Ознакомительная версия.
Глава 1. Ведомые богами
2300–2200 года до н. э.
Пустыня Каракум, оазис реки Мургаб
На рассвете, перед тем, как солнце вот-вот покажет свою макушку и горизонт вспыхнет костром, тотчас погасив все краски на небе, становится необычайно тихо. Замолкают птицы, не блеют овцы, не стрекочет саранча. Только ветер с шумом вылетает из-за холмов и устремляется в долину, где между тонкими лентами рек зеленеют поля, и в этот ранний час вверх медленно поднимаются струйки дыма от костров под очагами.
Старый Персаух, держа в поводу белого верблюда, стоял в стороне от дороги и, прищурив глаза, смотрел на просыпающийся поселок, из которого он только что увел свое племя. Солнце осветило вождя слева, и от всей фигуры на дорогу упала длинная узкая тень от человека и массивная от верблюда. Облачка пыли, взбитой отарой овец, мускулистыми ногами коней, часто семенившими ослами, да людьми, погоняющими их, поднялись над тенями, и те посерели. Но даже в тени вождя – горбоносого, с курчавыми волосами до плеч и длинной, но редкой бородой – сквозила гордость. С каким достоинством, высоко задрав подбородок, он держал голову! Как и его верблюд! Тот смотрел в долину, презрительно выпятив нижнюю губу и опустив веки с длинными ресницами почти до смыкания, а его шея, прикрытая густым покровом длинной белой шерсти, торчала колесом – гордец да и только! И два горба – крепкие от запасов жира – возвышались над спиной, как вершины Многогорья[10] над хребтом, который предстояло перевалить.
Вчерашний разговор с вождями других племен, кочующих вместе, все еще злил Персауха. Волны гнева пробегали в его голове и с уст слетали слова проклятий. «Они мне не указ! Я сам – вождь! Я сам волен выбирать дорогу! – кипел Персаух. – Чего здесь сидеть? – недоумевал он. – Ждать, когда хозяева этой долины соберутся и силой выдворят со своих лугов наши стада? А то и отберут! Сказано же прямо: “Уходите! Вас много, на всех не хватит ни воды, ни земли!” Чего ждать?»
Да, ждать было нечего, а только идти вдаль, в неизвестность. Люди устали кочевать. С того дня, как Персаух вслед за другими племенами поднял свое, они в который раз встретили приход весны в нескончаемой дороге. Уже родилось новое поколение, не знающее ни родины, ни оседлой жизни. Но иначе было никак. Знойные ветра, ниспосланные на землю всемогущим Энлилем[11], до болот высушили реку, орошающую прибрежные луга, где пасся скот, земля подернулась солью. Первые годы Персаух еще надеялся, что в очередную весну вновь наполнится река, зальет поля, напоит всходы ячменя. Но воды становилось все меньше, а ветра все горячее. С запада и юга на восток пошли люди, оставляя родные места, ставшие гибельными. «Беда повсюду! – понял тогда Персаух. – Надо уходить!»
Родившись в зеленом оазисе на севере Страны Болот[12], он прожил там всю жизнь, и никогда не думал о том, что на старости лет покинет родные края. Добравшись до реки Пуратто[13], щедро орошающей поля жителей Аккада[14], он было обрадовался – здесь осядем! Но и туда добралась засуха. На еще заливаемых землях не нашлось свободного места для его племени, и Персаух повел своих людей дальше.
Племена шли разными путями: кто направился в Элам[15] и дальше на восток, кто пошел вверх по течению Пуратто, на север. Персаух примкнул к последним, но и они вскоре разделились: часть продолжила путь на север, а часть – и с ними племя Персауха – повернули туда, откуда встает солнце.
Люди шли через горы, преодолевали пустыни. Какие-то племена по пути находили себе место и оставались, но Персауха словно вела за собой неведомая сила. Он упорно шел по горам и долам, пока не попал в зеленую долину, окруженную многослойными хребтами Многогорья.
И снова устремился Персаух на север, через горы, за которыми, как пугали его, Черная пустыня[16], гиблое место – мург! А куда еще идти? На восток, вдоль предгорий? Так туда уже столько племен ушло… Но не это тревожило гордого Персауха больше всего. Не нравилось ему, что среди всех вождей один – хитрый, как лис! – выше всех поднял голову, собрал целое войско, окружил себя жрецами, которые шептали за спиной каждого предводителя племени об объединении, нагоняли страх, рассказывая о воинственных кочевниках, не щадящих никого из тех, кто попадется на пути. «Хитрый лис» подбивал всех идти дальше на восток, туда, где, по рассказам странников, текут полноводные реки, а земли никем не заняты. Но Персаух понимал, что даже если и есть еще никем не занятые земли, то тесно будет всем племенам вместе, начнутся распри, и тогда не пастухи и землепашцы – воины нужны будут. До сих пор – будь в том славен мудрый бог Эа![17] – соблюдали договор мира, держали слово, и друг перед другом, и с чужими племенами расходились без войн. Но как кто не сдержится, как в гневе занесет топор над головой соперника? Вот этого больше всего и боялся Персаух! К тому же превыше всего он ценил свою свободу – не хотел подчиняться никаким царям! – потому и решился пойти в Черные пески, искать там оазис. Один из местных охотников рассказал о таком. Персаух, как услышал, так сразу загорелся и нанял того охотника провожатым за немалые драгоценности. Если бы этот охотник еще на знакомом языке говорил, тогда бы вождь точно знал, куда идти, но пришлось довериться и положиться на свое чутье, а оно Персауха никогда не подводило!
– Персаух! – окликнула жена, проезжая мимо на осле.
Только она в последние годы так звала его, хотя имя «блоха» ему дали при рождении. Дали это имя крепкому здоровому мальчику, дабы отвлечь от него внимание богов, чтобы кто из них ненароком не увидел в сильном человеке угрозу и не наслал на него болезни. С годами Персаух оправдал свое имя. Его прозорливости и юркости мог позавидовать любой! Раньше всех смекал Персаух в делах – когда и куда гнать скот, когда убирать урожай, когда что выменять у проезжающих торговцев. Люди стали звать вождя Алик Пани, что и значило «вождь» или «идущий впереди».
– Персаух, пошли уже, или раздумываешь, не вернуться ли?
– Вернуться? Нет! Смотрю я, не увязался ли кто за нами. Да, видно, нет. – Персаух потянул верблюда, разворачиваясь. – Пошли! Эти горы сегодня надо перевалить. Мне они надоели, простора глазу нет. За ними, говорят, широкая даль, до горизонта все, как на ладони.
– Слышала я, за этими горами только песок…
– Глупая ты женщина, Цураам, хоть и моя жена! Оазисы в песках есть, да и река там течет, мне верный человек сказал, он туда ходил и нас приведет.
– Ве-е-рный челове-е-ек, – передразнила Цураам. Голос ее затрещал, словно тростник в вязанке – не зря звали ее Связка Тростника, – зачем ходил, а? А коли ходил, так почему там не остался? – разошлась женщина, натянув поводья осла, пытавшегося убежать вдогонку за своими сородичами, кисточки хвостов которых мелькали впереди.
Ознакомительная версия.
