил Стависского на произвол судьбы.
Когда Пига с возмущением отказался, Боннэр стал просить его, чтобы тот хотя бы сообщил ему телефон шале, где скрывался Саша. Пига ответил, что никак не может пойти на это. Он чувствовал себя оскорбленным.
И тут, умело изобразив заботу о Стависском и знание жизни, адвокат заметил:
— Месье Пигаглио, а если с вами что-нибудь случится? Как быть тогда? Саша ведь останется запертым в этом шале и погибнет. Послушайте, вы же не хотите способствовать его смерти?
Это рассуждение подействовало, и Пига сообщил телефон. Он еще подумал при этом: «Боннэр ведь друг и защитник Стависского. Притом он стольким обязан Саше. Тот ведь в свое время полностью оплатил его депутатскую кампанию, и Боннэра не один уже год бесплатно обшивают Сашины портные. В общем, адвокату вполне можно сказать. Он-то уж никак не предаст».
Впоследствии Пига был твердо убежден, что предал Сашу именно адвокат Боннэр, раскрывший перед определенными кругами тайну убежища Стависского. Себя же самого Пига обвинял исключительно в недомыслии (трагическом, правда), но никак не в измене патрону.
Еще он поминал потом, что Боннэр специально удалил Сашу из Парижа, дабы изолировать его, чтобы тот ничего не смог предпринять для своего спасения. И Саша, опустившийся, загнанный, сидел в Шамони и лишь из газет узнавал, как ширится и растет его травля. Но сделать для своего спасения, находясь в Шамони, он, понятное дело, ничего не мог.
Итак, Пига впоследствии обвинял адвоката и депутата Боннэра в злокозненном и в заранее спланированном умысле, направленном против его клиента.
Да, вероятнее всего, Боннэр, несмотря на то что Саша оказал ему массу благодеяний и помог пропихнуться в депутаты, возглавив третий арандисман [13] Парижа, решил в критический момент более не быть должным и «завалил» Стависского, дабы тот не мог более мешать тем, кто организовал его травлю.
Также борьба Саши за себя могла привести к тому, что достопочтенный адвокат и депутат бесконечно упал бы в общественном мнении и оказался втоптанным в грязь. Если бы вдруг всплыло, что предвыборную кампанию Боннэра оплатил Саша (а он мог бы запросто доказать сие), это было бы чрезвычайно печально для репутации респектабельного юриста. Вот Боннэр и решил нейтрализовать Стависского — во имя сохранения уважения к себе.
Позднейшая приписка:
В своем предвыборном воззвании негодяй Боннэр, между прочим, писал: «Моя программа — довольно политических принципов. Прежде всего честность!»
А ведь это Пига был тем, кто в бешеной спешке вывез Стависского из Парижа в Шимони. Он даже не задумывался тогда, что способствует этим погибели своего патрона. Охранник у Саши был, видимо, вполне преданный ему человек, но тугодум. Слишком поздно Пига понял, что адвокат Боннэр — предатель.
Ж.С.
24 марта 1967 года
г. Париж
5
Судьба Арлетт
Покинув Францию, мадам Арлетт отправилась в Штаты и устроилась на Бродвее во французское казино (пела там в хоре). Быстро вышла в Нью-Йорке замуж, но практически сразу же и развелась. Не смогла.
Трудно было быть ей с кем-то после Алекса, сумашедшего, немыслимо щедрого, благородного, изысканного, умного, предусмотрительного и неизменно преданного.
А парижской полиции до Арлетт Стависской уже, собственно, не было ровно никакого дела. Однако за ней, надо сказать, все же периодически послеживали. На всякий случай. Так что перепетии ее судьбы довольно долго были вполне в поле зрения парижской полиции.
Впоследствии мадам Арлетт пыталась вернуться в Париж. Она открыла на бульваре Клиши дамский магазин «Фриволите», но затем опять уехала в Нью-Йорк и опять вышла замуж.
Потом у экс-Стависской как-то вырвалось один раз, что для нее существовал и существует на свете лишь один мужчина — Александр Стависский. Бросила это мадам журналистам, очень уж досаждавшим ей вопросами касательно отношений ее с Сашей, будучи в неописуемом гневе, не сдержавшись. Как правило, она предпочитала не распространяться ни перед кем о том времени, когда была госпожей Стависской (Александр) и самой великолепной женщиной Парижа.
Забыть же эту самую потрясающую пору своей жизни она вряд ли смогла, ведь Александр возвел ее на совершенно необычайную высоту и окружил просто запредельными преданностью и вниманием. Счастье было невероятным, абсолютным, но таким кратким, промчавшимся со скоростью просто неимоверной.
