— Все эти счастливые семьи. Влюбленные пары. Женщины с детьми. — Острые ноготки аравитянки вонзились в камень. Напряженный взгляд устремился на Бомбаста. — Я ненавидела их. У меня никогда не было семьи. Вы с отцом все делали вместе, деревенские вас любили и уважали. Меня же каждую ночь использовали как вещь.
— Ты родилась человеком. Никто не мешал тебе оставаться им.
Сестра задержала на нем ледяной взгляд. В ее глазах была только ненависть. Пустая оболочка, лишенная чувств — вот во что превратилась Атия. Не могло быть и речи о спокойной жизни рядом с таким существом.
— Обещаю, что будешь страдать за свою трусость до смерти, а поскольку умирать ты боишься, избавление наступит нескоро.
— Больше не боюсь.
Амин подобрал камень и прыгнул с уступа.
* * *
Чтобы оставаться на ногах Альвар использовал все свои уменья. Бомбаст хоть и был полоумным, но как убийца свое дело знал. Он заранее обмотал часть нагрудника сержанта вокруг основания лезвия, использовав кусок кожи в качестве рикассо. Держась за него, немец превратил неудобный, но длинный арабский меч в подобие цвайхендера, который в бою ландскнехты часто использовали как пику.
Колющими и рубящими ударами он теснил Альвара к краю уступа. Взмахом меча распорол дублет на груди. Следующим ударом лишил пистолета. Чувствуя за спиной пустоту, идальго решился на отчаянный шаг. Он бросился немцу в ноги, но не ради мольбы о пощаде, а для того, чтобы уколом снизу поразить его в пах. Дикий рев пронесся по пещере. Наконечник шпаги вонзился верзиле промеж ног. Альвар рассчитывал, что громила выронит оружие и схватится за остатки достоинства. Бомбаст его удивил. Пядь стали между ног не лишила его самообладания. Поднятый клинок в руках мясника устремился к цели. Альвар пустил лезвие глубже, но понял, что просчитался и приготовился к удару.
Сверху на громилу сорвалась какая-то тень. В скудном свете кристалла Альвар разглядел Амина. В руках у араба был камень. Им он стал лупить упавшего Бомбаста по голове. Немец без труда спихнул слабого юношу и вскочил на ноги. Николас к тому времени вернулся на уступ и подобрал пистолет. Прицелился. Раздался гулкий щелчок.
— Порох! — закричал Альвар.
Перед тем как Бомбаст схватил его за горло, он успел сорвать с пояса черный мешочек и швырнуть парню. Свободной рукой идальго ухватился за ключ у себя на шее и бросил туда же. Потом выхватил «Гуль» и несколько раз пырнул им громилу в брюхо.
Бомбаст с яростью отшвырнул противника, упорно не желавшего умирать. В полете Альвар выронил кинжал. Сзади толстую ногу убийцы надрезало лезвие меча. Клинок был очень тяжелым, и Амин ударил несильно. Верзила мягко отстранил его, подобрал кинжал и захромал к Альвару.
Одной рукой Николас взвел пружину в замке, засыпал порох на полку. Прицелился. Грянул выстрел. Пуля просвистела над головой Бомбаста, слегка оцарапав ему макушку.
— Странно, что вообще задел, — усмехнулась с высоты Атия. — Пора покончить с этим. Бомбаст, на этот раз бей точно в сердце, чтоб уж наверняка.
Николас принялся заряжать пистолет, но понял, что не успеет. Вооруженный кинжалом убийца возвышался над испуганным противником, изучая его единственным глазом.
— Чего ты ждешь? Разбей ему сердце! Такие как он разбивали мне его много раз, — в припадке ярости визжала аравитянка.
Изогнутое лезвие «Гуля» обратилось против хозяина. Бомбаст занес кинжал и изо всех сил вонзил его в мягкое тело.
— Разбей лучше мне, — выдохнул Амин, поймав грудью клинок.
Завалившись сверху на Альвара, юноша шумно вздохнул. Его взгляд встретился с глазом Бомбаста, потом с глазами сестры, сверкавшими во тьме подобно звездам. В каждом из них царили лишь мрак и пустота. Внезапно тьму рассеяла яркая вспышка. Амин заворожено следил за тем, как тысячи белых точек устремились в бесконечность. Стало тяжело дышать. Он уже с трудом мог шевелиться. Холод в конечностях сменился теплом.
— Я вижу звезды, — прошептал он, закрывая глаза. — Все вернулось на свои места.
— Дурак ты, братец, — обиженным, почти детским голоском произнесла Атия. Ее силуэт во тьме поплыл словно мираж, пока наконец не исчез вовсе.
— Я не дурак, — сорвалось с губ.
Бомбаст вытащил кинжал из тела юноши и растерянно осмотрелся. Очевидно, он не понимал, где находится и что с ним. Николас подошел почти вплотную, приставив пистолет к затылку убийцы. Грянул выстрел. Гигант плашмя рухнул на пол, не успев насладиться дарованной свободой.
Альвар сбросил с себя тело и подобрал кинжал. Николас стоял в пороховом облачке, таращась на труп Бомбаста. Он готов был заплакать.
— Сеньор Диас, — по слогам произнес парень, посмотрев на пистолет в руке, — я его убил.
— Вижу.
— Что же нам теперь делать?
Скрип песка под подошвами сапог заставил их оглянуться. Из пещеры навстречу двигалась темная фигура в плаще. Капюшон опущен. Влажная кожа на потемневшем лице лоснилась в свете кристалла.
— Бежать!
Подобрав шпагу, Альвар встал на краю уступа. Николас последовал его примеру. Все происходило как будто во сне. Оглянувшись, Альвар видел, как бежит к ним мертвец. Как он разводит руки и приподнимает пальцы, чтобы рвать жертву когтями.
— Думай о чем-нибудь приятном, — попросил идальго, стараясь хоть как-то ободрить сломленного парня.
— Я хочу домой.
— Так и будет. Теперь задержи дыхание. Как только почувствуешь, что перестал погружаться, плыви наверх. Я буду рядом и помогу.
Николас ответил кивком, продолжая топтаться на краю. Альвар помог ему прыгнуть. Раздался истошный крик и юноша, барахтаясь в воздухе, исчез во мраке. Идальго шагнул следом, и мир на мгновение застыл. В памяти всплыли слова, произнесенные когда-то в зале мечети: «Даже чувствуя дыхание самой смерти за спиной, я бы не стали бросаться в бурное море». Как же он ошибался.
Альвар пришел в себя уже в полете. В ушах свистел ветер. Свет кристалла наверху быстро иссяк. Под ногами разверзлась черная бездна. Последовал удар. Ноги погрузились в ледяную воду. Потом грудь, плечи и голова. Альвар слышал всплеск неподалеку, но зажмурился. Все равно он не мог ничего видеть. Кругом была лишь тьма. Вода попала в уши. Наступила тишина. Он хотел выпустить воздух, но дыхание перехватило от холода. Внутри все сжалось, а потом вдруг стало расширяться, словно кто-то взялся надувать кожаный мех у него в груди. Постепенно такой же пузырь раздулся в голове. Поверхность осталась далеко наверху. Вода давила со всех сторон. Вскоре спокойствие уступило место страху. Подобно оловянному солдатику, брошенному в колодец, он шел на дно мертвым грузом, держа в руках шпагу и кинжал. Так не должно быть.
