Ознакомительная версия.
– Нет, сэр. Надо беречь дыхание, сэр. Для разговоров слишком жарко, а им еще надо драться с нехристями, так что нечего тратить силы на пустую болтовню. Так написано в скрижалях, сэр.
– Ну, как угодно, сержант.
Вступать в спор Лоуфорду не хотелось, а так как сказать было больше нечего, он, чувствуя на себе пристальные взгляды всех семидесяти шести солдат роты, смущенно отвернулся и посмотрел на занятую противником высотку. Лейтенант понимал, что в очередной раз проявил слабость, позволив сержанту навязать ему свою волю, и потому щеки его предательски зарделись. В полку к Лоуфорду относились хорошо, однако считали немного мягкотелым, хотя Шарп и сомневался в справедливости такого мнения. Наверное, лейтенант просто еще не освоился в непривычной обстановке и ищет свое место в странном и иногда пугающем водовороте человеческих течений, а со временем Лоуфорд проявит себя жестким и отважным, но при том справедливым офицером. В конце концов, лейтенанту лишь двадцать четыре, должность свою он купил недавно, а потому еще не вполне освоился с полученной властью.
Прапорщик Фицджеральд, которому было всего восемнадцать, небрежно прогуливался чуть в стороне от строя, посвистывая и помахивая саблей.
– Сейчас выступим, сэр! – бодро крикнул он Лоуфорду и, не дождавшись ответа, с удивлением оглядел застывшую в зловещем молчании роту. – Вы что, боитесь?
– Берегут дыхание, мистер Фицджеральд, – сухо бросил Хейксвилл.
– Дыхание? Эти парни разобьют врага, даже если споют дюжину песен. Верно, ребята?
– Побьем супостатов, сэр, можете не сомневаться, – отозвался Том Гаррард.
– Тогда покажите, как вы умеете петь, – распорядился Фицджеральд. – Терпеть не могу тишину. Намолчимся в могилах, парни, так что давайте немного пошумим. – Обладая хорошим тенором, прапорщик затянул песенку о молочнице и настоятеле, и к тому моменту, когда они добрались до места, где рассказывалось, как голый и с завязанными глазами ректор, сгорая от страсти, приближается к корове Бесси, песню подхватила уже вся рота.
Допеть до конца, однако, не удалось, поскольку веселье оборвал подъехавший от головы колонны капитан Моррис.
– На полуроты! – крикнул он сержанту.
– На полуроты! Есть, сэр! Рота! Прекратить драть глотки! Слышали, что сказал офицер! – заревел Хейксвилл. – Сержант Грин! Командуйте задними шеренгами. Мистер Фицджеральд! Позвольте попросить вас занять место слева, сэр. Передние шеренги! Оружие – на плечо! Двадцать шагов вперед, шагом... марш! Живей! Живей!
Передние десять шеренг промаршировали на двадцать шагов вперед и замерли, оставив позади другие девять. По всему батальону роты перестраивались в две полуроты, выполняя маневр с такой четкостью, будто демонстрировали выучку у себя на йоркширском поле. Другие шесть батальонов 33-го полка делали то же самое и с не меньшей точностью. Эти шесть батальонов состояли из местных солдат, находящихся на службе Ост-Индской компании, но обмундированных, как и королевские войска, в красные мундиры. Все шесть батальонов сипаев развернули знамена, и Шарп, заметив яркие флаги, посмотрел вперед, туда, где под жарким индийским солнцем затрепетали извлеченные из кожаных чехлов два огромных стяга 33-го полка. Один был британский, с вышитыми боевыми символами полка, второй – полковой, с эмблемой на алом поле, совпадавшем по цвету с отделкой мундиров. Развернутые шелковые полотнища заметил и враг – пушки на холме отозвались внезапной канонадой. Если раньше огонь вело только самое крупное орудие, то теперь ожили и пушки поменьше. Их было шесть, и посланные ими ядра улеглись на приличном расстоянии от всех семи разворачивающихся батальонов.
Майор Ши, ирландец, командовавший полком в отсутствие полковника Артура Уэлсли, взявшего на себя контроль над всей бригадой, подал лошадь назад, переговорил коротко с Моррисом и вернулся к голове колонны.
– Сбросим ублюдков с холма! – прокричал Моррис, обращаясь к пехотинцам, и, отвернувшись, прикурил сигару. – Любой, кто струсит, – продолжал он, убирая трутницу, – будет расстрелян. Слышите меня?
– Ясно, сэр! – крикнул в ответ Хейксвилл. – Расстрелян! Да! И ваши имена будут зачитаны у вас дома в церквях как имена трусов. Так что деритесь как англичане!
– Шотландцы, – проворчал голос за спиной Шарпа, но слишком тихо, чтобы сержант услышал.
– Ирландцы, – добавил другой.
– Среди нас нет трусов, – уже громко объявил Гаррард.
Сержант Грин, человек сдержанный и спокойный, укоризненно покачал головой.
– Тише, парни. Я знаю, вы все выполните свой долг.
Передняя колонна двинулась с места, задние остались, выжидая, чтобы батальон мог наступать с широкими интервалами между своими двадцатью полуротами. При таком построении, решил Шарп, расчет, очевидно, делался на то, чтобы уменьшить потери от обстрела вражеской артиллерией, которая пока, ведя огонь с максимальной дистанции, расходовала снаряды впустую. Далеко в тылу разворачивавшихся батальонов оставшаяся часть союзной армия ожидала, пока высота будет очищена от неприятеля. С того места, где стоял Шарп, сгрудившаяся масса людей представлялась грозной силой, но он знал, что большая ее часть – это гражданский обоз обеих армий: торговцы, жены, маркитанты, скотники, поддерживавшие боевой дух и физическое состояние военных. Именно на их запасы рассчитывало командование в предстоящей осаде вражеской столицы. Шесть тысяч быков требовалось только для того, чтобы возить ядра для больших осадных орудий, и всю эту живность надо было пасти и кормить, а потому скотники и пастухи шли с семьями, которым, в свою очередь, тоже требовалась тягловая сила. Лейтенант Лоуфорд однажды заметил, что экспедиционные силы больше похожи не на армию на марше, а на огромное кочующее племя. Орду гражданских и животных окружала тонкая цепочка пехотинцев-красномундирников, состоявшая в большинстве своем из индийских сипаев, в чьи обязанности входило защищать торговцев, боеприпасы и тягловый скот от мобильной и эффективной легкой кавалерии султана Типу.
Султан Типу. Враг. Тиран Майсура и человек, по всей вероятности руководивший сейчас артиллерийским огнем. Типу правил Майсуром и был врагом, но что он представлял собой, почему считался врагом, был ли действительно тираном, супостатом или полубогом, ничего этого Шарп не знал. Солдату много знать не положено, и Шарпу вполне хватало того, что ему сказали о султане, а потому он терпеливо, обливаясь потом под палящим индийским солнцем, ждал продолжения.
Капитан Моррис оперся о луку седла, сдвинул треуголку и вытер влажный лоб смоченным в одеколоне платком. Накануне вечером он изрядно набрался, и теперь в животе у него бурлило. Если бы батальон не собирался вот-вот вступить в бой, он отъехал бы подальше, нашел укромное местечко и опорожнил кишечник, но сделать это на глазах солдат было невозможно, не вызвав подозрений в слабости, а потому капитан поднял флягу и отхлебнул арака в надежде, что крепкий напиток смирит бушующие в желудке силы.
Ознакомительная версия.
