Краткая история премии Г. Токсичный роман - Павел Антипов

высказываю лично вам лично свои опасения. Да, говорю, ваши опасения вполне разделяю, но не знаю, как я могу помочь. Разве только передать ваши опасения жюри? Ах нет, конечно, не нужно. Тем более это ещё не финал. Да, успокаиваю её, обычно политики пишут плохие книги. И вдруг думаю, что политик из Някляева так себе.

Так как писаных правил не было, лонг-лист нам дался очень сложно.

Во-первых, решали, что делать с парными книгами. Три писателя издали по 2 книги за год. Так как в прошлом сезоне такого не было, стали думать. Рассматривать ли книги отдельно, или от одного автора взять только одну? Большинство жюри боялось, что если оставить по две книги, то голоса могут разделиться между ними и автор не попадёт в лонг-лист. Почему-то. Я даже сейчас логики искать в этом не буду. Но в общем решили, что только одна книга от одного автора. Стали решать какая. Если с Календой и Федарэнкой разобрались быстро, то Бахарэвіча обсуждали очень долго. Сейчас не могу вспомнить точно, чьё мнение, кому принадлежало, но победила такая точка зрения, что «Шабаны» роман неудачный и Бахарэвіч сам это знает и будто бы он сам даже кому-то говорил, что был бы рад получить премию именно за «Гамбурскі рахунак». Так и порешили. Вот к чему приводит отсутствие прописанной процедуры. Вдумайтесь, вдумайтесь в это! «Шабаны» не попали в лонг-лист только потому, что кто-то чётко не проработал условия премии. В следующем году я всё исправлю, только «Шабанам» уже не помочь.

Во-вторых, поступила странная реакция от Федарэнкі. Мол, он снимает свои книги с премии. Стали думать, может ли автор снимать свои книги? Да я за него и так бы не голосовал, сказал в сердцах кто-то. Решили, что автор от сейчас и впредь не будет иметь права снимать свою книгу с премии.

И да, Някляеў-таки к ужасу Щепаньской проходит в лонг.

В моей работе наступает небольшой перерыв. Лонг-лист готов. Постоянно указывающая что мне делать Бухалик нейтрализована – я отправил её заполнять сайт. Она сама придумала, что надо снабдить каждую книжку описанием и фрагментом, я сказал, что она единственный человек, кто сможет это сделать, так как денег на заполнение сайта нет. Она осилила книжек 10, на этом её энтузиазм угас, в скайпе она до поры до времени не появится. Где-то на горизонте маячат презентации книжек лонга на книжной выставке, но это ещё через месяц, и я могу спокойно заняться подготовкой рецензий.

Итак, рецензии. Что я о них знаю, выложу как на духу. Впрочем, начну издалека, начну со своих соображений. Я так понимаю, подсознательно Марыйка (или кто там придумывал идеологию Гедройца?) хотела, чтоб премия на месте пустоты создала белорусский литературный процесс, хотела, чтобы премия стала литературным процессом, которого до сих пор почти не наблюдалось. Для этого нужно было, чтоб писатели начали писать книги, чтоб издатели стали эти книги издавать и распространять, чтоб покупатели стали эти книги покупать, а читатели стали эти книги читать, чтобы критики начали писать на эти книги рецензии, вписывая в контекст, а члены жюри ранжировали бы эти книги, классифицировали и выстраивали бы из этих книг иерархии. И чтобы те из авторов, которые взбирались на вершину иерархии, получали от литературного процесса ощутимые выгоды в виде денег, писательских резиденций, переводов на иностранные языки, о, что бы они только не получали! Хочу напомнить, что это нужно сделать силами одного-двух человек, потратив 5-6 тысяч евро. Цель благая-преблагая, но, скажем честно, недостижимая.

Так вот, рецензии. На то чтобы стимулировать написание рецензий, у премии было 600 евро. 12 рецензий по 50 евро. Напомню, что в первом сезоне, на мой взгляд, рецензии были полным говном. Ну ок, слово «говно» малоинформативно, скажем так, из рецензий я не мог узнать, чем книга хороша, чем плоха, чем нравится рецензенту, стоит ли мне её читать. Ни одной из тех рецензий я не осилил до конца. Они были написаны в духе «мне тут заказали, я должнадолжен написать так, чтоб ни за что не было понятно моё отношение к книге, но было понятно, что автор молодец, что пишет, и попал в лонг-лист не зря, и объём чтоб соответствовал 50 евро и тп.». И вот, решил я, что за всё это хамство Бухалик, за попытки понять, что хочет Хадановіч и Щепаньская, за старания исполнить их желания так, чтоб не пойти против себя, за все говняные статьи в нашейниве о том, что премия нечистая, грязная-грязная, за жалкие 400 евро – мою зарплату за полгода, за то что в моём единственном компьютере во время работы сломался разъём юэсбэ, а денег на ремонт и новый компьютер не будет никогда, за всё это и многое другое неприятное я прошу лишь одного – я буду сам решать, кому заказывать рецензии. Я просто хочу, чтоб это были молодые люди, и чтоб я сам им поставил задачу: пишите, как хотите и, если получится, напишите, нравится вам книга или нет.

Я не скажу, что мне удалось сделать так, чтоб гедройцевские рецензии стали интересными. И попытка привести в белорусскую литературную критику новых людей скорее провалилась. С особым треском провалилась попытка с Андрэем Адамовічем. Он выбрал рецензировать книгу Алеся Пашкевіча «Сімъ Побѣдиши» и, надо сказать, требование моё выполнил, по рецензии было понятно, что книга ему не понравилась. Рецензент считал, что сюжет книги плохо выстроен и объяснял почему. В общем, кое-какую критическую работу Адамовіч проделал. Это-то и не понравилось Барысу Пятровічу. В день публикации рецензии мне написала Юля Цімафеева, которая тогда работала в союзписе, что Пятровіч рвёт и мечет, говорит, что это нож в спину от ПЭН-цэнтра, скорее всего, от Хадановіча. Я решил приехать и лично объяснить: никакого ножа, просто я захотел повлиять хоть на что-нибудь в этой литературе, и первая же моя попытка привела к пиздецу – литература не желала меняться.

Я сидел в кабинете напротив Пятровіча, и он был очень зол. Раньше он мне казался уравновешенным, понимающим, даже добрым. Но тут было всё наоборот. Я знаю, кто за этим стоит, возмущался Пятровіч. Блин, я же стою, что в этом такого, отвечал я. Нет, это Хадановіч, так нельзя, я этого так не оставлю, я выйду из жюри, нож в спину! Я убеждал, что Хадановіч не имеет к рецензии никакого отношения, и виной всему я, пожалуйста, не надо выходить из жюри. Может быть, я по неопытности чего-то не понимаю,