здесь, — кратко ответил он. — В чем дело?
— Сегодня утром командир Линь со своими инженерами не присутствовал на перекличке в казармах. — Договорив, Шао всегда замирал с приоткрытым ртом, как щука, готовая цапнуть.
Кажется, Гэн что-то говорил на днях насчет командира Линя… или Чу?
— То есть?
— То есть командир Линь, который просил вас о встрече три дня назад, чтобы обсудить разногласия, но не был услышан, решил дезертировать.
Оюан встретился неприязненным взглядом с Шао. Его совершенно не интересовали кадровые проблемы. Ему было душно и яростно хотелось, чтобы его оставили одного.
— У нас еще три инженерных подразделения, не так ли? Не понимаю, в чем сложность.
Гэн и Чу принялись неуверенно переминаться с ноги на ногу, но Шао так просто не собьешь. Помедлив, он ответил:
— Ожидание сложно дается даже лучшей из армий. Ваша же армия состоит из рекрутов, которые совсем недавно замарали руки хладнокровным убийством собственных командиров. Им бессмысленно надеяться на награду. И тут они видят, как уходят сразу сто человек. Поверьте, никакая верность не удержит остальных.
Под прямолинейным ответом скрывалось презрение, вызванное очевидным фактом: евнух, вроде Оюана, едва ли способен завоевать уважение полноценных мужчин, не говоря уж об их верности.
— Хотите, чтобы они остались, — дайте им что-нибудь взамен.
— Независимость наньжэней от монголов — уже награда, — твердо сказал Оюан.
Шао скривил губы еще сильнее. Его высокие материи не впечатляли.
— Не забывайте, что они, при всей своей преданности, — всего лишь обычные люди. Им нужно кормить собственные семьи, — вставил Чу. Оюана он невыразимо раздражал. Что-то бесило в его мягком, круглом, как у сурка, лице. А может, всему виной излишняя учтивость, чересчур вкрадчивая походка… Так и хочется врезать.
— Помните прошлогоднее наводнение? — добавил Гэн. — В Хэнани почти все крестьяне остались без урожая. Кто работает на Принца Хэнани, как-то еще выкрутились. Ведь Господин Ван простил наши долги. В других местах людям пришлось тяжело. Если вы сможете заплатить рекрутам золотом, шелком, солью — чем-нибудь, что можно отослать семьям, — они останутся.
Оюан смутно помнил, как Ван Баосян позаимствовал у него солдат — копать канавы. Очевидно, Господин Ван ныне Принц Хэнани. Теперь, когда Эсень и Оюан исчезли из его жизни, он, наверное, пересчитывает золото и нянчится с крестьянами, ища способ повысить урожайность. Генерал желчно подумал: «Ну, Вану-то все оказалось на руку».
— Пустые слова. У нас нет золота. И шелка. И соли тоже нет.
— Мы можем их добыть, — кратко ответил Шао. — В пределах досягаемости лежат несколько городов Чжу Юаньчжана. Когда он перенес свою столицу из Анфэня в Интянь, окраины остались без защиты. Мы легко возьмем эти города и добудем все, что нужно.
— И отложим наступление на Даду? — огрызнулся Оюан. — Нет уж!
Ярость начинала его душить при одной только мысли о том, чтобы ждать, ждать еще.
— Довольно! Пошлите за ними вдогонку небольшой отряд легковооруженных всадников. Пусть выследят этих дезертиров, сдерут шкуру со всех до единого, а трупы развесят на стенах. Говорите, людям нужна причина для верности? Ну вот им и причина!
Он повернулся к гостям спиной и сел. Огонек свечи затрепетал на фитильке и опал — это нож погрузился в пламя. Когда лезвие прогрелось и Оюан снова взялся за кожаный ремешок, командиры уже ушли.
* * *
— Почему повсюду битая черепица?! — рявкнул Оюан с порога зала, который служил им штабом. Неизвестно почему, передний двор был весь усыпан обломками, как после землетрясения.
Совещавшиеся тесным кругом Шао, Гэн и Чу подняли головы. Шао произнес фальшиво-приятным голосом:
— Отвечаю на вопрос генерала: так люди выразили свою благодарность за новые украшения, которые вы развесили вокруг города. Полагаю, черепицу кидать легче, нежели камни.
Горячий ветер залетал в здание, неся с собой отвратительный запах мертвечины, помоев и дыма, но у Оюана был крепкий желудок. Он тяжело взглянул на Шао:
— Однако дезертиров больше не было. До них дошло.
Шао не без сарказма отозвался:
— Да уж.
И кинул Оюану свиток с донесением.
— Только что доставили, от северной разведки. Вам понравится.
Оюан чуть не уронил футляр, извлекая письмо, так заколотилось сердце. Он с трудом сосредоточился на монгольской вязи и прочел то, что ожидал: «Великий Хан возвратился из Летнего Дворца. Он снова в Даду».
От волнения в голосе прорезались омерзительные писклявые нотки, но генералу было не до того. Он превратился в того грязного безумца, скитающегося по улицам, равнодушного ко всеобщему отвращению.
— Вот оно. Теперь можно попрощаться с этим дерьмовым городком. Главный Командир Шао! Готовьтесь к выступлению!
С этими словами Оюан вышел. Ему стало до странного легко. В движении тоже придется терпеть боль. Но теперь хотя бы можно было надеяться на близкий конец. Надо только еще чуточку продержаться, а там он отдохнет…
Оюан не замечал, что Шао вышел вслед за ним, пока тот не окликнул:
— Генерал!
Посреди пустого длинного коридора Оюан удивленно обернулся. Шао смотрел на него с ненавистью. Оюан опешил. Шао никогда не вызывал у него доверия. Однако тот всегда делал вид, будто признает субординацию. Открытое выражение неприязни — это что-то новенькое и тревожащее.
Шао холодно произнес:
— Слушайте меня. Я понимаю, вы собрались сложить голову в Даду, но необязательно всем об этом знать. Как, по-вашему, поступят солдаты, когда осознают, что их гонят на верную смерть? Если боевой дух упадет еще сильнее, мы даже до Даду не доберемся, не то что до Великого Хана. Хотите оценить масштабы бедствия? Выйдите к воинам из главных ворот, увидите, чем они вас встретят. Я скажу чем: гробовым молчанием!
— Да нужны мне их приветствия, — ответил Оюан с внезапной яростью. — Мне нужно повиновение. Один раз я уже заставил их подчиняться. И опять заставлю.
Шао, вместо того чтобы почтительно опустить глаза, не отвел взгляда. Отказ повиноваться пробудил в Оюане внезапное желание ударить его. Захотелось выбить непокорность из Шао кнутом, как из новобранцев.
— Шао Гэ, я вот иногда думаю… У вас ведь еще нет Мандата, верно? Что-то он к вам не спешит. Как считаете, может, это знак? И мне надо поискать другого союзника для похода?
Они с Шао никогда подробно не обсуждали, какую именно выгоду тот надеется получить от их союза. Но, с отвращением подумал Оюан, и так ясно.
Губы Шао побелели.
— Вы меня на испуг не возьмете. Я знаю, как вам важно попасть в Даду. Вам не удастся это сделать без меня и войска.
Он смерил Оюана яростным взглядом сверху вниз. Сидя на лошади, они были равны, но на земле разница в росте бросалась
