Александр Витт - Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава

Повторилась та же запись, что и в кабинете Экселенца, с той лишь разницей, что здесь был звук — предсмертный вскрик самого Егора и страшные крики Белки. Динамики не справлялись и хрипели, что добавляло картине ещё большего драматизма.

— Знаешь, кто в этом виноват? Это он, он довел её. Посмотри! Она сама хочет умереть… И тебя прихватить заодно, и Никиту. Вы все вместе мешали ей быть счастливой.

— Что мне надо делать? Э-э-э?..

— Называй меня Мессир, пока. И, Егорка, не будь таким букой, гляди веселей. Сейчас ты сможешь отыграться за все. Тебе надо-то просто потренировать на нем несколько приёмов. Бояться не надо, он благородный, он на тебя со шпагой…

Мессир вдруг зашелся в таком приступе хохота, что описать эту вакханалию было практически невозможно. Презрение, отчаяние, злость и покорность своей судьбе, так странно сочетавшиеся с безудержной жаждой власти над всем, до чего может дотянуться его мысленный взор, — всё было в этой истерике стиля. Не переставая давиться смехом, он махнул рукой Алисе.

— Идите, идите…

А в это время Лаврик, в миру Леонид Валерьянович Красильников, огромными шагами практически летел по нижней палубе в сторону причальных доков. На лице его играла совсем не ангельская улыбка.

Ничего более, чем желание исправить все, ещё не зная, как именно, не крутилось как чёртово колесо в ангельском мозгу Красильникова. Вниз, вниз, туда — в душные подземелья, в Хранилище, куда ему вход заказан. Путь ему преградил Экселенц.

— Постой, — голос старика был надтреснут и сух, будто в горле у него пересохло. — Тебе не надо туда, там справятся без тебя.

Минуту или больше они смотрели друг на друга, потом Лаврик сделал жест, как будто хотел рассказать Экселенцу что-то очень важное, и упал прямо рядом с его сандалиями. Глаза в глаза — так, кажется, посмотрел Верховный и, перешагнув, медленно зашагал дальше. Оставшееся лежать не представляло интереса. Лаврик попытался сесть, но не смог.

Не ведая, что в это время происходит вне чёрных стен подземных коридоров, я продолжал путь вниз. Было хорошо остаться одному, ни с кем не разговаривать, монотонно шагая по расширившемуся проходу, полого спускавшемуся к Главному залу перед входом в Хранилище.

Вдруг дорога кончилась, как-то сразу раздвинулись стены, и я практически вылетел в огромный пустой тёмный зал. Фонарик не мог достать лучом до сводов и потолка. Я остро почувствовал одиночество в гулком круге света на полу зала. В ощущении темного пустого пространства сами собой расправлялись плечи и стал невесомым защитный плащ, которым меня снабдил Экселенц на прощание. От чего именно он защищал, шеф рассказать не успел, но я надеялся, что смогу избежать прямого контакта — в ближнем бою у меня не было больших шансов. Махать шпагой перед представителем славного полка десантуры было ещё глупее.

Пока я был один и мерил шагами поле будущего сражения, продвигаясь, как мне казалось, в сторону дверей Хранилища, меня дернула странная мысль, показавшаяся вначале совершенно невероятной. Но две массивные створки выросли передо мной неожиданно. Я понял, что весь зал был не больше метров тридцати в диаметре, воздух его был сверху — там, где потолок уходил вверх, вглубь скальной породы. «Значит, надо опасаться удара оттуда», — отметил я и приложил руку к замку на одной из створок. В этом месте тотчас же образовалась пустота и повеяло знакомым холодом. Так просто? Видно, рассказы о том, что Хранилище имеет не два, а все-таки один вход, имели под собой основание. А это всё игра, мифы древних народов. Всё проще значительно.

Не веря своим глазам, я пошевелил ладонью в проеме и что-то почувствовал, что-то очень странное. Как будто я пропускаю линии через себя и сам становлюсь ими. Меня тянуло туда — я просто не мог сопротивляться… и оказался внутри. Раздвоившись, одновременно осознавая тёмный зал и круг света, я уже видел линии Сценария, который недавно изменил сам.

С некоторым усилием я восстановил обычный порядок вещей, стоя на каменном полу и освещая носки сапог фонариком. Думать я буду потом, сейчас у меня нет на это времени. Скоро сюда придет Егор за моей смертью. Нет ничего опаснее дилетанта, да ещё с навыками ближнего рукопашного боя. Если он не подумает, что это сон, неконтролируемый алкогольный бред, и у него в башке сейчас просто война, то моя главная задача — не допустить его ближе трёх метров.

Я ещё не знал, как именно я выиграю этот бой. Предусмотрительно я погасил фонарик — и не зря. Он появился внезапно, вынырнув откуда-то с потолка, бешено озираясь по сторонам. На мое счастье, он не видел меня. Но преимущество длилось недолго. Мгновенно зал залил мертвенный бело-синий ртутный свет, и запахло озоном. Мессир был на своей территории и диктовал правила.

— Ты, — выдохнул Егор и медленно пошел на меня.

Далее он делал это молча. Красные от недосыпа бычьи глаза, не мигая, смотрели на меня; расстояние сокращалось. Я поднял клинок, но это не возымело на него никакого действия. Расстояние сокращалось, я начал закручивать спираль, уходя в боевую стойку. Он тоже принял эти правила, и я начал немного выигрывать время.

Обычно враги перед битвой пространно рассказывают друг другу, почему именно они ненавидят соперника и каким способом вынут из него душу. Егор таким не был, он методично пыхтел, источая ненависть. Впрочем, на одну фразу его проперло.

— Ты, маленький человечишка…

И всё. Я понял, что долго мы танцевать не будем, и ещё секунд десять у меня есть, не более. Потянувшись туда, к створкам, я мысленно нащупал знакомые линии Сценария.

Я действовал по наитию, как будто знал единственно правильный путь. Лишь бы он не подошел ближе, тогда я не успею. Тогда мне хана. Удар десантного ботинка перебьет мне ребра, я начну безрезультатно хватать ртом воздух и упаду на колени. Следующим ударом сверху вниз он сломает мне основание черепа, и на этом всё закончится.

Что-то из прошлого, давно забытое, а сейчас нагло лезшее на передний план. В этом мёртвом свете ртутных ламп лицо Егора вызвало у меня волну ассоциаций с тем вечером в Выборгском замке, когда я, уже мёртвый, ударился о землю подле башни.

Да, это он — Воевода Ярославский собственной персоной. Та же противная усмешка и прищуренные хитрые глазки, та же грация молодого бегемота. Только не помнит ничего. Значит, не игрок, а просто проходной персонаж. Эта мысль примирила меня с тем, что он останется в живых. Скорее всего, кроме необычных способностей по дистанционному проникновению в Хранилище, у меня возникло стойкое ощущение, что именно там, за этими антрацитовыми дверями, есть воля. Значит, вот почему Мессир послал его сюда: в прошлый раз именно удар ножа Воеводы Ярославского в зале приёмов помог арбалетной стреле впоследствии разорвать мне вены. И снова убить меня мог только он — так записано в Сценарии. Но вот мочь и сделать — ужасно разные вещи.