Франсуаза беспрекословно взяла глиняную чашку и все выпила.
– Вот и хорошо, – сказала ведьма. – Не говорите ничего, я знаю, зачем вы пришли. Вам сейчас плохо…
– Откуда ты знаешь? – удивилась Франсуаза и подумала: «Прислуга ничего не видела… Но даже, если и догадывается, то, как могла ведьма так быстро об этом узнать?..»
Итрида, словно читая мысли баронессы, пояснила:
– Ваша прислуга тут ни при чем. Я долго живу на свете, чтобы отличить счастливую женщину от несчастной и от той, над которой надругался мужчина. Простите меня за прямоту, сиятельная госпожа.
Франсуаза тихо заплакала, ничего не ответив.
– Я помогу вам, – продолжала ведьма. – Не бойтесь меня, я много повидала на своем веку, и не с таким приходилось сталкиваться. Раздвиньте ноги, я осмотрю вас и обработаю мазью, от нее все заживет в течение нескольких дней.
Как ни стыдно было Франсуазе, но она подчинилась. Итрида внимательно ее осмотрела, наложила мазь; Франсуаза почти сразу почувствовала, как по телу пошел приятный холодок, стало легче.
– Спасибо… мне уже лучше… – пролепетала баронесса.
– Разрывы небольшие, – надо будет обработать еще раз. Я дам вам мазь с собой. Смазывайте утром и вечером дней пять-шесть. И все пройдет. Поверьте мне, сиятельная госпожа…
Итрида вымыла руки в глиняной чаше, обтерла их о холщевую тряпицу.
– Через месяц скажите мужу, что вы в тяжести. А с сегодняшнего дня подсыпайте ему этот порошок в вино. – Старуха протянула баронессе небольшой кожаный мешочек, наполненный снадобьем. – Он безвреден, действует успокаивающе и отбивает у мужчин охоту к любви. Приходите ко мне в середине ноября… а там посмотрим – проскрипела ведьма.
– Но я бесплодна, рано или поздно мой обман вскроется! – возразила Франсуаза.
– Не вскроется, сиятельная госпожа, если будете меня слушать во всем. И ребенок у вас будет, мальчик – наследник. Ваш муж успокоится, и тринадцать лет вы проживете в мире и согласии. – Уверенно произнесла ведьма.
Франсуаза почувствовала, что холод сковал ее сердце…
– А почему тринадцать лет? Ты уверена?.. – охваченная смятением спросила она.
– Да, моя госпожа… В назначенный срок барон умрет, – подтвердила ведьма.
…Франсуаза вернулась в замок. Предсказания Итриды не давали ей покоя: «В конце концов, тринадцать лет нормальной семейной жизни после столь продолжительного кошмара – подарок судьбы. Fata viam invenient[16]…» – подумала она, смирившись.
Не желая изменять своим привычкам, барон отсутствовал за обедом. У Франсуазы было время добавить порошок в бочку с вином. С этого дня она решила пить только морс.
Вечером за ужином Бертран с развязанным видом нагло взирал на дражайшую супругу. Он явно ждал, когда она потребует объяснений по поводу его вчерашнего поведения. Однако баронесса не спешила устраивать семейные разборки. Она спокойно поглощала ужин, явно наслаждаясь этим процессом.
Наконец, барон не выдержал первым:
– Дражайшая супруга, как ваше самочувствие?
– Благодарю, барон… Вполне нормально, – коротко ответила Франсуаза.
Супружество требует самой изощренной неискренности, какая только возможна между людьми – много лет назад уверовала баронесса и потому, держалась уверенно и спокойно.
– И вас ничего не тревожит? – не унимался недоумевающий барон.
– Абсолютно ничего, сударь, благодарю за заботу.
«Какая досада! Ну, что за женщина, ничем ее не проймешь. Может и сегодня повторить начатое вчера? Вот только пропущу пару-тройку бокалов вина и устрою ей «нормальное самочувствие», – размышлял барон, отрезая кусок рыбы. После второго выпитого бокала, его тело охватила сладостная истома. Затем он почувствовал легкость во всех членах. После третьего бокала барон вдруг понял, как сильно устал за день и хочет спать. Он встал и неуверенной походкой отправился к себе в спальню. Через десять минут из нее раздался оглушительный храп. Франсуаза тем временем спокойно отужинала, наслаждаясь тишиной и одиночеством.
В течение месяца барон исправно засыпал вечером после ужина. Иногда он просыпался только к обеду, выходил из спальни заспанным и взлохмаченным и прямо в таком виде садился за стол. После обеда шел на конюшню или в овчарню и проводил там время вплоть до ужина. Каждый день повторялось одно и то же. Франсуаза была довольна – хоть какая-то передышка от унижений. Разговаривали супруги мало, есть предпочитали молча. Барон ходил унылый и невеселый, про беременную вдову и вовсе забыл. Видимо, его стали посещать мысли о мужской неспособности, что отнюдь не способствовало улучшению настроения.
Наступил подходящий момент, и Франсуаза за обедом объявила мужу с торжественным видом:
– Бертран, я хочу сообщить вам потрясающую новость.
Барон напрягся: по имени баронесса не называла его уже много лет.
– Что за происшествие, баронесса? Слуги что-нибудь украли… – предположил он.
– Отнюдь, сударь! Никто ничего не украл. Все гораздо проще, я – в тяжести. У нас будет ребенок. – Спокойно с победоносным видом сообщила Франсуаза.
– Что-о-о? Откуда он возьмется? – недоумевал супруг.
– Бертран, я же сказала достаточно ясно. Повторяю: я беременна, срок примерно месяц, – Франсуаза с довольным видом посмотрела на мужа. Тот сидел, открыв рот, держа ложку с бульоном около рта, не понимая, что происходит. Наконец, он оправился от шока:
– Мадам, если я правильно понял, то вы не могли стать матерью в течение почти восемнадцати лет нашего супружества, а теперь что можете?
– Да, сударь, вы правильно поняли. Теперь я могу родить вам наследника, законного де Баатца де Кастельмара, – подтвердила Франсуаза и добавила непринужденно: – Copi a ciborum subtilitas animi impeditur[17].
Ложка выпала из рук барона и шлепнулась в тарелку, разбрызгав бульон. Барон не решался спросить о самом главном – об отцовстве. Он отпил вина из бокала, пытаясь дрожащей рукой поставить его на стол. Наконец, бокал обрел должное место, и барон поинтересовался:
– Могу ли я, сударыня, узнать имя отца вашего будущего ребенка?
Франсуаза ожидала подобный вопрос и спокойно, не моргнув глазом, солгала:
– Вы, что, любезный супруг, ослышались? Я сказала, что подарю вам законного де Баатца де Кастельмара. Божьи жернова мелют медленно, но дают превосходную муку.
Бертран опять не понял, что, именно хотела сказать жена, и намеревался повторить свой вопрос. Однако Франсуаза опередила его:
– Ребенок от вас, обожаемый супруг. Если вы помните, то месяц назад, именно вы овладели мной на этом самом столе, да еще в грубой, жестокой и извращенной форме.
