Ознакомительная версия.
Признаюсь, что рассказ о деньгах Харальдовой чеканки несколько смутил мою душу, ибо я очень рассчитывал на щедрость конунга. Мне казалось, что, вывезя из Восточных Стран неслыханные сокровища, конунг мог бы достойно наградить верных ему людей. Тем не менее я не переменил решения и сказал, что хочу попытать счастья при дворе конунга. «Поезжай, – напутствовал меня дружинник. – Только будь осторожен, а то не заметишь, как лишишься головы!»
С этим напутствием я отправился в Норвегию. Было лето, двор конунга пребывал в Каупанге. Там я впервые увидел повелителя, чьи подвиги не давали мне покоя последние три года. Прежде всего меня поразили его величественная внешность и рост. Уверяли, что рост его составлял пять локтей, хотя в это трудно поверить, потому что в исландском локте считается восемнадцать дюймов. Несмотря на чрезвычайно длинные руки и ноги, конунг был хорошо сложен и статен. У него были светлые волосы, светлая борода, длинные усы, и одна его бровь была немного выше другой. Напрасно говорили, что он постарел. Ему не исполнилось и пятидесяти зим, и он пребывал в расцвете телесных сил.
Харальд конунг ласково встретил меня, ибо всегда любил исландцев. Я почтительно попросил его покровительства. Конунг спросил, не сведущ ли я в чем-нибудь, и мне пришлось призадуматься, ибо я больше любил слушать саги и висы, не уделяя внимания воинским забавам. Тогда я сказал, что знаю множество саг. Конунг милостиво изрек, что возьмет меня к своему двору, но я должен всегда рассказывать саги, кто бы ни попросил. Разумеется, я с радостью принял лестное предложение, и конунг подарил мне оружие и хорошее платье, чтобы мне не стыдно было появляться при его дворе.
Все лето, осень и первую половину зимы я рассказывал саги. Я начал с саги об Инглингах, божественных предках Харальда Сурового; продолжил сагой о Харальде Прекрасноволосом, первом объединителе Норвегии; поведал о его наследниках – Хаконе Добром и Харальде Серая Шкура, об Олаве, сыне Трюггве, погибшем на «Длинном Змее». Не умолчал об исландских делах и рассказал сагу о многолетней кровной мести, завершившейся великой Битвой на Пустоши между жителями северного и южного побережий. Познакомил я своих слушателей с деяниями святых отцов, принесших свет истинной веры в Северные Страны, хотя должен с прискорбием заметить, что дружинники куда охотнее слушали о конунгах, чем о святых отцах.
Множество саг было рассказано, но все же к светлому Рождеству почти все мои саги кончились. Я сказал конунгу, что у меня осталась только одна сага, но я не решаюсь поведать ее здесь. «Почему?» – удивился Харальд Суровый. «Последняя сага – о ваших походах за море, и мои опасения вызваны тем, что среди дружинников много свидетелей ваших подвигов и они будут смеяться, если я что-нибудь напутаю». Конунг сказал: «Это как раз та сага, которую мне всего больше хочется послушать. Не рассказывай ее до Рождества, люди сейчас заняты, но в первый день Рождества начни и расскажи немного, а я буду сдерживать тебя, так чтобы хватило на все Рождество. Большие пиры будут на Рождество, и мало будет времени сидеть и слушать».
Все Рождество я рассказывал Харальду конунгу сагу о его жизни. Одним дружинникам нравилось, как я излагаю, другие ругались, что я не имею понятия о подвигах повелителя. И никто не мог понять, нравится ли моя сага конунгу. Он сидел с непроницаемым лицом, внимательно слушал, но не проронил ни слова. На тринадцатый день я кончил сагу о Харальде Суровом. Это было еще днем. Конунг спросил: «Кто научил тебя этой саге?» Я сказал, что каждое лето ездил на альтинг и заучивал часть саги у Халльдора, сына Снорри, пока не запомнил все. «Халльдор, бежавший от нас, научил тебя!» – мрачно изрек конунг и повелел оставить его одного.
Тут все придворные, кто до этого был ласков со мной, сразу отшатнулись от меня, как от прокаженного, и в один голос заговорили, что я сильно разгневал конунга. Мне стало ясно, что старый дружинник, движимый неприязнью к повелителю, преступно исказил его деяния и помыслы, а я по глупости и незнанию повторил эту ложь. Я приготовился к смерти и молил Господа, чтобы моя казнь была не слишком мучительной. Придворные шептались, что мне не миновать «кровавого орла», когда мечом разрубают спину, выламывают ребра и вытаскивают наружу внутренности, чтобы легкие трепыхались в воздухе, подобно птичьим крыльям.
Вечером в палатах конунга был назначен пир. С тяжелым сердцем я сел за самый дальний конец стола. Вдруг конунг позвал меня к себе и изволил произнести милостивые слова: «Мне очень понравилась твоя сага. Она ничуть не хуже, чем то, о чем в ней рассказывается. Я оценил твое старание поправить те резкие выражения, которые, должно быть, допустил мой старый друг, который сейчас в ссоре со мной. Будет тебе удача. Оставайся у меня навсегда, если хочешь». Конечно, я захотел остаться и несколько лет провел при дворе Харальда Сурового.
Я был на корабле конунга, когда он отправился по Ледовитому морю искать Виноградную страну, которую хотел присоединить к своим обширным владениям. Корабль пересек просторы Северного Океана, и перед глазами людей предстали темные пределы у края мира. Мы повернули назад, чтобы избегнуть зияющей бездны. Мне довелось быть подле конунга, когда он отправился в свой последний викингский поход в Англию.
Норманны неоднократно были повелителями этой страны. Например, Кнут Могучий, конунг Англии и Дании. Харальд Суровый решил идти по его стопам. Он собрал более двухсот боевых кораблей, не считая мелких и вспомогательных судов. Его корабли были столь же великолепны, как драккары Кнута Могучего, с которыми он покорил Англию. Столь великолепно были украшены эти корабли, что они ослепляли смотрящих, и тем, кто смотрел издалека, казалось, что сделаны были они из пламени, а не из дерева. Ибо каждый раз, когда солнце проливало на них сияние своих лучей, в одном месте блистало оружие, в другом – сверкали подвешенные щиты. На носах кораблей пылало золото и искрилось серебро. Воистину, один вид кораблей устрашал врага еще до того, как воины вступали в сражение. Ибо кто смог бы без ужаса смотреть на драконов, открывших пасти, на длинных змей, блиставших чешуей, на головы быков, чьи острые рога сияли золотом?
Мы высадились в Нортумбрии, поднялись на кораблях по небольшой реке Уз и встретились с войском англов. Поначалу им удалось потеснить норманнов. Тогда конунг велел трубить в рог и вынести вперед свое знамя Опустошитель Страны. Натиск был сильным, и англы обратились в бегство. Убитые лежали так плотно, что норманны смогли, как посуху, перейти болото. Затем Харальд конунг стал готовиться к захвату Йорка, но после одержанной им победы англы и саксы пали духом и изъявили покорность. Конунг потребовал в заложники сыновей знатных людей. Вечером после легкой победы мы отправились к кораблям и были в большом веселье. Был назначен тинг в городе на утро понедельника, и тогда Харальд конунг, как повелитель Англии, должен был пожаловать почетные должности и лены.
Ознакомительная версия.
