К тому же богов было много. Который из них должен был умолять женщину, чтобы она пожелала ребенка от своего мужа? Фаллический Мин в странном плотно облегающем одеянии или безобразная Туерис с глупой улыбкой бегемота? Тому, кто хотел передать послание, требовалась помощь писца. С тех пор как она начала размышлять над этими вещами, а особенно со времени смерти своего отца, она стала смутно ощущать, что на самом деле есть только один-единственный бог, как некогда написал писец о том, что сказал ему учитель во время урока:
Ты не прекращаешь извлекать
Миллионы форм из себя самого.
Продолжая существовать в своей целостности.
При оповещении послания Царского совета она подавила в себе желание пожать плечами, так как за ней наблюдали Второй придворный, единственный служащий царского дома, пребывающий в Ахетатоне, Сеферхор и Итшан.
— Командующий… что это значит? — спросил царь своего лекаря Сеферхора, который был достаточно зрелым и опытным человеком, чтобы знать, что это за звание, к тому же он был одним из немногих приближенных царской четы. Ситуация была парадоксальной: царь не знал, какова роль его командующего.
— Государь, в действительности это означает, что он является заместителем регента.
Анкесенамон выразила удивление. Ай согласился, таким образом, с тем, что будет с кем-то делить власть? Как Тхуту удалось навязать ему это решение? Она стала думать о Советнике. Очевидно, в нем больше силы, нежели она предполагала.
В действительности тройной преступный замысел Апихетепа убедил Тхуту в том, что у него не было выбора: для предотвращения опасности, угрожавшей царству, молчаливой поддержки духовенства и армии было уже недостаточно. Нужно было предпринять что-то кардинальное. Впрочем, Ай, пыл которого охладили недавние потрясения, потерпевший поражение в столкновении с Первым советником и, более того, в душе уже пресытившийся регентством, казался теперь безучастным ко всему. Он напоминал шакала, который раздирал добычу вместе с собаками, но перед этим съел ягненка и был занят в основном его перевариванием. Он оказывался странно неэффективным на свету; он выжидал, подыскивал объяснения, лукавил.
Назначение своего зятя он принял довольно спокойно. В конце концов, в случае необходимости армия защищала от происков мятежников и его тоже.
Сразу же после назначения Хоремхеб занял дом в Фивах и принялся осуществлять план, который вот уже три года ждал своей очереди: он занялся реорганизацией армии. Целыми днями он сидел в своем кабинете вместе с казначеем Майей. Они решали вопросы набора наемников, закупки колесниц и оружия, восстановления хозяйственных служб и казарм, определяли регулярное жалование, полагающееся помимо трофеев.
Наконец страна начала перевооружаться.
Только несколько злых духов беспутной ночью в трактире подтрунивали над тем, что следует ожидать прихода царя-бабочки, раз вооружаются бронзой. Шутка, попавшая с доносом разведывательных служб Маху, вопреки своей непочтительности, рассмешила Долину: Хорус, представ в облике ястреба, проглотил муху, но из-за несварения желудка его стошнило. Освобожденная муха сказала ему:
— Я не знала, что боги едят мух.
Хорус ответил:
— И я не знал, что цари бывают мухами!
Но насмешники никогда не смогли бы взять верх над теми, кто превозносил царя, иначе об этом бы узнали и смеялись еще больше.
Были созваны начальники гарнизонов Фив, Мемфиса и других городов, в том числе явился и военачальник Нахтмин. Официально цель собрания состояла в том, чтобы решить вопрос стимулирования командиров. В действительности речь шла о том, чтобы донести до высших военных чинов, какова новая политика царства, и заручиться их поддержкой. Со времен правления Эхнатона, то есть в течение шести или семи лет, руководство армии пребывало в неопределенности; царство напоминало ему лодку, плывущую по течению. Они долго пребывали в страхе, опасаясь любого нападения — никогда Две Земли не были настолько уязвимы. Враги, которые явились бы со стороны Синая, чтобы захватить Нижнюю Землю, лишили бы их податей от подчиненных территорий в Азии, среди которых несколько уже пали. К тому же мощь армии сильно зависела от золота, серебра, меди, олова и крепкой древесины, поставляемых из этих территорий. Помимо того, все вооружение получали из Сирии. Лишившись дееспособной армии, царство разрушится.
Точно так же, если бы в стране Куш, которая охранялась в настоящее время гарнизонами царя, начался бунт и была захвачена Верхняя Земля, страна оказалась бы разорванной пополам, а значит разоренной, и это, опять же, привело бы к крушению царства.
Узнав о том, что один из военачальников, причем наиболее известный, Хоремхеб, отныне возглавляет армию и, более того, принимает срочные меры по восстановлению ее могущества, эти командиры были непомерно счастливы. Такому командующему они согласны были оказать всестороннюю поддержку. Армейское братство было выше распрей и соперничества, к тому же военных объединяли общие цели. Хоремхебу удалось вдохнуть новую силу в армию — с севера до юга.
Это стало заметно даже по лицам солдат на улицах; в течение многих месяцев они бродили с видом нищих, выжидающих возможности кого-нибудь ограбить, и вдруг стали ходить, выпятив грудь, и улыбаться девушкам.
Тхуту, которому были поданы на рассмотрения эти решения, испытывал противоречивые чувства: с одной стороны, эти предложения исходили не от него, но, с другой стороны, он не мог их не поддержать. Очевидно, Хоремхеб предоставил ему эти решения только из вежливости, не ожидая от него никаких препятствий. Наконец кто-то со знанием дела ставил перед властью вопросы, которые сам не мог решить. Некоторые правители находили эту власть даже диктаторской.
Первый советник пошел еще дальше.
— Командующий, ты восстановил одну из опор монархии. Остается еще одна, — заявил он ему.
Хоремхеб устремил на него вопрошающий взгляд — другой опорой было духовенство. Итак, ему предлагали взяться за то, что входило в сферу деятельности Советника.
— Я добился их поддержки, насколько это вообще было возможно, — сказал Тхуту. — Надо теперь скрепить этот союз.
Он поднялся и стал шагать взад-вперед по кабинету.
— Мы не можем больше допускать, чтобы трон принадлежал царю-призраку. Каким бы он ни был, его надо будет показать народу.
— Уже была попытка. Ты видел результат, — возразил Хоремхеб.
— Это так. Но если именно царь вернет власть духовенству и займется восстановлением храмов, критика отпадет. Негативное отношение верховных жрецов было также продиктовано их предубежденным отношением к Эхнатону и его семье, а не только физическими недостатками царя. Когда предубеждения будут стерты, им ничего не останется делать, кроме как отмечать достоинства царя.
