— Ты один? — спросила Фабиола.
— Конечно! — оскорбленно заявил он. — Ни ликторов, ни охраны! Даже колесницу оставил дома! Гляди! — Он продемонстрировал свою простую тунику. — Все ради тебя!
Девушка, смягчившись из-за таких жертв, погладила его по щеке: начальник конницы невероятно гордился колесницей, знаменитой еще по войне бриттами, и к тому же не упускал случая похвастать военной формой.
— Кто-нибудь заметил, как ты входил?
— Я закрыл лицо! — объявил он, торжественно приподнимая край капюшона. — Меня видел только привратник.
— Хорошо, — ответила Фабиола, которую его доводы не очень-то успокоили.
Даже в одиночку, без обычной толпы сопровождающих, он оставался слишком заметной фигурой. С другой стороны, Сцевола с подручными, который не мог не заметить начальника конницы, теперь остережется лишний раз нападать на Лупанарий. И все же визит таил в себе опасность; Антонию нельзя оставаться дольше, чем обычному посетителю, и выйти он должен незаметно. Иначе Бруту могут донести, что в Лупанарий зачастил начальник конницы, его давний враг.
Антоний скользнул глазами по ложбинке на груди Фабиолы, и девушку словно окатило горячей волной.
— Я тебя хочу, — шепнул любовник. — Немедленно.
Фабиола, сгорая от нетерпения, взглянула на Доцилозу, и та, поняв намек, тут же объявила:
— Пойду отыщу Йовину, хотела у нее кое-что спросить.
— Слава богам, — облегченно вздохнула Фабиола.
Теперь старуха не высунется. Что ни делай, Доцилоза остается верной служанкой, можно будет рассказать ей про Цезаря. А когда-нибудь вернется и Ромул. От Фабиолы ничего не зависит… Дальше ее мысли смешались: Антоний припал к губам долгим поцелуем, и Фабиола не сразу нашла в себе силы выскользнуть из его рук.
— Не здесь! — осуждающе выдохнула она. — Увидят!
— Тем лучше, — хрипло прорычал Антоний. — Пусть видит хоть весь Рим!
Фабиола, поморщившись, утянула его в первую же пустую комнату. Одежды торопливо летели на пол, руки жадно шарили по телу, кожа Фабиолы покрылась мурашками — Антоний уже целовал ее шею, ведя пальцами вдоль спины вниз, к ягодицам. На миг его рука замерла — и тут же двинулась вперед, к влажному лону Фабиолы. Девушка раздвинула бедра, палец любовника скользнул внутрь, губы приникли к ее соскам. Фабиола, которую не насыщали одни прикосновения, со стоном оторвалась от Антония и, вскочив на постель, уперлась в нее руками и коленями.
— Ну? — обернулась она к любовнику.
Антоний, рыча, метнулся за ней и с размаху вонзил в нее напряженный член.
— Боги всемогущие, — простонал он, бешено работая бедрами. — Как ты хороша!
Фабиола, отведя назад руку, притянула его ближе — одержимые желанием, они двигались все быстрее, забыв обо всем на свете, кроме охватившего их наслаждения. Фабиола полностью отдалась страсти: служа в Лупанарии, она испытывала удовлетворение лишь изредка, с молодыми и особо внимательными клиентами, секс с Брутом был по-домашнему милым, и только Антоний умел вызвать экстаз, который теперь угрожал захлестнуть ее всю без остатка. Она еще сильнее прижалась к любовнику.
Когда через мгновение в дверь постучали, Фабиола едва различила звук. Антоний уж точно его не слышал: держа ее за бедра, он погружался в нее, забыв о целом мире.
Стук повторился громче, послышался осторожный голос:
— Госпожа!
Фабиола замерла.
— Веттий? — окликнула она, поразившись дерзости привратника.
— Да, госпожа.
Даже отделенная от охранника дверью, девушка почувствовала его смущение и перестала злиться. Если Веттий беспокоит ее в такую минуту — значит, дело важнее некуда.
— Что случилось?
Веттий неловко кашлянул.
— На улице Брут, шагах в ста отсюда, уже подходит.
— Точно? — переспросила потрясенная Фабиола, чувствуя, как разом схлынула вся страсть. Брут почти никогда не заходил в Лупанарий — что ему теперь нужно?
— Точно, госпожа, — подтвердил привратник. — Я могу задержать его в дверях, но недолго.
— Задержи! — велела Фабиола и повернулась к Антонию: — Хватит!
Однако любовника не так просто было остановить: лицо его пылало, он вновь схватил ее за бедра и прижал к себе.
Фабиола вырвалась и повернулась к нему:
— Ты слышал? Брут уже здесь!
Антоний скривил губы.
— Ну и что? Ты принадлежишь мне, не ему. Пусть приходит, я ему покажу, кто есть кто.
— Нет! — крикнула Фабиола, все замыслы которой теперь висели на волоске. — Он этого не потерпит!
— Так уж и не потерпит? — расхохотался Антоний, указывая на свой гладиус.
Девушку охватила паника: Антоний, даже обнаженный, не терял своего обычного высокомерия. Натягивая тунику, она лихорадочно пыталась отыскать доводы.
— А что скажет Цезарь? — наконец нашлась она. — Его заместителю не пристало так себя вести.
Антоний тут же помрачнел, в лице его проступила робость, и Фабиола поняла, что попала в точку.
— Хочешь опозорить Цезаря? Не успел он вернуться из Малой Азии, как ты намерен смешать его имя с грязью?
Она швырнула Антонию тунику и с облегчением вздохнула, когда он накинул ее через голову, затем натянул набедренную повязку и наконец — пояс. Через миг девушка уже выталкивала его из приемного зала.
— Ступай-ступай, — торопила она его. — В следующий раз пришли посыльного.
Антоний притянул ее к себе и поцеловал на прощание.
— Что сказать Бруту, если встречу? — невинно спросил он.
— Скажи, что затеял попойку в городе, услышал о новых девочках и зашел попробовать.
Идея Антонию явно понравилась.
— Я скажу, что они достойны своей цены!
Фабиола улыбнулась.
— Уходи! — попросила она. — Иначе мне незачем будет жить!
— Нам это ни к чему, правда? — подмигнул Антоний и, ущипнув ее за ягодицу, вышел из Лупанария.
Фабиола с облегчением вздохнула и велела себе успокоиться. Улица узкая, Антоний наткнется на Брута, разговора им не миновать. Время есть. Метнувшись в кабинет, Фабиола погляделась в бронзовое зеркальце на столе: лицо пылает, пот ручьем, всегда опрятная прическа сбита — сразу видно, что ласки были бурными. Надо что-то делать. И быстро.
Схватив со стола один из глиняных сосудов, она покрыла щеки свинцовыми белилами и с профессиональным мастерством придала себе болезненный вид. Волосы оставила распущенными, капли пота стерла — но лишь частично: пусть будет похоже на лихорадку.
Вскоре послышался и голос Брута, которого верный Веттий удерживал у двери, как и обещал. Девушка вдруг запаниковала — удастся ли опять провести Брута? Но ведь другого выхода нет…
