Но Андропов на то и был Файнштейном, что не сдался, а, почувствовав, что стул под ним качается, пошёл на самую грязную провокацию.
Два года по России ходила, вызывая бурную реакцию, самиздатовская книга без подписи «Логика кошмара», в
которой автор «откопал» еврейские фамилии жён членов сталинского Политбюро, подлинные еврейские фамилии палачей ЧК и 37-го года и «изобразил историю КПСС и Советского государства как непрерывную цепь заговоров, переворотов, грубого насилия, задуманных и осуществлённых людьми, мечтавшими только о сохранении свой личйой власти» (так автора цитирует шеф КГБ Андропов). Круто! Факты надо было где-то узнать. Ясно, как считали в ГБ, что такую богатую эрудицию автор мог заполучить только от людей, причастных к спецслужбам и к спецхрану. КГБ стоял на ушах, пытаясь установить автора. Книга «Логика кошмара» из номера в номер, уже в постсоветское время, будет перепечатываться газетой «Русский вестник» за 1992-й год, номера которой будут расхватываться жаждущими продолжения читателями. Она выйдет также двумя отдельными изданиями в 1992 и 1994-м годах, в 1996 году благодаря авторитетному издательству «Verlag der Freunde» дойдёт и до широкого западного читателя. И всё узнают имя автора — серьёзный историк Анатолий Михайлович Иванов, отмотавший уже срок, но оставшийся верным Русской Идее.
Ведомству Андропова — выследили таки! Выдали иностранные дипломаты, с которыми он пошёл на контакты — это имя стало известно раньше в феврале 1981 года. Слежкой устанавливается, что A.M. Иванов — завсегдатай художественного салона Ильи Глазунова и, случается, посещает кухню Сергея Семанова. Какая удача! Не Делается никаких следственных действий, не допрашиваются ни сам Иванов, ни свидетели. Ещё идёт подготовительная рутина. Ещё совершенно не подтверждены факты. Есть только зыбкий донос. Но Андропов-Файнштейн уже пишет закрытую записку в Политбюро. Его не останавливает, что Глазунов — выдающийся русский живописец и что Семанов — известный историк и «высшая номенклатура» — главный редактор журнала «Человек и Закон». К чёрту законность. Не нужно никаких доказательств и признаний виновных. Андропов играет ва-банк.
В обход «кадровика» Черненко он разослал членам Политбюро провокационную «закрытую записку» от 28 марта 1981 года— про ужасных, подрывающих, мол, всё устои советской власти заядлых «русистов». Обратим особое внимание, какой уровень — закрытая записка в Политбюро. То есть всё ставится на карту. Испытанное клеймо — «черносотенцы» Андропов письменно наклеить, однако благоразумно не решился — не те фигуры, сразу бы в Политбюро всё брезгливо замахали руками. Это грязное клеймо Андропов оставил для устных кулуарных шепотков своим людям на ухо. Поэтому вроде нейтральное — «русисты». Заклеймив Иванова, Андропов переходит к Глазунову. На Глазунова он уже записку в Политбюро в 1976-м году писал: «Глазунов— человек без достаточно чёткой политической позиции, есть, безусловно, изъяны и в его творчестве. Чаще всего он выступает как русофил, нередко скатываясь к откровенно антисемитским настроениям». Но изолировать всемирно известного художника или даже выслать, как Солженицына, на это уже рука ни у кого не поднимется. Поэтому Андропов всего лишь призывал: «Было бы целесообразно привлечь его к какому-то общественному делу, в частности, к созданию в Москве музея русской мебели». Мол, пусть лучше мебель собирает, только бы вызывающе русские картины не писал. Поэтому, походя лягнув ещё раз Глазунова, подмоченный шеф всесильного КГБ переходит к главной цели своей записки — обрушивается на Семанова и, по сути,
обвиняет Семанова в том, что он — лидер теневой «Русской партии в КПСС» и готовит контрреволюцию.
Андропов предложил «русистов» незамедлительно репрессировать, потому что (цитирую подлинник) «согласно документальным данным, противник (мол, не наши какието надуманные наветы КГБ, а сам идеологический противник! И документы на то есть! —А.Б.) рассматривает этих лиц как силу, способную оживить антиобщественную деятельность в Советском Союзе на новой основе». Дальше идёт умелое нагнетание: «Подчёркивается при этом (самим, мол, врагом подчёркивается! —А.Б.), что указанная деятельность имеет место в иной, болеё враждебной среде, нежели потерпевшие разгром и дискредитировавшие себя так называемые "правозащитники» (эко как! Но для Андропова всегда русские патриоты были большими врагами, чем евреи-диссиденты. — А.Б.)». И Андропов грозно пугает Политбюро: «Изучение обстановки среди «русистов» показывает, что круг их сторонников расширяется и, несмотря на неоднородность движения, обретает организационную форму». Ох, как надо хорошо знать психологию Брежнева и уметь Леонида Ильича организационной формой пугануть! Уже, мол, всё у них готово. А дальше призыв к репрессиям: «Опасность прежде всего в том, что «русизмом», т.е. демагогией о необходимости борьбы За сохранение русской культуры, за «спасение русской нации», прикрывают свою подрывную деятельность откровенные враги советского строя». Откровенные враги советского строя! Жёстче не скажешь.
Это всё точные подлинные цитаты из документа. Как видим, не бедно Андропов Брежнева на массовые репрессии против русских провоцировал. Сталин бы после такой «убедительной» — со ссылками на перехват секретных документов в посольствах США, Италии, ФРГ и Канады совершенно жуткой оперативной докладной сразу бы всех расстрелял. Причём, вынося свой пасквиль на Политбюро, Андропов играл с огнём. Он не мог не понимать, что скрытая внутренняя партразведка (а такая, начиная со Сталина, под разными названиями, но со строго конфиденциальной, особой номенклатурой была закулисно у всех генсеков; балбес Хрущёв только ею пренебрегал, а чем кончил?) отслеживает его ходы. Не мог не знать и того, что всесильные помощники по Политбюро Владимир Васильевич Воронцов (у Суслова) и Иван Иванович Кириченко (у Черненко) обожали Сергея Николаевича — обходительного, стройного, с киношно «белогвардейской», сводящей с ума дамское общество выправкой (как когдато дамы умирали по душке Керенскому, так теперь умирали по душке Серёженьке). Но главное для помощников: всегда особо информированный, он щедро и великодушно, и совершенно неназойливо, будто в винт играючи, советовал, как умно что доложить, чтобы переиграть «арбатовых» и «бовиных». А ещё охотно снабжал «своих» (а оба помощника были для нас именно в доску своими, до кончиков волос русскими!) достоверными, занимательнеё Пикуля, анекдотами из родной русской истории, чем они могли потом блеснуть перёд «шефами». Андропов не мог не просчитать, наконец, что Воронцов и Кириченко тут же кому надо сигнализируют, а уж те прямо Второму Ильичу. И Брежневу особо близкие люди, в первую очередь дочка и зять и кое-кто из обласканных, готовых голову положить за Второго Ильича, знающих, проверенных на самом опасном деле — ещё в заварушку со свержением хитрована Никитки Кузькиной Матери! — друзей дома, конечно, всё сразу объяснят в лицах и со всеми пикантными закулисными подробностями.
