Именно в Доме Жизни, находившемся в Фивах, некогда блистал Имхотеп, ныне обожествленный. Он ближе всех смертных подошел к знанию математики, наиболее чистой формы божественного промысла. Имхотеп был образцом для всех писцов царства на протяжении многих поколений.
В этом Доме был необычный писец. Его приятное и улыбающееся лицо не соответствовало воинственному имени Уджбуто, что значит «Дубина Буто». Ему было двадцать восемь лет. Необычным, собственно, было его занятие: в течение трех сезонов он наблюдал за растениями и ухаживал за ними, пропадая все свободное время в лекарственном саду.
С наступлением времени ужина, когда древний Ра, покидая землю, заставлял пламенеть горизонт, возле него усаживался мальчишка, умеющий лазать по деревьям. Он рассматривал его с дерзостью, присущей молодости, и его горящий взор свидетельствовал о том, что ему не терпелось поговорить.
— Я тебя слушаю, — сказал Уджбуто весело, достав пшеничный хлебец и положив на него маленький кусочек утки.
— Что ты делаешь в саду? Ты здесь работаешь с тех пор, как я пришел сюда, и, как мне говорили, ты и раньше этим занимался.
— Я изучаю мужчин и женщин.
— В саду?
Уджбуто рассмеялся.
— Все живые существа ведут себя одинаково, они повинуются одним и тем же законам. Растения же не перемещаются и не лгут, поскольку не говорят.
Мальчишка был заинтригован.
— Ты изучаешь мужчин и женщин, глядя на растения? Расскажи!
— Я тебе завтра кое-что покажу.
Писарь не забыл о своем обещании.
— Посмотри, — сказал мальчику Уджбуто на следующий день, указывая на клещевину высотой более десяти локтей. — Видишь ли ты желтые листы, готовые упасть с этого кустарника? Знаешь ли ты, почему они пожелтели? Да потому, что садовник чересчур обильно полил дерево.
— Но какое отношение это имеет к людям?
— У растений все происходит, как у людей. Они все нуждаются в воде, но если ты им дашь ее слишком много, они слабеют. И тогда у них начинают загнивать корни. Слишком изнеженные мужчины слабеют так же, как и те, кто выпивает слишком много вина, они теряют свою силу. Растение, которое ты поливаешь бережно, будет сильным, так же, как и мужчина, воспитанный в строгости, — это закалит его характер.
Мальчик казался задумчивым.
— Посмотри теперь на этот страстоцвет, — продолжил Уджбуто, указывая на лиану с бледно-розовыми цветами. — Природа сделала так, что у этого растения нет ствола, и оно не может расти иначе, кроме как цепляясь своими усиками за дерево или любой высокий и твердый предмет. Она подобна женщинам, нуждающимся в том, чтобы рядом был сильный мужчина, и тем мужчинам, которые не умеют существовать без питающей их власти, как, например, чиновники.
Мальчик расхохотался.
— Если ты понаблюдаешь за растениями, — продолжил Уджбуто, — то заметишь, как мало больших деревьев дают красивые душистые цветы. Цель их существования состоит в том, чтобы воспользоваться преимуществами своей высоты и создать лес. Некоторые из них живут много десятков лет, в то время как растения с большими цветами требуют постоянной заботы, могут пострадать от хищных насекомых и живут намного меньше.
— И как это надо понимать?
— Подумай немного. Какой ты из этого делаешь вывод?
— То, что нравится, не может длиться долго?
Теперь наступила очередь писца расхохотаться.
— Почти так. Люди, желающие блистать, оставляют после себя мало долговечного, в то время как те, кто продолжает идти своим путем, лишенные тщеславия, создают прочные и полезные творения.
— Но неужели ты полагаешь, что растения знают, что такое дисциплина и мужество?
— Именно эти слова мы используем для описания некоторых особенностей растений. Подойди, посмотри на эти опунции. Они дают сочные плоды, не так ли? Они — спасение для путешественников, которые находят их в самых засушливых уголках пустыни. Они не привередливы, их колючки отпугивают хищников, и они размножаются без помощи человека.
— Обладают ли они мужеством?
— Ты можешь это и так назвать. Они очень бережливы, что касается воды. Они сохраняют самую малую каплю и не испаряют ее. Таким образом, они могут выдержать засуху, которая доводит до изнеможения даже закаленного человека. А знаешь ли ты, что мужество сопротивления солнцу материализуется в их соке? Если ты сумеешь срезать один из этих крупных листов, не поранив себя колючками, и покроешь его соком кожу, обожженную слишком жарким солнцем, то быстро умеришь боль от ожогов.
Мальчик оставался задумчивым, он был восхищен услышанным. Уджбуто увел его в другую часть сада.
— Посмотри на эти маки, из которых мы извлекаем вещество, успокаивающее возбужденные души. Что ты можешь отметить?
Ученик писца внимательно посмотрел на большую поляну ярко-красных цветов и сделал вывод:
— Мне кажется, что некоторые растения выше других, и есть такие, что плохо растут.
— Ты наблюдательный. Растения не рождаются равными. Некоторые начинают развиваться из сильных семян, другие с трудом прорастают, получаются хилые ростки.
— Можно их удобрить?
— Да, но удобрение лучше использовать только для укрепления тех, кто уже силен и вряд ли позволит другим выжить. Хороший садовник выбирает ростки мощные, потому что их семена будут более плодовитыми.
— Это означает, что ничего нельзя сделать, чтобы помочь хилым растениям?
— Без сомнения, можно, но если взять в расчет время, которое нужно им посвятить, начинаем думать о том, что легче воспитывать, укрепляя имеющиеся достоинства.
Мальчишка становился все более и более задумчивым.
— Но, Уджбуто, мы же не растения! Считаешь ли ты, что мы можем изменить свою природу знанием?
— Конечно, — ответил писец, срывая на ходу сухие листья папайи, — знание всегда полезно. — Но оно только и способно, что укреплять слабых в сознании своей слабости и сильных в сознании своей силы. Оно, таким образом, подобно удобрению, и его необходимо использовать сознательно.
— Тогда мы ничего не можем сделать вопреки нашей природе? — спросил ученик писца, подразумевая, что все в жизни предопределено.
— Не так это следует понимать. Разумнее развивать данное природой. Напрасными были бы намерения куста роз возвыситься над баобабом, а смоковницы — благоухать, как жасмин.
— И когда ты видишь человека, то можешь сказать, баобаб он или розовый куст?
— Если я изучаю его поведение, то действительно иногда могу понять его суть, но не могу быть в этом абсолютно уверен.
— Почему?
Уджбуто некоторое время помолчал, прежде чем ответить. Затем с полуулыбкой сказал:
