в Ноттингем, к королю Ричарду. Направив послание назад в Йорк, он сопровождал короля на юг...к Редмор Плейн'.
Под прицелом всеобщего внимания Джон Спунер вспыхнул и начал нервно теребить свою повязку. 'Противно рассказывать'. Почти неслышно. 'Если вы хотите знать, почему погиб король Ричард, могу ясно объяснить одним словом...предательство'.
В комнате воцарилась тишина. Джек и Сесилия ждали. Спунер плеснул в свой кубок вина, но пить не стал. В конце концов Рангвиш наклонился вперед. 'Продолжай, парень'.
Спунер кивнул, мрачно произнеся: 'Если бы он только отступил на север сразу, как увидел, что битва проиграна...весь Йоркшир бы сплотился вокруг короля. Но Его Величество решил, вместо этого, рискнуть, добравшись до Тюдора. И приблизился настолько близко, насколько возможно, - на расстояние взмаха меча...' Его голос дрогнул.
Снова молчание. Сделавший слишком большой глоток Томас Рангвиш закашлялся. 'Это было убийством, а не честной битвой. Из друзей короля Ричарда в резне на поле выжил один виконт Ловелл. Он и сэр Хамфри Стаффорд нашли убежище в Колчестере. Остальные погибли вместе с монархом, все храбрецы, как...' Он снова выпил. 'Этот ублюдок Стенли нашел корону короля Ричарда...потом. Она закатилась под куст боярышника и была совершенно измята-' Он резко затих. Нащупывая свой носовой платок, Рангвиш отвернул от слушателей лицо. Но затем, презрев уловки, вытер глаза и высморкался, хрипло заявив: 'Нечего стыдиться скорби о друге...'
В последнем слове таился осознанный вызов, словно он опасался вести себя свободнее, чем это полагалось. Но ни Сесилия, ни Джек не подумали с ним спорить. Они знали, что Ричард гордился бы, услышав, как Рангвиш называет его другом.
На время установилась тишина, - молчание объединило горюющих по слишком живому в их памяти человеку. Сесилия поднесла к лицу ладонь и смутно удивилась, обнаружив ее влажной. 'Вы должны мне рассказать', - попросила она, и прозвучавший голос умоляюще задрожал. 'Мне ничего не известно о сражениях. Гибель моего дяди...Она была скорой?'
Опять долгая пауза, после которой Спунер кивнул. 'Очень скорой, моя госпожа'. Но ни один из присутствующих мужчин не смог посмотреть ей в глаза. Сесилия откинулась на спинку стула, вцепившись похолодевшими пальцами в его подлокотники, девушку знобило, сильно знобило. Прежде чем она смогла заговорить, Томас Рангвиш поспешно произнес: 'Вам должно быть известно, что доктора Стиллингтона арестовали, Тюдор отдал приказ как раз в день битвы. Двумя днями позже его привезли в Йорк, чтобы забрать оттуда в Лондон, в Тауэр. Доктор находится в плачевном состоянии, абсолютно помешавшись по причине свалившихся на него бед. Мы сделали, что могли, наш лорд-мэр настоял, чтобы ему позволили остаться в городе еще на несколько дней. Но мы лишь оттягиваем неизбежное...'
Внезапно Джек встал. 'Благодарю вас обоих за визит ко мне. И за подтверждение, что я уже нахожусь под подозрением...что мне лучше примириться с Господом, пока для этого еще есть возможность. Смею сказать, что, учитывая все прегрешения, за которые мне следует ответить, я буду нуждаться в большем количестве времени, нежели большинство людей'.
Это была игривая попытка пошутить, пропавшая, тем не менее, втуне. Сесилия издала еле различимый звук, но быстро затихла. Спунер уставился на свои ладони. Но Рангвиш покачал головой.
'Нет, мой господин, может статься, что нет. Преданность Йоркам не погибла с королем Ричардом при Редмор Плейн. Большая часть населения страны до сих пор держит сторону вашей династии. Тюдор знает об этом, и, каким бы ни был, но он не глупец. Котем сказал нам, что если вы пожелаете присягнуть Тюдору на верность, он пощадит вашу жизнь и, вероятно, даже найдет для вас место в своем правительстве'.
Джек натянуто усмехнулся. 'На какой период времени?'
На это ответил Спунер. 'Предъявить вам обвинение в государственной измене он не может, мой господин. В сражении вы не участвовали и за короля Ричарда не бились'.
'Но...но как может Тюдор обвинять кого-либо в государственной измене?' Потрясенная, Сесилия переводила взгляд с одного мужчины на другого. 'Он не в силах лишить гражданских и имущественных прав никого из сторонников моего дяди. Ибо, как могут воюющие за помазанного короля люди, быть обвинены в предательстве?'
'Очень просто, моя госпожа', - с горечью ответил Рангвиш. 'Тюдор решил отсчитывать свое правление со дня накануне битвы при Редмор Плейн!'
В ошеломлении Сесилия не сводила с него глаз. 'Но он, конечно же, этим не отвертится? Подобное так откровенно противозаконно, так несправедливо...'
'Несправедливо?' Спунер не мог больше сдерживаться. 'Вы считаете, что подобные Тюдору и семейке Стенли люди знают что-то о справедливости, о присущем христианам благородстве? После того, что они сотворили с телом короля Ричарда...' Он спохватился, но было уже поздно.
'Что вы под этим подразумеваете?' - спросил Джек, а когда Спунер продолжил колебаться, рявкнул: 'Он приходится мне дядей, черт вас побери! Рассказывайте!'
У Спунера в лице не осталось ни кровинки, словно все силы и сама жизнь иссякли от дыхания пылающей соломы его огненной шевелюры, на носу, похожие на точечные укусы, выступили багровые веснушки.
'У него не осталось ни единой возможности', - прошептал вояка. 'Эта проклятущая корона заставила наброситься на короля всех головорезов Стенли. Он погиб, крича: 'Измена', погиб в муках. Они продолжали колоть и рубить его мечами еще долго после того, как Ричард испустил последний вздох, - я слышал, что при виде тела свидетелям потом становилось плохо. Труп ободрали донага и, привязав на шею петлю преступника и перекинув через спину лошади, велели одному из личных глашатаев Ричарда отвезти его обратно в Лестер, где тело сбросили на дворе Серых Братьев, оставив там на целых два дня, пока не разрешили предать земле. Также я слышал, что его пытались помазать собственной кровью, что они даже-'.
Сесилия не поняла, что кричит до момента, когда присутствующие обернулись к ней, до момента, когда Джек не поднял ее на ноги, прижав к себе. 'Тихо, девочка, тихо...Не думай об этом, Сесилия, не надо...'
Он налил ей вина, которое Сесилия выпив, захлебнулась и начала рыдать. Джек забрал свой кубок, осушив его одним долгим глотком.
Джек Спунер тоже поднялся. 'Простите меня, моя госпожа! Прокляни Господь мой глупый язык, я не хотел, чтобы вы узнали...'
'Нет', - ответила она слабо. 'Лучше мне знать, лучше знать природу
