Я сорвала камышину, которая показалась мне подходящей по длине – чуть меньше расстояния от локтя до запястья. Сердце колотилось. Я не умела плавать, и мысль о том, что придется дышать под водой, казалась мне пугающей, фантастической. Я уговаривала себя, что мне не понадобится плавать, только погрузиться с головой в воду и дышать, просто дышать…
Камышина оказалась с трещиной, я сорвала другую. От грома дрожало все вокруг, порывами налетал ветер, сгибая траву и камыши. Он увидит меня, если я не опущусь ниже, не опущусь под… То, что показалось мне годом, должно быть, заняло несколько минут, когда я взяла камышину в рот и втянула через нее воздух. Выбора никакого. Мне показалось, что я слышу, как этот человек шуршит травой, продвигаясь ближе. А что, если он наступит прямо на меня, утопит меня или застрелит с близкого расстояния?
Лежа на боку, но повернув лицо кверху, я подтянула ноги к груди и заставила себя уйти под воду, держа во рту камышину. Опасно. Безрассудно. Я поняла, что нужно зажать нос, иначе я втягивала воздух ноздрями. Долго ли я выдержу? Сколько времени я сумею оставаться в этом положении, прежде чем поддамся панике и выскочу на поверхность? Взглянув на зеленый изменчивый мир над головой, я крепко зажмурила глаза.
Вода – это хорошо, говорила я себе. Она охладит разгоряченную кожу. Подо мной был набрякший водой мох, а надо мной качались осока и трава. Колени и все тело ослабели. Привычный страх оказаться замкнутой в небольшом пространстве одолевал меня. Просто дышать. В конце концов, здесь не было такой темноты, как в крипте. Возможно ли, чтобы меня преследовал тот же самый человек? Почему он хочет повредить мне, убить меня? Потому что я служу королеве? Потому что нас с Ником послали расследовать смерть принца? Но ведь здесь никто не знает об этом задании, разве не так?
Просто дышать. Это похоже на то, как моешь голову или погружаешь лицо в таз для умывания, твердила я. Райс годами пользуется таким способом, да еще хвалится этим. Надо будет рассказать Нику, похвастаться. Затем я должна буду отвести его и остальных, чтобы забрать тело Сима и показать им тушу бычка с вырезанным сердцем.
Казалось, я лежу здесь уже вечность, вода стала казаться холодной, одежда насквозь промокла, я начала дрожать. Все во мне кричало, чтобы я поднялась, вдохнула свежего воздуха и бежала отсюда изо всех сил. Но если этот человек все еще здесь, все мои усилия пойдут прахом. Если он не найдет меня теперь, вернется ли он назад, в сторону от замка, чтобы его не заметили? На зубчатой стене должна быть стража. Они увидят и пошлют помощь.
Я вдруг представила себе силуэт мужчины в плаще на стенах замка, когда мы хоронили сердце принца. Развевающийся плащ, сверкнувшая шпага… Конечно, не восставший из мертвых Глендур, как хочется верить валлийцам, но из плоти и крови – и полон ненависти.
Снова грохот, от которого содрогается вся земля и вода, в которой я лежу. Что это? Близкий удар грома? Топот коня? Шаги этого человека совсем рядом? Может, не обнаружив меня, он колотит своим луком по камышам.
Вода начала проникать мне в рот и в горло. Наверное, прошлогодний камыш слишком хрупок. Меня так трясло, что я сломала или согнула свою камышину. Надо рискнуть подняться, прежде чем я начну давиться и кашлять.
Хотя мне хотелось вскочить и вдохнуть вдоволь воздуха и рвануться из этого болота к замку, я поднялась медленно, задерживая дыхание до тех пор, пока не ощутила, что легкие вот-вот разорвутся. Небо было серым, тучи клубились в вышине. Дул ветер, но дождя не было.
Ничего не слыша, я раздвинула траву и выглянула. Вдалеке, по направлению к тому краю болота, где лежало тело Сима, шагал человек. Он двигался быстро и уверенно, словно шел по твердой земле. Он был высок, или мне так казалось с моего наблюдательного пункта. Темный плащ, откинутый капюшон, светлые волосы.
Быстрее! Мне надо позвать на помощь прежде, чем он уйдет так далеко, что не догонишь.
Я побежала к замку, а когда оглянулась, он, казалось, исчез в тумане. Возможно, глаза сыграли со мной дурную шутку из‑за попавшей в них воды. Или, может быть, он опустился на колени или спрятался в траве. А куда делась стрела, которую я взяла с собой как доказательство? Я потеряла ее. Почему у меня никак не получается сделать что-то как следует?
Спасение! Я увидела вооруженных всадников, въезжающих в замок по подъемному мосту! Наверное, это Ник возвращается от кромлеха. Во всяком случае, это люди короля, которых я могла сразу же послать в погоню за убийцей Сима. Я закричала и замахала руками.
Всадники остановились, и тот, кто возглавлял их, повернул коня и направился ко мне. Сердце у меня упало. Это был не Ник, а граф Суррей. Он остановил коня и пристально посмотрел на меня. Не думая о том, что выгляжу как мокрая мышь, я сказала ему и показала направление:
– Мы с одним из охранников поехали к дальнему краю этого болота, но убийца застрелил его и охотился за мной! Это браконьер, я думаю, потому что там была еще туша бычка, разрезанная. Убийца одет в черный плащ.
Мне показалось, что графу понадобилось время на то, чтобы узнать меня и поверить в то, что я говорю. Он приподнялся на стременах и поднял руку. Четверо всадников немедленно понеслись к нам, копыта их коней стучали, словно в такт очередному раскату грома, остальной отряд направился в замок.
– Скачите вокруг этого болота или по нему, – приказал Суррей. – Арестуйте и приведите сюда любого человека, какого обнаружите, в плаще или без плаща.
– Будьте осторожны, он умелый стрелок из лука, – добавила я. – Он убил королевского охранника Сима выстрелом прямо в горло, и тело лежит там на земле!
– Отметьте место, где он лежал, привезите тело и приведите лошадей, – приказал Суррей своим людям. Они немедленно ускакали. Меня охватила слабость от облегчения, пока я не заметила, что граф рассматривает меня. Неудивительно, мокрая одежда облепила мое тело, а волосы рассыпались, как мокрая золотая завеса, и с них капала вода. Но тут я увидела во взгляде графа не недовольство, а похоть.
– Женщина королевы, – сказал он. – А, миссис Весткотт, Вероника.
– Верайна, милорд.
– Совершенно верно, – сказал он и подъехал ближе. Он наклонился и одной рукой подхватил меня и посадил боком перед собой на седло, затем повернул коня к подъемному мосту. Нагрудник его кирасы задевал мое плечо и бедро.
– Благодарю вас за помощь, – сказала я ему, стараясь не цепляться за него, а найти место, за которое можно ухватиться, на его большом седле. – Я убежала от этого человека и спряталась в болоте.
– Я догадался по твоему виду. Мои люди найдут его, и мы допросим его вместе. Да, умеешь ты притягивать всякие беды, миссис. В какой-то момент я решил, что это моя собственная маленькая селки вышла из воды.
– Селки, милорд?
– Подмененное дитя из моря, тюлень в воде и обольстительная женщина на суше. Шотландцы говорят, они сбрасывают свою шкуру и соблазняют мужчин. Селки живут со своими возлюбленными годами, особенно если мужчине удастся спрятать ее кожу, так что она не может снова вернуться в море. – Он рассказывал все это самым любезным тоном, но при этом положил руку мне на бедро и поглаживал тяжелым большим пальцам по влажным бриджам.
Я совсем замерзла от воды и ветра, но тут меня окатила волна жара. Убийца Сима, мой страх и головоломный бег – все казалось кошмаром, а теперь еще это?
Во внутреннем дворе замка, где, наконец, начался ливень, я попыталась соскользнуть с коня, но Суррей держал меня крепкой хваткой и, сойдя с коня, снял меня, так что я попала прямо в кольцо его рук.
– Ты замерзнешь до смерти, – сказал он голосом, привыкшим отдавать приказы, которым беспрекословно повинуются. – Я пошлю за твоей горничной, но тебе нужен жаркий камин и хорошая ванна, и ты должна рассказать мне подробно, что произошло.
– Благодарю вас, милорд, я зайду к вам позже, – ответила я и попыталась сделать шаг назад, но он сгреб меня своими длинными руками, стукнув ненароком о свою кирасу, чтобы получше ухватить.
