А ведь какое красивое звучание. Сердце радуется.
Нас заметили, и навстречу понеслись десяток всадников. Кубин остановился и пробормотал:
— Быстро они на этот раз.
Всадники споро взяли нас в кольцо, а один, с очень длинной бородой, подъехал вплотную.
— Кто такие?
Потом, приглядевшись, улыбнулся:
— А, это ты, Матвей Власович, княжья нянька. Почто, как тать, через лес едешь? И что за боярин с тобой?
— Нас, Игнат, борзо к себе протоиерей Григорий звал. Вот и прошли по аркудовым тропам. А это боярин Владимир Иванович Велесов.
Ратник странно посмотрел на меня и, поклонившись, сказал:
— Здрав будь, боярин. Слышал я про тебя. И бачко твоего знал.
Кубин прервал его:
— Ладно, Игнат, нам пора.
И мы поскакали вдоль рва.
У дороги, что упиралась в мост, ведущий в башню, толпились ратники. Не останавливаясь, мы завернули в город. Те, что сопровождали нас к воротам, остались перед мостом. Мы остановились и слезли с коней, чтоб перекреститься на икону над воротами. А башня была такая же, как и в Вершах. Только подъёмный мост через ров был больше. А вот бойниц во внутреннем коридоре я не увидел. Кубин кивнул стражникам у внутренних ворот, и мы поехали по широкой, мощёной деревянными досками улице. Странное дело, во сне мне приснились каменные дома. Здесь я видел такие же по форме дома, но построенные из дерева. И откуда в легенде взялись упоминания о каменных белоснежных дворцах? Вот они, деревянные, можно пощупать, но побеленные. Хм. Точно побелено. Я потёр ладони, избавляясь от извести. Может, поэтому всем думалось, что город из камня? Улица была полна весело гудящего народа, идущего по своим делам. Вон толстый боярин в богатой одежде с меховой накидкой. Прошел навстречу, важный такой. Наверно, потеет сильно? В такую жару в мехах ходить, увольте. Тут в броне упарился.
Вежливо улыбнулся в ответ девушке с жемчужным ожерельем. За такую улыбку умереть можно. Проводил её взглядом и на прощание получил ещё одну улыбку. Вообще, все люди на улице улыбались друг другу. Эти улыбки, казалось, отражались от белых стен домов и возвращались обратно, как солнечные зайчики. Играющие дети заполняли улицу весёлыми криками. Кубин продержал коня, пропуская двух бегущих мальчишек.
Дома в три этажа сменялись маленькими часовнями. Церквей с пирамидальными шатрами мне встретилось уже три, это не считая часовен. Уже недалеко, виднелся большой храм с золотым куполом. Сколько тут церквей? Вместе с тем храмом я уже насчитал восемь, учитывая часовни.
— Власыч, сколько церквей в городе?
— Тридцать.
И, улыбаясь, спросил:
— Что, впечатляет?
М-да, впечатляет. Если бы это был не святой Китеж, то можно было подумать, что это паранойя. Столько церквей, я слышал, имели много городов. Например, Арзамас имел больше тридцати. Но какой размером Арзамас, и какой Китеж. Город по прикидке, имел примерно километровый диаметр. Значит, жилых домов тут половина. Интересно, как народ церкви посещает? По очереди?
В размышлениях не заметил, как подъехали к храму Владимирской иконы Божьей Матери.
Ого! Вот это красота!
Мы слезли с лошадей и подвели их к ограде с коновязью.
— Пойдем, Володя. Поговорим с другом моим.
И, троекратно перекрестясь, вошли.
У меня опять появилось то странное чувство возвышенности и легкости, какое я испытал в Вершах, на причастии в церкви.
В единственную в Вершах церковь мы пошли с раннего утра. Храм не вмещал столько народу сразу, молящиеся стояли в проходе и на ступенях.
Я и раньше бывал в церкви. Но эти посещения были без особой охоты. Маясь от тяжелого запаха лампад и свечей и слушая пение, смысл которого от меня ускользал, без всякого интереса рассматривал иконы и росписи на стенах, иногда забывал даже креститься.
Но тут!
Я, услышав звучный голос священника, вдруг внял весь смысл слов молитвы. Росписи на стенах и потолке заиграли, образа засветились, и.… Стало так легко на душе. Было чувство, что я заново родился.
Все люди в храме стали единым целым. Я проговаривал слова молитвы, как будто их хорошо знал. А я знал!
Знал. Знал, что это.
Это была Вера. Настоящая. Она шла от людей мощным потоком, пропитывая всё вокруг.
Вера.
Дающая верующему великую силу.
Вера.
Та, которой так недоставало русскому народу в будущем.
Вера.
Которую заменили верой в деньги и власть.
А здесь народ верил по-настоящему. Честно. Всей душой.
В храме людей не было, только в центре стоял священник. Он обернулся. Кубин подошел и, преклонив голову, сказал:
— Здравствуй, отче.
Священник улыбнулся и, положив руку Кубину на плечо, произнёс:
— Ну-ну, мой друг. Полноте. Представь мне спутника своего.
Кубин выпрямился и, повернувшись, сказал:
— Боярин Владимир Иванович Велесов.
Священник внимательно посмотрел на меня:
— Так вот ты какой? Ну-ка, молодой человек, представьтесь по полной.
А он про меня-то знает. И откуда?
Я, смотря в умные глаза Кулибина, а это, как я догадался, был он, выпрямился и отрапортовал:
— Старший оперуполномоченный майор Велесов Владимир Иванович.
Кулибин улыбнулся:
— Вот как. Кхм. Позвольте представиться — отец Григорий. В миру — Кулибин Иван Петрович.
И показал на маленькую дверцу в углу:
— Проходите, господа.
Мы бились мечами. На память сынам
Оставил я броню и щит мой широкий,
И бранное знамя, и шлем мой высокий,
И меч мой, ужасный далеким странам.
Мы бились жестоко — и гордые нами
Потомки, отвагой подобные нам,
Развесят кольчуги с щитами, с мечами
В чертогах отцовских на память сынам.
(Н. Я. Языков)
— Вот здесь и встретим поганых.
Ага. Значит, вот это место. Я привстал на стременах, оглядывая поле, поросшее густой травой и молодыми берёзками. А что, удобное место.
Это была идея Кулибина — разделить силы на две части и ударить с двух сторон. При условии, что найдётся удобное место. Я его поддержал, правда, с оговоркой. Встать с малыми силами и принять первый удар. Навязав бой, отвлечь врага на себя, а в это время основные силы ударят монголам в тыл. Горин сразу поддержал эту идею, но Велесова пришлось долго убеждать. А убедили после того, как сказал Велесову, что он главный полк поведёт, а засадный …
В общем, мне достались мощные, блин, силы.
После подсчета прибывших ратников оказалось, что людей мало. Собралось две с половиной тысячи бояр, плюс каждый привёл оружных холопов до десяти, да и то не каждый. Подошло городское ополчение, но их было всего тысяча, так как в Китеже проживало десять тысяч народу.
