Советская власть раскрепостила внутреннюю энергию народа, поставила перед его сознанием великие цели, дала жизни новую скорость. Наша Отечественная война с фашизмом внесла в мир и в ход общественного развития человечества решительные перемены. Никогда не забудет мир, какую роль во всем этом сыграл человек с орденом Славы на груди, советский человек на воине, его любовь к отечеству, его вера в ленинский интернационализм.
3Заглянем теперь в историю. Издревле ордена служат символом высокого отличия, установленного за выдающиеся заслуги перед государством. Они появились в Восточно-Римской империи во времена императора Константина, а затем с течением лет были приняты и в других странах.
Первым знаком военной доблести на Руси была гривна, имевшая в этом случае значение медали. Дружинники удельных русских князей носили гривну на шее. Именно гривна была древнейшим знаком отличия также и простых воинов. Такое ее применение относится к эпохе князя Владимира, и старинные летописи подтверждают этот факт, упоминая о ратных людях русских с золотой гривной.
При Иване Грозном военные подвиги влекли за собой пожалование «золотыми». Так были награждены ратники в 1558 году за взятие в Ливонии замка Нейшлоса. «Золотые» эти носились уже не на шее, а на рукаве или шапке.
В 1696 году все участники Азовского похода Петра, урядники и солдаты московских выборных полков получили по золотой копейке, а городовые солдаты, стрельцы и пушкари — по копейке золоченой.
Русские воины высоко ценили подобные награды за свои ратные труды. Историк Карамзин писал в связи с этим, что «иноземные наблюдатели спрашивали: чего нельзя ожидать от войска несметного, которое, не боясь ни холода, ни голода, с толокном и сухарями, без обоза и крова, с неодолимым терпением скитается в пустынях севера, и в коем за славнейшее дело дается только маленькая золотая деньга, носимая счастливым витязем на руке или шапке».
История вековой борьбы нашей страны с агрессией отразилась на самом возникновении и даже названии русских орденов. Россия ввела их по указу Петра I в 1698 году, а старейший отечественный орден был назван по имени победителя на Чудском озере — Александра Невского. Многочисленные медали в старой армии России были прямым откликом на то или иное сражение и украшали грудь ветеранов, тех, что дрались при Гросс-Егерсдорфе и Кунерсдорфе, брали Измаил, бились под Аддой и Нови.
Почетное русское военное отличие — орден Георгия Победоносца. Он состоял из звезды, креста и ленты. Статут его был выработан в 1763 году, а впервые пожалован в своей I степени спустя семь лет, в 1770 году, знаменитому Румянцеву за победу над неприятелем под Ларгой.
Статут ордена гласил: «Ни высокая порода, ни полученные перед противником раны не дают права быть пожалованным сим орденом, но дается оный тем, кои не только должности свои исправляли во всем по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличили еще себя особливым каким мужественным поступком». Далеко не всегда соблюдалось это само по себе благородное установление, тем не менее орден Георгия Победоносца считался почетнейшей наградой за военную доблесть.
Любопытно, что в эпоху расцвета гатчиновщины, когда сановные капралы во главе с Аракчеевым ломали боевые традиции русской армии, был предан забвению и орден Георгия. «Оный более не дается», — провозгласил Павел, оборвав таким образом историю боевого ордена, снова возникшую уже после его смерти.
Известно, что нижние чины русской армии вовсе не награждались орденами. Солдаты и унтер-офицеры получали лишь медали, выбитые в ознаменование славных сражений и в воздаяние воинских подвигов.
Первая такая медаль была учреждена, как и ордена, также при Петре, после победы над войсками Карла XII, одержанной при Эррестфере. Петровская же медаль по случаю взятия Ниеншанца имела на одной стороне надпись «Небывалое бывает», а на другой — план занятой крепости.
Новые медали отметили путь русской армии по полям сражений Семилетней войны. В память 1 августа 1759 года у Франкфурта, где русские войска одержали, как было сказано в специальном Указе, «такую славную и знаменательную победу, каковой в новейшие времена почти примеров нет», была выбита особая медаль для солдат. На ней красовалось изображение воина, держащего в правой руке копье, в левой — знамя и идущего по полю сражения. Воин наступает одной ногой на сосуд, означающий реку Одер, а вдали виден город Франкфурт. Вверху медали надпись: «Победителю над пруссаками».
Многие сподвижники Суворова носили овальную медаль «За отменную храбрость при взятии Измаила» или крестик с вычеканенными словами: «За Очаков».
Но Монетный двор, естественно, успевал изготовить такие медали лишь спустя много дней, а то и месяцев после победной битвы. Понятно, солдаты, переведенные в другие полки или отпущенные по болезни, не могли уже получить заслуженной награды.
Военачальники, те, что знали душу русского воина, принимали к сердцу солдатскую обиду. И поскольку постоянного ордена или другого знака отличия для нижних чинов не существовало, то подчас находили свои формы чествования героев.
Мало известен, но крайне интересен праздник, которым Суворов ознаменовал победу при Рымнике. Войска были построены в одно большое каре. Каждому солдату было роздано по лавровой ветви. На поле сражения отслужили благодарственный молебен. Когда он кончился, Суворов обратился к войскам с кратким словом. Он говорил о славе, победе, воинской чести и между прочим сказал о древнем символе этих понятий — лаврах. В этот момент солдаты — по ранее установленному знаку — увенчали себя лавровыми ветвями.
Только в 1807 году, в период войн с Наполеоном, когда русская армия вырастала численно и суворовские идеи воспитания солдат стали глубже проникать в войска, к ордену Георгия был причислен особый знак, установленный «в награду за храбрость нижних воинских чинов и для поощрения их к воинской службе».
4Есть одно любопытное свидетельство, касающееся Суворова и тоже связанное с боевыми наградами. Суворов не раз громогласно перед воинским строем объявлял, что его собственные ордена даны ему солдатами. Красноречивое подтверждение этого факта мы находим в «Военных записках» Дениса Давыдова, да еще с такими далеко идущими подробностями, которые, насколько я знаю, другими источниками не подтверждаются, но тем не менее убеждают нас: мы еще и до сих пор не знаем всего, что зрело в суворовских войсках, раздраженных опалой своего любимого командира.
