— Командир!
Генерал повернулся навстречу появившемуся у входа старшему писарю.
— Ну?
— Это донесение прибыло пять дней назад, командир.
— Пять дней, — тихо повторил Плавт.
Очередная вспышка молнии осветила опустошенную сельскую местность. Спустя миг громыхнул гром, и писец вздрогнул.
— Квинт, можешь ты объяснить, как получилось, что эта депеша попала ко мне только через пять дней после прибытия?
— Она не касалась вопросов первостепенной важности, командир.
— Ты ее читал?
— Так точно, командир.
— Полностью?
— Не могу припомнить, командир, — замялся писец.
— Понятно. Не слишком удовлетворительный ответ, а, Квинт?
— Так точно, командир.
Командующий смотрел на писца до тех пор, пока пристыженный канцелярист не потупился.
— Запомни, каждое донесение необходимо прочитывать полностью, с первой и до последней строки. Второй раз я подобного небрежения не прощу.
— Да, командир.
— А сейчас пришли ко мне трибуна Квинтилла!
— Трибуна Квинтилла, командир?
— Гай Квинтилл. Приписан к Девятому легиону несколько дней назад. Найдешь его в командирской столовой. Пусть явится прямо в мои покои, и чем скорее, тем лучше. Выполняй!
Писарь повернулся и покинул шатер. Плавт же, провожая его взглядом, дивился собственной снисходительности. Несколько лет назад за такую оплошность этот малый был бы разжалован в рядовые и отправился тянуть лямку в строю. Должно быть, с возрастом у него развивается мягкотелость. Верный признак того, что он, Плавт, как генерал, и впрямь староват для управления действующими войсками.
Пока Квинтилл читал донесение, гроза докатилась до лагеря и теперь бушевала над ним. Темная даль за поднятым пологом входа в личные покои командующего то и дело светлела от молний, и всякий раз крупные капли рассекавшего воздух дождя казались взвесью стеклянных осколков в мертвенно-бледном, призрачном мире. Спустя миг после каждой вспышки оглушительно гремел гром, дребезжали стоявшие на столе кубки, а потом все стихало: лишь подвывал ветер да ливень монотонно молотил по кожаной крыше шатра.
Генерал присматривался к трибуну, недвижно сидевшему напротив него и внимательно изучавшему свиток. Квинтилл происходил из старинной фамилии, до сих пор владевшей обширными имениями в окрестностях Рима, и был последним в длинной веренице аристократов, всегда занимавших в Сенате главенствующие места. Его назначение в Девятый легион являлось своего рода благодарностью за огромную сумму, беспроцентно ссуженную несколько лет назад Плавту отцом Квинтилла. Но дело было не только в покрытии застарелых должков. Молодой аристократ видел в военной службе неплохую ступень для карьерного роста, а Плавт, со своей стороны, зная о непомерном честолюбии этого близкого ко двору человека и справедливо полагая, что тот, кто настолько амбициозен, непременно безжалостен и беспринципен, намеревался использовать это в своих интересах.
— Да, весьма познавательно, — промолвил Квинтилл, откладывая свиток в сторону и тем же движением изящно прихватывая со стола кубок. — Но могу я спросить, командир, какое отношение это имеет ко мне?
— Разумеется. С рассветом ты отбудешь в Каллеву.
— В Каллеву?
Лишь на долю мгновения на породистом лице трибуна отразилось удивление, тут же исчезнувшее под маской невозмутимости.
— А почему бы и нет? Почему бы не ознакомиться с местными обычаями, пока наше влияние не свело их на нет?
— Да, конечно, — улыбнулся Плавт. — Но только постарайся не показать варварам, с какими тебе там придется встречаться, что понятия «союз с Римом» и «подчинение Риму» для тебя идентичны. Это может быть воспринято нежелательным образом.
— Я попытаюсь…
— Попытки порой бывают губительны.
Улыбка с лица Плавта исчезла, и трибун осознал, что с этого мига разговор делается серьезным. Трибун пригубил вино и поставил кубок, внимательно глядя на генерала.
— Квинтилл, ты слывешь обходительным и ловким малым, а это именно то, что в данном случае требуется. Надеюсь, твоя репутация соответствует истине.
Трибун скромно кивнул.
— Очень хорошо. Как я помню, ты к нам прибыл совсем недавно.
— Десять дней назад, командир.
— Десять дней. Недостаточно, чтобы обрасти здесь знакомствами и нужными связями.
— Так точно, командир, — признал Квинтилл.
— Но это не беда. Нарцисс о тебе самого высокого мнения.
— Это необычайно любезно с его стороны.
— О да… необычайно. Поэтому я тебя и выбрал. Мне нужна в Каллеве толковая пара глаз и ушей. Центурион Макрон с понятной сдержанностью выражает легкую озабоченность, по-прежнему ли способен царь Верика держать в узде своих подданных. Макрону по нраву его новая должность. Ему приятно стоять во главе обособленного гарнизона, и он, разумеется, не желает, чтобы ему на голову посадили начальника более высокого ранга. По справедливости, там он проделал весьма значительную работу. В кратчайшие сроки сформировал из атребатов две боеспособные когорты, которые уже нанесли поражение дуротригам. Замечательное достижение.
— Так точно, командир. Похоже на то. Надо думать, этот Макрон — хороший наставник, и атребаты, которых он обучил, представляют сейчас собой грозную силу.
Командующий смерил трибуна холодным взглядом.
— Торопливость в суждениях — непозволительная для нас роскошь. Таков один из суровых уроков, преподанных здесь мне бриттами.
— О, командир. Если ты так считаешь…
— Я так считаю. А тебе не мешает извлечь урок из моего опыта.
— Разумеется, командир, — склонил голову Квинтилл.
— Мудро с твоей стороны. Так вот, успех Макрона поставил меня в затруднительное положение. Видишь ли, царь Верика стар. Сомневаюсь, что он переживет следующую зиму. До сих пор ему удавалось заставлять свой народ соблюдать договор с Римом, но в его племени есть и люди, не столь хорошо к нам расположенные.
— Разве так обстоит не везде?
— К сожалению, всюду. Но в данном случае эти не согласные с Верикой люди довольно влиятельны и в случае кончины царя могут выдвинуть на избирающем преемника племенном совете своего кандидата. И если тот станет повелителем атребатов…
— Мы окажемся в полном дерьме, командир.
— Прямо по шею. И мало того, что в тылу у нас окажется враждебное племя, так ведь вдобавок оно, благодаря усилиям центуриона Макрона, будет обладать нешуточными возможностями для подрыва снабжения легионов.
— Командир, обучая эти когорты, центурион превысил свои полномочия?
