– Я… нет, – пыталась я выпутаться. – Я пришла спросить вас не об этом.
Она тяжело вздохнула, а отец Джеральдини, казалось, почувствовал облегчение от того, что эта тема не будет продолжена.
– Поскольку ты прислана королевой, – сказала она, и ее бледные щеки порозовели, – я думаю, ты можешь знать. Они подождут именовать брата Артура, Генри, принцем Уэльским, пока не удостоверятся, что я не беременна, а я не беременна – к сожалению. Что станет со мной потом? Должна ли я буду вернуться в Испанию или остаться в моей новой стране? – спросила она, но я понимала, что она не ждет моего ответа и не нуждается в нем.
Слезы выступили у нее на глазах, и, боясь, что мне придется уйти, как в прошлый раз пришлось уйти нам с Ником, я задала главный вопрос из тех, что собиралась задать:
– Вы не могли бы мне сказать, что ели в тот день, когда заболели? И я прошу Вашу Светлость, хотя доктора рассказали мне, скажите, как протекала ваша болезнь и, насколько вам известно, болезнь принца?
– А, – сказала принцесса и, не прибегая к помощи Джеральдини, добавила по-английски. – Ты или Ее Величество подозреваете яд? Мои родители, Их Величества Фердинанд и Изабелла всегда приказывают пробовать их еду дважды, и мы здесь тоже. Но когда мы с Артуром выезжали, то ели совсем немного – хлеб с сыром и вино, – все было подвергнуто пробе, и больше ничего.
Она загибала пальцы, перечисляя, что они ели на завтрак и что днем, а Джеральдини переводил. Я пыталась осмыслить, что она говорит, и кивала, чтобы подбодрить ее.
– О, – добавила она, пока Джеральдини еще говорил, – мы оба ели дикий чеснок, надо, чтобы ели оба, иначе, когда целуешься, запах удушит тебя, так?
Дикий чеснок? Старуха Фей упоминала его, но говорила, что его еще рано собирать. Неужели она лгала?
– Вам дала его знахарка? – спросила я.
– О нет, у нее не было, – ответила она сама. – Человек на другой стороне болота… Кони забрызгали нашу одежду, и мы ужасно смеялись…
– Человек на другой стороне болота? Какого болота? – спросила я, съехав вперед на сиденье к самому краю.
– Того, которое ближе всего, вон в той стороне. – И она показала пальцем направление, которое я сочла западным. Видно было, что она устала. Ее голос, который сначала от возбуждения звучал громче, стал затихать, речь замедлилась, казалось, жестикуляция утомила ее, и она опустила руки на колени.
– Я тоже хочу достать этого чеснока, – объяснила я ей. – Вы не знаете, как звали того человека? Он живет где-то здесь?
Джеральдини снова переводил и при этом выглядел встревоженным. Могу поручиться, он слышал эту историю впервые.
– Не знаю. Это был бедняк с деревянным ящичком с травами, который он носил на шее на кожаной лямке.
– Коробейник? – спросила я, но Джеральдини не знал этого слова. – Бродячий торговец? – сказала я по-другому.
– О да, – быстро ответила она, опять самостоятельно. – Высокий, и хорошо говорил. Кажется, Колчестер.
– Это его фамилия?
– Нет, город, откуда он пришел. Добрый человек, он сказал нам, что от дикого валлийского чеснока мужчины производят на свет много детей, и Артур съел его много, а я чуть-чуть, и мы все смеялись. Но пошел дождь, и нам пришлось вернуться. Последний раз, когда я видела его, моего мужа, он нежно поцеловал меня, и дыхание его было свежим. Мы возвращались по болоту, и одежда Артура была заляпана грязью, но в моем сердце он всегда в сияющих доспехах. А потом мы заболели… боль в желудке… – сказала она, прижимая руки к своему плоскому животу.
– Тошнота, рвота, несварение, – вставил Джеральдини.
– И трудно дышать, отчего принцу было так плохо! – добавила Екатерина. – Ах, когда я думаю обо всем, что потеряла, мне тут же становится трудно дышать.
* * *
Мой разговор с принцессой закончился, а мужчины все еще не вернулись от кромлеха. Я снова принялась расхаживать по комнате и думать. Морган оставила для меня поднос с едой. Я обдумывала возможность послать за ней и настоять, чтобы она поела со мной вместе, но неужели я стала настолько подозрительной?
Что делать? Что делать с тем, что я только что узнала? Принца и принцессу действительно отравили – но отравили диким чесноком, который Артур явно любил и часто ел раньше. Диким чесноком, который, сказала старуха Фей, еще рано собирать. И на прощание принц Артур поцеловал свою жену, и дыхание его было свежим. Это потому, что она тоже ела чеснок и поэтому не чувствовала его запаха. Правда ли, что дикий чеснок способствует плодовитости или это россказни старух – или странного бродячего торговца? Возможно, мы с Ником сможем поехать в деревню расспросить аптекаря, отца Райса. Но еще одна вещь беспокоила меня. Торговец, встреченный у западного болота, «хорошо говорил» и сказал, что он из Колчестера. Ничего особенного, но что-то здесь есть, а я никак не могу вспомнить.
Я решила не прикасаться к своей еде, а поесть что-нибудь в большом зале, где будут кормить приехавших для участия в похоронах. Чтобы обеспечить всех, на поле возле замка пригнали целое стадо. Конечно, все мясо не может быть отравлено, разве что кто-нибудь собрался умертвить всех нас, кто участвует в похоронной церемонии.
Я выехала из замка, снова одетая, как мальчик, с одним из охранников, который прибыл из Лондона вместе с нами. Несомненно, Нику будет что рассказать, когда он вернется, но и у меня будет кое-что припасено, и не только рассказ Екатерины, если я успею взглянуть на западное болото. Девизом Ловелла может быть «ЛУЧШЕ СМЕРТЬ, ЧЕМ БЕСЧЕСТЬЕ», а я изберу своим новый девиз гильдии свечных дел мастеров: «ИСТИНА ЭТО СВЕТ». И пусть меня ждет ад или высокая вода на болотах, я намерена выяснить правду.
* * *
Я снова переоделась, на этот раз в мужское платье. Сим, которому было лет двадцать, сильный и добродушный королевский страж, приехал вместе с нами из Ричмондского замка. Он охотно согласился сопровождать меня.
– Если только в пределах видимости замка, – сказал он.
– Просто напротив замка или, в крайнем случае, за болотом, что лежит к западу, – уверяла я его. Но уверить себя мне было труднее. В конце концов, думала я, Ник будет доволен, что я взяла с собой вооруженного охранника. Во всех наших действиях здесь главным было время. Завтра мы обещали помочь графу Суррею определить порядок следования погребального кортежа. Какой бы лестной ни казалась мне эта задача, сказала я себе, нас позвали просто потому, что мы посланы сюда королевой. И подумала, нам нужно будет поговорить с отцом Райса о диком чесноке и еще раз посетить старую миссис Фей и спросить ее, можно ли от чеснока заболеть. Либо она ошибается относительно того, что его еще нельзя собирать, либо сказала какому-то заговорщику, что именно принц хочет достать, и он сумел всучить королевской чете этот яд – чеснок.
Мы направили лошадей на протоптанную дорожку, устланную стеблями камыша, служившую для прохода. Это торфяное и моховое болото, казалось, сливается с отдаленным лугом и холмистыми вересковыми пустошами. Местность, по которой мы ехали, представляла собой чередующиеся участки с высокой, по колено, молодой травой и с прошлогодним засохшим камышом, высоким, как кусты, с поднимающимися среди старых стеблей новыми ростками. Под копытами наших лошадей хлюпала вода.
– Ты когда-нибудь в детстве собирал дикий чеснок? – спросила я у Сима.
– Дикий чеснок? Нет, миссис. Или мне лучше называть вас «мальчик»? – спросил Сим и фыркнул. – Я люблю чеснок, и лук тоже, а моя бабушка готовила с ними отличного тушеного кролика, упокой Господь ее душу.
– Случалось, чтобы ты заболел от дикого чеснока, особенно если ел его весной?
– Нет, но отрыжка потом мучает часами, это точно.
– Ты знаешь, каков он на вид?
– Да, я собирал его много раз. Весной зеленые листья и никаких бутонов. Цветы появляются осенью, а луковицы выкапывают весной, но думаю, сейчас еще рановато. Правда, я раньше в Уэльсе не бывал, поэтому точно не знаю.
