— Ты отощал, волк, — бросил Ранор вожаку. — Неужели хочешь напасть?
— Трудить лапы для того, чтоб дать тебе покрасоваться перед самками? Мне нет нужды доказывать свою силу. — Рууко говорил снисходительно, но загривок его встопорщился и тело было напряжено.
— Лишняя похвальба волкам ни к чему, — добавила Рисса, выходя вперед и становясь рядом с Рууко. — Мы отвечаем за жизнь стаи всерьез, не то что вы. Кто-то из твоих самок станет добычей еще до рассвета.
Ранор, не обращая внимания на Риссу, не сводил глаз с вожака. От стада отделился еще один лось, ростом почти с Ранора.
— Йонор, — шепнула Рисса. — Брат Ранора.
— Торелл и волки Скалистой Вершины выйдут с нами биться, — сказал второй лось. — Они смелей тебя, волчишка. Они волки, а не трусливые кролики.
Рууко встопорщил шерсть. Веррна не отводила от него взгляда, Иллин рядом со мной дышала часто и прерывисто. Вожак ступил навстречу Ранору, тот шагнул вперед и остановился, увидев, что Рууко не убегает. Рууко наклонил голову, Ранор тоже. Несколько мгновений они не шевелились.
— Ну, тогда в другой раз, волчишка, — сказал Ранор и, повернувшись, зашагал обратно к самкам. Йонор последовал за ним.
Рууко встряхнулся и оглядел стаю; при виде меня он недовольно прищурился.
— Продолжаем охоту, — бросил он и повел нас прочь от Ранора и его самок к другим лосям.
Вновь мы поодиночке рассеялись между животными; на этот раз Рууко не упускал меня из виду и снова помогал Уннану. Подходящей добычи не попадалось. Наконец, уже почти на рассвете, я учуяла лосиху, явно не похожую на других. Я подобралась ближе, чтобы понять отличие: с виду-то она выглядела вполне здоровой. И тут вспомнились слова Риссы: больные суставы пахнут по-другому! Вот в чем дело! Лосиха движется скованно, а вместе со странным запахом это знак слабости!
Я осторожно подошла; сердце стучало так громко, словно билось прямо в ушах. На миг я прикрыла глаза и представила, как в прыжке вцепляюсь в бок лосихе, вгрызаюсь в шею, валю на землю… Тело напряглось, и я рванула вперед с неожиданной даже для себя стремительностью. Лосиха вздрогнула и пустилась бежать, от нее запахло испугом: она ведь знала, что я волчица и охотник. Я летела вперед стремительно и плавно, как река, и неистово, как гром, и уже почти чувствовала горячую плоть в зубах.
— Добыча! — крикнула я стае. — В погоню!
Я нутром ощутила вой, краем глаза поймала силуэты волков: они признали мой выбор, они гнались за моей добычей — значит, я охотник! Я бежала быстрее лосихи и, уже нагнав ее, улучила момент и прыгнула…
Тут на меня будто дерево рухнуло — резкий удар бросил меня на землю, надо мной нависла морда Рууко. Мне хватило бы сил подняться, но Рууко вновь налетел и опрокинул меня спиной на траву, острый камень вонзился в бедро.
— Я запретил тебе охотиться!
— А Рисса велела идти всем! Я нашла добычу!..
— Не смей перечить! — Рууко по-прежнему меня не отпускал. — Твое дело ждать и смотреть.
И я ждала. И смотрела, как стая убивает лосиху. Мою первую добычу.
Уннан приписал заслугу себе; Рууко никому не сказал, что лосиху нашла я.
Я даже не пыталась подойти к мясу. Лишь поджала хвост и двинулась прочь от стаи.
Услышав оклик Тревегга, я замедлила шаг. Говорить ни с кем не хотелось, но ослушаться старого волка я не посмела, он ведь всегда меня защищал. Тревегг запыхался, хотя прежде он не знал усталости, еще недавно я не успела бы так его обогнать…
— Вы, молодые, слишком легки на ногу, — проворчал он добродушно, поравнявшись со мной.
Я вдруг заметила, что морда его сильно поседела, а зубы сточились. Меня захлестнула жалость: я не представляла, что буду делать, если стая его лишится.
— Мне туда нельзя. Не могу смотреть, как все пожирают мою лосиху.
— Понимаю, — мягко кивнул он. — Потому-то я здесь. Возможно, Рууко так и не даст тебе охотиться, будь к этому готова.
Злоба вдруг отступила, ей на смену пришла безнадежность.
— Почему? Неужели он думает, что Борлла пропала из-за меня? Что я приношу несчастье? — Хоть я и обещала Иллин молчать, все же я должна была узнать правду.
— Рууко пи в чем не уверен. — Тревегг удивился, но, к моему облегчению, не спросил, откуда я знаю про дурной знак. — Однако он не хочет испытывать судьбу.
— Я не надеялась, что он даст мне жить со стаей и после зимы, но почему он не подпускает меня к охоте? Разве мне нельзя становиться волчицей?
— Если ты покажешь себя умелым охотником и переживешь зиму, у вожака не будет выбора: ему придется принять тебя в стаю и дать знак роммы. А если потом станет ясно, что ты приносишь несчастье, то вместе с несчастьем ты будешь везде разносить и запах Быстрой Реки, и тогда Рууко и его стае не поздоровится. Поэтому он не хочет давать тебе запаховую метку. — Тревегг вздохнул. — Кроме того, ты выросла сильнее других, Аззуен и Марра тебе подчиняются. Волки могут потребовать от Рууко, чтоб весной он оставил тебя в стае, а он этого не желает. Будь ты слабой, тебе было бы проще.
Он коснулся носом моей щеки.
— Мне пора назад. А ты и вправду лучше пока не подходи. И подумай, как жить, если я окажусь прав.
— Спасибо, — кивнула я. Дождавшись, пока шаги Тревегга затихнут, я направилась к людям.
У реки, рядом со сторожевой скалой, я остановилась. Скала пахла красным волком, побывавшим здесь до меня; я вспрыгнула на вершину и покрыла его запах своим. Усевшись на скале, я задумалась о словах Тревегга. Как стать настоящей волчицей против воли Рууко?.. Я вдохнула полную грудь воздуха, напоенного запахом берез и терновника, и прикрыла глаза, прислушиваясь к шуршанию ящериц между камнями, к воробьиным ссорам за спиной, к шелесту ветра в деревьях… Вдруг до меня донесся знакомый запах, со стороны Великой Равнины затрещали ветки, — и меня снова обуяла злость: за мной шел Аззуен. Я поднялась на скале во весь рост, глядя на кусты, откуда он должен был появиться. Ветки трещали все ближе — Аззуен явно бежал; потом он понял, что я остановилась где-то рядом, и шаги его замедлились. Кусты под скалой раздвинулись, из них показалась морда Аззуена, и тут же он вылез целиком.
— Я с тобой, — заявил он прежде, чем я успела раскрыть рот.
— Я никуда не иду.
— Ты идешь к людям, и я с тобой.
Злость на Рууко, не подпустившего меня к добыче, вновь захлестнула меня, я зарычала. Уж Аззуену-то не надо отстаивать себя перед вожаком: вертится рядом со взрослыми, его и в стаю примут без хлопот, а мне…
— Иди и жуй свою лосиху, — рявкнула я. — Нагуливай вес, пригодится.
