– Шутишь? – не поверил Гвидон.
– Да какие тут шутки, – рассердился Фронелий. – Спроси хоть у Руфина. Я бы на вашем месте, вожди, съездил в Рим. Будет о чем внукам рассказать. Заодно поможете патрикию найти любимую женщину.
– Я уже дал тебе согласие, Фронелий, – усмехнулся Придияр.
– Так уговори своих друзей составить нам компанию.
Гвидон с Оттоном переглянулись. Предложение было заманчивым. Особенно для боярина, который отправился в столь дальний поход не столько за добычей, сколько для того, чтобы посмотреть мир. Пока что он увидел несколько фракийских городов, мало чем отличающихся от венедских и русколанских, да пару-тройку римских крепостей, куда его, впрочем, не пустили.
– Надо сначала вывести людей из пределов империи, – вздохнул Оттон. – Похоронить павших.
– Тризну по ушедшим мы справим на берегу реки, – возразил товарищу Придияр. – А что касается наших людей, то дорогу домой они и без нас найдут. Воеводы Ратибор и Годлав сумеют дать отпор любому, кто встанет на их пути.
– Некому вставать, – покачал головой Фронелий. – Если комит Лупициан и спасся от разгрома, то вряд ли он в ближайшее время осмелится высунуть нос из-за крепостных стен. Поверьте моему опыту, вожди, ничего вашим людям во Фракии не угрожает. Во всяком случае, в ближайший месяц.
– А ты что думаешь по этому поводу, Руфин? – спросил Оттон у призадумавшегося патрикия.
– Касательно ваших людей Фронелий прав. А вот что до Рима, куда я собираюсь отправиться, то можно ожидать больших неприятностей, вожди. От вашей помощи я не отказался бы, но честно предупреждаю, предприятие будет опасным.
– Сколько людей мы можем взять с собой? – спросил Придияр.
– Чем меньше нас будет, тем лучше, – пояснил Руфин. – Конечно, варвары в империи не в диковинку, но слишком большой отряд неизбежно привлечет к себе внимание. Три-четыре телеги, десяток человек для охраны, вот и все, что может позволить себе купец, разъезжающий по дорогам Италики.
– Хорошо, – сказал Оттон, тряхнув русой гривой. – Я согласен.
Патрикий Трулла был слегка удивлен, когда управляющий Эквиций сообщил ему о желании прекрасной Лавинии видеть его у себя после обеда. Внимания Лавинии добивались многие знатные мужи Рима, но она, гордая своей красотой, привечала лишь избранных. И среди этих избранных сиятельный Трулла, увы, не значился, хотя и потратил на подарки капризной красавице немалые деньги. Патрикий был тщеславен и знал за собой этот недостаток. Сама мысль, что один из самых богатых и знатных мужей Рима может быть отвергнут женщиной, которую многие вслух называли блудницей, была для него невыносимой. Он должен был завоевать Лавинию во что бы то ни стало, и никакие препятствия не могли остановить его на этом пути. Ну не мог сиятельный Трулла уступить какому-то Пордаке, купившему себе имя и положение на украденные из казны деньги. Впрочем, сам Пордака утверждал, что принадлежит к древнему римскому роду, но в это верили только те, кто кормился с его рук. К сожалению, этот самозванец чем-то поглянулся прекрасной Лавинии, которая уже дважды обедала с ним, чем привела Труллу в ярость. Ярость, впрочем, выплеснулась не на Лавинию, а на подвернувшегося управляющего Эквиция, однако бывшему рабу побои были не в диковинку. Трулла ценил Эквиция за пронырливость и недюжинный ум, не раз помогавший патрикию выходить из сложных ситуаций.
– Император Валентиниан по-прежнему находится в Медиолане?
– Да, сиятельный.
– Надеюсь, он не собирается в Рим?
– Пока нет, сиятельный.
Патрикий Трулла, несмотря на относительно молодой возраст – ему совсем недавно перевалило за сорок, – успел уже побывать префектом Рима, чему способствовали и родовитость, и связи в высших кругах. Правда, было это еще во времена императора Юлиана, безвременно покинувшего этот мир. А вот с Валентинианом у Труллы отношения не сложились. Этот выскочка, вознесенный на самую вершину власти волею солдатских масс, с большим подозрением относился к римской знати вообще и к патрикию Трулле в частности. И хотя Трулла, поддавшись общему порыву, все-таки принял христианство, большой пользы ему это не принесло. Справедливости ради следует признать, что христианин из бывшего префекта Рима получился никудышный, и он сам это отлично сознавал. Римские боги были ему ближе и понятнее, чем распятый в далекой Иудее человек.
– Какие вести идут с востока? – спросил Трулла, погружаясь с помощью двух рабов в бассейн с теплой водой.
– Комит Прокопий действительно разбит на голову императором Валентом, – вздохнул Эквиций. – В этом уже нет никаких сомнений.
– То-то Валентиниан обрадуется, – буркнул себе под нос патрикий.
– Боюсь, что у божественного императора есть повод не только для радости, но и для огорчения. В Илирике варвары разгромили пять легионов комита Ацилия.
– В Илирике! – Трулла был до того потрясен известием, что поскользнулся в бассейне и окунулся в воду с головой.
– Кроме того, – продолжил Эквиций, дождавшись, когда хозяин вновь вынырнет на поверхность, – варвары захватили обоз с четырьмя миллионами денариев, предназначенными для императора Валента.
– Четыре миллиона! – ахнул Трулла, но на ногах в этот раз удержался. – Быть того не может! Но как варвары проникли в Илирик, и куда смотрит дукс Валериан, не говоря уже о самом императоре Валентиниане?
– Говорят, что божественный император, как всегда, зрит в корень, – криво усмехнулся Эквиций. – Он не верит, что нападение на обоз было простой случайностью. Он полагает, что кто-то из близких к нему лиц известил варваров и помог им расправиться с Ацилием.
Ведь об обозе знали немногие.
– Судя по всему, у императора в ближайшее время будет много хлопот, – сделал вывод Трулла.
– И у нас тоже, – огорчил его Эквиций.
– А у нас почему?
– Так ведь легионерам все равно придется платить, а императорская казна пуста, следовательно, бремя налогов еще более увеличится. Не исключены и конфискации, особенно среди тех, кто был близок к заговорщикам и мог быть причастным к мятежу Прокопия.
– Но я не знал Прокопия! – возмутился Трулла.
– Зато ты знал патрикия Луканику, которого совсем недавно взяли под стражу здесь в Риме, и даже более того.
– Более чего? – взъярился Трулла.
– Я предупреждал тебя, патрикий, – понизил голос до шепота Эквиций, – что Луканика взят на заметку высокородным Федустием, начальником схолы императорских агентов. А ты от моих предупреждений отмахнулся.
– Луканика слишком стар, чтобы участвовать в заговорах, – поморщился Трулла. – Ничего Федустий от него не добьется.
– Тебе виднее, патрикий, – склонился в поклоне Эквиций.
