Уолтер начал разглядывать других людей, находившихся в этой комнате. Он обратил внимание на женщину, сидевшую рядом с Лю Чунгом. Она было такой жирной, что казалось, стоит ей двинуться, и ее алые одежды тут же лопнут. У нее были рыжие волосы, и Уолтер подумал, что для женщины-азиатки это странный цвет волос. Широкое, как у мастиффа, лицо было густо нарумянено на скулах и свисало вниз толстыми складками.
— Трис, — шепнул Уолтер приятелю, — эта странная парочка может вполне сойти за бога войны и его спутницу — чуму.
Тристрам все время волновался:
— Мне все это не очень нравится. Армии монголов — послушные слуги дьявола. Ты хочешь отправиться с ними? Было бы лучше сражаться на противоположной стороне.
Уолтер помолчал.
— Отправимся мы с этим Баяном Стоглазым или нет, он все равно разметает армии китайцев, как ветер развевает по воздуху пустую шелуху. Почему бы нам не постараться что-то получить для себя? Мы можем это сделать, не терзая себя излишними сомнениями.
— Уолт, ты считаешь, что нам не о чем беспокоиться?
— Неужели ты думаешь, что вместо этого нам следует искать чашу Грааля? — Уолтер решительно покачал головой. — Все замки, где живут благородные рыцари христианского мира, заполнены военными трофеями. Англичане забирали их у французов. Французы — у испанцев и итальянцев. В каждом замке Европы имеются трофеи после крестовых походов, и далеко не все они взяты в городах сарацинов. — Юноша пристально взглянул на друга, как бы пытаясь его в чем-то убедить. — Мы не нарушим благородных законов, если добудем себе некоторую долю богатств из восточной страны. Мы не можем оставаться чистыми и неподкупными рыцарями… Если только на свете действительно существует подобный тип людей.
— Трис, мы должны немного подправить наше положение, и мне нужно найти средства, чтобы купить землю. — Уолтер еще помолчал, а потом добавил: — Я не собираюсь возвращаться в Англию до тех пор, пока у меня не будет достаточно денег, чтобы купить хороший дом. Я не желаю оставаться Уолтером, Ублюдком из Герни. Лучше я стану скитаться по всему миру и буду вынужден добывать деньги различными более сомнительными средствами, чем следовать за монгольскими армиями.
— Ты действительно так считаешь?
— Я постоянно думаю об этом. И дай Бог, чтобы у меня была возможность все совершить вовремя!
— Ты сильно влюблен в наследницу Тресслинга? Уолтер мрачно кивнул головой:
— Да, и помоги мне Бог. Я все время мечтаю о ней.
В дверях показался отец Теодор и поманил их рукой:
— Антемус сейчас вас примет. У него хорошее настроение. Он даже ругал меня всего лишь отвратительным блошиным мешком. Обычно он меня обзывает мерзкими именами и даже обвиняет в ужасных деяниях. Вам повезло, молодые люди, что он сегодня в хорошем расположении духа.
— Кто эта женщина? — спросил Уолтер, когда они покинули комнату. — Она мне кажется такой отталкивающей.
Красный тюрбан священника кивнул, подтверждая полное с ним согласие.
— О ней можно говорить только самое плохое. Она торгует женским телом, и Антемус нанял ее, чтобы она сопровождала девушек, которых он отправляет в подарок Хубилай-хану. Весьма сложно следить за восьмьюдесятью одной женщиной, но Хучин Бабаху может с этим справиться. Вам, наверно, будет интересно узнать, что вся партия девушек полностью сформирована. Антемус только что выбрал последнюю. Он посылает в подарок хану самую прекрасную из своих сестер.
— Сестру! — воскликнул Уолтер.
Отец Теодор с удивлением уставился на него:
— Почему бы и нет? Посылая императору свою родственницу, он оказывает ему самое большое уважение!
— Но он же отправляет ее в рабство, — продолжал протестовать юноша. — Я никак не могу поверить в то, что кто-то может совершить такую чудовищную вещь.
— Если ей удастся понравиться хану, она проживет всю жизнь как в сказке. Ее зовут Мариам, и мне известно, что она действительно красавица. Она должна понравиться хану.
— Но ее спросили, желает ли она туда ехать? Маленький священник гадко захихикал.
— Женщины всегда должны выполнять желания главы семейства. Странные у вас идеи! Для Антемуса одна сестра ничего не значит, потому что у него останется еще десять сестер! У его отца было много жен, и, кроме того, она ему всего лишь сводная сестра. — Он хитро понизил голос: — Говорят, что многие сомневаются в том, кто был ее настоящим отцом. Кажется, женщинам прислуживал раб. — Он вновь замолчал. Так обычно на Востоке начинали передавать грязные сплетни. — Это был солдат из Европы, которого захватили во время сражения у Иерусалима. Он был высоким и очень красивым, и многие женщины не сводили с него глаз. Это всем известно. Нельзя точно сказать, была ли одной из них мать девушки, но старик Александр, отец Антемуса, предпринял обычные шаги и приказал убить раба!
Юношам постоянно по самым различным поводам приходилось сталкиваться с разнящимся друг от друга западным и восточным подходом к вещам и образам мышления, и когда они вошли в покои, где их должен был принять Антемус, смешение чувств и ощущений достигло своего апогея.
Покои находились в центре дворца, и кресло хозяина стояло прямо под отверстием в крыше, откуда задувал прохладный ветерок. В остальной части комнаты стояла удушающая жара. Кресло хозяина, наверное, когда-то было троном для одного из местных правителей. На его спинке драгоценными каменьями была выложена корона. Одна ножка кресла отломалась, и его подпирала металлическая палка. Стены и полы комнаты покрывали великолепные ковры. Перед креслом располагалась стойка, на которой были вывешены образцы тканей, предназначенных для продажи.
Антемус не обратил на друзей никакого внимания. Это был весьма толстый молодой человек с круглой лысой головой и круглым же белым лицом, на котором под тяжелыми веками тускло светились темные глаза. На нем были богатые одежды. Белая туника с облегающими рукавами, расшитыми сложным жемчужным орнаментом, покрывала его от шеи до ног. Поверх туники был надет алого цвета паллий из роскошного материала. Он застегивался на шее и достигал пола. Его задняя часть была подобрана и перекинута через руку. Даже пурпурные башмаки расшиты драгоценными камнями.
В углу красивая девушка с черными как ночь волосами в жаровне жарила каштаны. Она очистила один каштан, окунула его в смесь меда и молодой корицы, потом на крохотных ножках подошла к Антемусу и осторожно положила лакомство ему в рот. Антемус, сопя от удовольствия, начал его перемалывать крупными белыми зубами.
Закончив жевать каштан, он взглянул на посетителей и что-то тихо сказал священнику, который с довольной ухмылкой перевел друзьям:
