— А я полагал, квестор, что ты участник заговора магистра Евтропия, — задумчиво проговорил Бастый, пристально глядя на смутившегося гостя. — Мои люди не раз видели тебя входящим в его дом.
— Я недостаточно безумен для того, чтобы бросать вызов императору и святой церкви, — скромно потупился Саллюстий.
— В таком случае, патрикии, я прошу вас передать епископу Нектарию, что принимаю его предложение, — сказал Бастый. — С Гайаной будет покончено в эту ночь.
— А Евтропий? — напомнил Стефаний.
— За Евтропия горой стоит комит доместиков Гелиодор, — нахмурился Бастый. — Я боюсь, что, если мы попытаемся захватить Евтропия в императорском дворце, это приведет к большому кровопролитию. Могут пострадать и сам божественный Аркадий, и близкие к нему люди. Этот евнух редкостный негодяй, и в средствах он стесняться не будет.
— Его надо выманить в город, — предложил Лупициан.
— Я очень надеюсь, что высокородный Саллюстий поможет нам, собрав в доме Гайаны всех главных участников заговора, — пристально глянул на квестора тесть императора.
— Но каким образом? — заерзал в кресле Саллюстий. — Я, право, не знаю…
— Зато знаю я, — холодно оборвал гостя хозяин. — Тебе, квестор, доверяют и Гайана, и Евтропий, и они обязательно откликнутся на твой зов. В дом Гайаны ты пойдешь не один. С тобой будут трое моих людей.
— А если я откажусь? — с вызовом спросил Саллюстий.
— Тебя убьют, — спокойно отозвался Бастый. — Мне с трудом удалось отсрочить исполнение приговора, квестор, вынесенное тебе русами Кия. Приговор ты заслужил, но теперь у тебя есть шанс заслужить прощение.
— Мне нужны гарантии, — произнес севшим от напряжения голосом Саллюстий.
— Твоей гарантией буду я, — твердо сказал варвар, сидевший за столом по правую руку от Бастого.
— А кто ты такой?
— Я Валия из рода Балтов, — надменно произнес молодой рекс, резко поднимаясь на ноги. — И еще никто не посмел обвинить меня в том, что я не держу слова.
Саллюстий взял со стола кубок с вином и залпом его осушил. Верховный рекс готов пристально следил за квестором, словно ждал от него подвоха. Однако у Саллюстия, в сущности, не было выбора, и он очень ясно, несмотря на дрожь в руках и коленях, это осознавал.
— Хорошо, — наконец произнес он после затянувшегося молчания. — Я сделаю все, как вы скажете.
Магистр Евтропий был страшно раздражен неуместными притязаниями квестора Саллюстия. Этот негодяй вдруг заюлил в самый ответственный момент и потребовал от своих соратников твердых гарантий соблюдения взятых на себя обязательств. В противном случае он грозился рассказать о готовящемся заговоре епископу Нектарию.
— А что нам тот епископ? — ухмыльнулся Гайана, разливая вино по кубкам. — По-моему, его давно следовало придушить.
— Кого? — удивился Евтропий. — Нектария?
— Саллюстия, — поправил его магистр пехоты.
— С квестором придется подождать, — покачал головой Евтропий. — Рекс Валия Балт в городе.
— Кто тебе сказал? — насторожился Гайана.
— Саллюстий видел его в доме Бастого, — зло просипел евнух. — Квестор полагает, что рекс приехал за твоей головой. И представь себе, нашел поддержку не только у тестя императора, но и у епископа Нектария. Я тебе говорил, магистр, что с Бастым следует поторопиться.
— А деньги?! — взъярился Гайана. — Или ты думаешь, что легионеры бесплатно полезут на мечи франков.
— Деньги будут, — поморщился Евтропий. — Завтра утром ты получишь все до последнего медяка.
— В таком случае тебе не о чем волноваться, магистр, — усмехнулся Гайана. — Мы завалим франка в его логове. Надеюсь, комит доместиков нам поможет?
— Спросишь у него сам. Я пригласил его на встречу с Саллюстием.
— Воля твоя, Евтропий, но квестора я удавлю. — Гайана хрустнул пальцами и плотоядно улыбнулся. — Не люблю предателей.
— Ты его удавишь не раньше, чем мы узнаем у него место, где прячется Валия Балт. Нельзя оставлять рекса в живых.
— А сколько Саллюстий потребовал от тебя за его голову?
— Сто тысяч денариев.
— Вот гаденыш! — покачал головой Гайана. — Зачем ему деньги? Он ведь постник из постников.
— Гелиодор, — с облегчением выдохнул Евтропий. — Ну наконец-то.
Комит доместиков был ярым приверженцем епископа Демосфила, а потому Евтропий полагался на него как на самого себя. Другое дело, что далеко не все трибуны гвардейской схолы разделяли взгляды своего командира. Иные из них душой и телом были преданы божественному Аркадию, что создавало заговорщикам определенные трудности. Император, чего доброго, мог возмутиться произволом, чинимым в отношении его любимой супруги и тестя, что привело бы к новым жертвам. Конечно, Аркадия можно было устранить, но в этом случае Евтропию пришлось бы иметь дело с префектом Запада Стилихоном, который неизбежно бы вмешался в дела Константинополя от имени божественного Гонория.
Рослый, тучный комит доместиков не вошел даже, а вбежал в атриум, где его поджидали Гайана и Евтропий. На его побуревшем лице гнев был написан самыми яркими красками. Гелиодор обладал бычьей силой и буйным нравом, но умел себя сдерживать, когда этого требовали обстоятельства.
— Саллюстий не солгал, — выдохнул комит доместиков и припал к кувшину с вином, как теленок к вымени матери.
— Но зачем рексу Валии понадобилось приезжать в Константинополь?
— Гунны наконец-то избрали нового кагана и двинулись к Дунаю, — пояснил Гелиодор. — Я только что получил письмо от епископа Демосфила. Валии Балту необходимо заручиться поддержкой как Аркадия, так и Гонория, дабы сохранить за готами уже обжитые в Мезии земли.
— Вот оно что, — задумчиво протянул Евтропий. — И в благодарность за поддержку рекс Валия согласился помочь епископу Нектарию удержать Константинополь за никеями?
— Балт — язычник, — ощерился Гайана. — Ему все равно, что никеи, что ариане.
— По моим сведениям, его люди уже встречались с твоими готами, магистр пехоты, и заручились поддержкой значительной части из них, — сказал Гелиодор.
— Скверно, если это действительно так, — поморщился Евтропий. — Выходит, зря мы подозревали Саллюстия в коварстве. Впрочем, квестор корыстолюбив, а в нынешней ситуации это хуже, чем предательство.
— Я приготовил для него сюрприз, — сказал Гайана. — Пусть только переступит порог моего дома.
Квестор Саллюстий явился в гости к магистру пехоты в сопровождении трех охранников, чем позабавил высокородного Гайану. Охранники у квестора были ребята ражие, но ведь дворец Гайаны буквально ломился от вооруженных до зубов готов. Впрочем, трусоватый Саллюстий, скорее всего, просто боялся разъезжать по улицам Константинополя в ночную пору. И для подобных опасений, надо признать, у него были серьезные основания. В городе пошаливали не только готы, но и самые обычные бандиты, готовые обчистить любого, кто попадется им навстречу. Городские стражники префекта Стефания вели с ними беспощадную войну, но хозяевами улиц в ночную пору почему-то все равно оставались воры и убийцы.
