составляет золотой фонд Славянского отдела библиотеки Конгресса США, но Россия этого сокровища лишилась навсегда – потому я и назвал судьбу библиотеки в некоторой степени печальной. Ну вот таким уж «светочем мысли» был последний российский самодержец, упустивший национальное достояние…
Вновь о добыче золота. Но сначала – пара занятных (и совершенно реальных) историй из заграничной жизни, имеющих кое-какое отношение к тому, о чем я собираюсь рассказать.
В конце XIX века в Англии банковские кассиры пересчитывали золотые монеты на полированных деревянных столах. Однажды кассир одного из банков принес из дома большой кусок сукна, расстелил его на столе и уже на нем перебирал золото.
Поначалу банковское начальство умилилось такому рационализаторскому предложению и заботе о золоте. Однако со временем в банке начали подозревать что-то неладное. Кассир обращался со своей суконкой, словно с новорожденным младенцем: очень уж бережно разворачивал ее утром и сворачивал вечером, на выходной всегда уносил ее домой, а в понедельник приносил назад… ту же самую или уже другую?
Потихонечку, собственными силами начали расследование. К прислуге кассира подослали ловкого человечка. Прислуга оказалась болтливой, о своем хозяине рассказала немало – в том числе и о его странности: каждый выходной он кладет на сковородку в кухне кусок сукна и сжигает.
Тут уж всё стало ясно… Высокопробное золото – металл мягкий. Даже если один человек просто-напросто передаст монету другому, она потеряет в весе, ну, конечно, ненамного, какие-то крохотные доли миллиграмма, что можно определить лишь с помощью суперточных весов. Однако, как давно подсчитали специалисты, во времена, когда в обращении были золотые монеты, общий ежегодный итог таких вот неизбежных потерь составлял, если взять весь мир, многие килограммы. Эту вот невидимую глазом «монетную пыль» и собирал хитрый кассир. Слиточек получался небольшой, но это было халявное золото, и продолжалась забава не одну неделю…
Кассира, не поднимая шума, вежливо вытолкали «по собственному желанию» – какое бы то ни было обвинение предъявить ему было решительно невозможно…
Второй случай произошел в США уже в начале XX века. Как-то в одном городке решили снести обветшавшую церквушку и построить на ее месте новую, попригляднее. Едва об этом стало известно, к руководству церковной общины пришел приличный и уважаемый горожанин и предложил продать ему церковную крышу за весьма солидную по тем временам сумму в 8 тысяч долларов. Кровельное железо ему понадобилось, знаете ли, он строиться хочет…
Церковники крышу продали моментально, не задавая лишних вопросов, – приличные деньги сами плыли в руки. За головы они схватились уже потом, когда продолжение этой истории не удалось удержать в тайне…
Церковь стояла рядом с предприятием, где рассыпное золото плавили в слитки. Лет тридцать та самая «монетная пыль», микроскопические частицы золота в прямом смысле слова вылетали в трубу. Изрядная их часть оседала где попало, отчего не было ни вреда, ни пользы, а часть оседала отнюдь не где попало – на церковной крыше. За эти годы ее накопилось столько, что заплаченные за крышу денежки казались сущим пустяком. Хитрован, расплавив железо, извлек из расплава чистейшее золото. Церковникам оставалось лишь скрипеть зубами и проклинать свою несообразительность. Не было ни малейших юридических оснований опротестовать совершенно законную сделку…
К чему это я? А сейчас… На золотых рудниках и приисках повсеместно существовал интересный обычай: раз в два-три года (обязательно нерегулярно, совершенно неожиданно) в одно прекрасное утро в контору врывались доверенные лица хозяина. Всех служащих быстренько выставляли на улицу, выносили документацию, а здание поджигали вместе с мебелью. Жгли старательно, чтобы осталась лишь громадная куча пепла – который потом столь же старательно и долго просеивали через решета.
Ага, вот именно… Человеческая натура далека от совершенства, а уж когда речь идет о золоте, причем неважно, где происходит дело, в России или в заграницах…
Рабочие частенько имели возможность заныкать щепотку-другую золота, скатать его в крохотный комочек и спрятать на себе где удастся, в меру изобретательности. После работы их обыскивали, конечно, но поверхностно и наспех, так что попадались единицы. Если проделывать это регулярно… Курочка по зернышку клюет. В особенно выгодном положении оказались женщины, которых среди рабочих было немало, – им в силу некоторых анатомических с мужчинами различий прятать заныканное было гораздо проще – настолько старательно их не обыскивали. Вы правильно поняли, ага…
Ворованное золотишко украдкой скупали служащие и хранили в тайниках как раз в конторе – дома было слишком опасно, могли устроить обыск (и устраивали), под суд мало кто попадал за недостатком улик, но со службы вылетал моментально с «волчьим билетом». Конечно, в промежутках между поджогами немало золота успевало утечь на сторону, но всякий раз в пепле обнаруживалось немало оплавленных кусочков драгоценного металла. Ну а затраты на постройку новой конторы были мизерными – леса вокруг полным-полно, плотников хватает, достаточно нескольких дней – не Эрмитаж, чай, строили…
Перевозка золота с рудников и приисков одно время напоминала эпизоды из приключенческих романов – и не худших.
Осуществляли ее казаки местного войска, нанимавшиеся золотопромышленниками по соглашению с войсковым атаманом. Состав «спецгруппы» был определен заранее. Совершенно неожиданно трех-четырех из них вызывал местный казачий начальник, офицер или урядник (казачий унтер). Как люди, состоящие на службе, они являлись по любому вызову «конно и оружно», как говаривали в Средневековье. Начальник совершенно буднично говорил:
– Однако, ребята, пора…
Всё! Моментально приходил в действие отлаженный механизм. Казаки теперь не имели права ни заехать домой, ни разговаривать с кем бы то ни было посторонним, отговариваясь срочными делами. Ехали прямиком на самую натуральную «явку»: в ничем не примечательный дом обычного здешнего жителя. Там их уже ожидала пара-тройка повозок с ямщиками (или, по зимнему времени, саней). Повозки или сани казались пустыми – но где-то в задке, под всякими тряпками и тому подобным хламом лежала опечатанная казенными орлеными печатями сумка с парой-тройкой пудов золота…
Небольшой обоз пускался в путь, не вызывая ни малейшего интереса – мало ли по какой служебной надобности, мало ли за какими грузами едут служивые. Если дорога до губернского города была достаточно долгой, на маршруте заранее устраивали несколько таких же «явок», где можно было переменить уставших лошадей, поесть и переночевать. Отлаженная система действовала не один год. Нападения разбойного элемента все же порой случались, но происходили крайне редко – как раз из-за хорошо поставленной системы конспирации. Система эта значительно сократила маршруты с развитием сети железных дорог и пароходного сообщения – но часть пути до ближайшей пристани или железнодорожной станции приходилось проделывать по старинке. Нападений грабителей на «золотые» пароходы, на
