— Пожалуй, о деталях продажи мы договоримся дома. Садитесь, господа.
И тут я вспомнил, где видел это лицо. Ее поразительная способность к перевоплощению, в чем пришлось убедиться уже позднее, ввела меня в заблуждение, возбудив в то же время смутное беспокойство в первый момент встречи. Но теперь, когда с нее упала маска легкомысленной немочки, я сразу узнал то самое врезавшееся мне в память лицо, которое я видел на фотографиях в доме Петровского.
— Вы очень взволнованны, обер-лейтенант. Надо быть сдержаннее, — снова переходя на шутливый тон, заметила девушка. От этого упрека мне сделалось не по себе: ведь она совсем не поняла причины моего волнения, и “дай бог, чтобы не поняла никогда”, — подумал я про себя, садясь в машину.
Все время с момента вылета из Москвы мы думали о человеке, к которому идем, ожидая увидеть его или в форме офицера германской армии, или в роли спекулянта с черной биржи. И мы никак не подозревали, что наш начальник, свой родной советский человек, предстанет в облике вот такой очаровательной девушки с модной прической и изысканными манерами, обладательницы шикарного автомобиля.
“Мерседес” медленно катил по улице в направлении Шарлоттенбурга. Я сидел рядом с девушкой и украдкой смотрел на нее. Теперь, видя ее совсем близко, я понял, что она значительно старше, чем можно было ей дать на первый взгляд. Она была или ровесницей мне или чуть моложе.
— Ну, а теперь, здравствуйте, дорогие друзья, — заговорила девушка уже по-русски дрогнувшим от волнения голосом, когда машина вышла на широкую часть улицы. — Вы не представляете, что значит так долго не видеть родных людей!
Я не мог сказать ни слова и только молча положил свою руку поверх ее руки, лежавшей на рулевом управлении, крепко пожал ее. А девушка, снова став серьезной, словно боясь, что слишком дала волю своим чувствам, обратилась ко мне:
— Скажите, как вы добрались?
Я коротко сообщил ей о наших приключениях. Она слушала очень внимательно, изредка улыбаясь. Я был рад услышать ее похвалу, когда рассказал о том, что мы не пошли в гостиницу. Я говорил и чувствовал, что рядом со мной сидит близкий, дорогой мне человек…
4
…Саша помолчал, потом встал и продолжал рассказ, шагая взад и вперед по комнате.
Она сказала, что многие очень смелые, очень хорошие наши люди гибли из-за неосторожности, из-за какой-нибудь мелкой ошибки, допущенной в разговоре или одежде. Осторожность — вторая сторона мужества.
— Вы правильно сделали, — продолжала девушка, — что дождались встречи со мной. Впрочем, одну серьезную проверку вы уже прошли: я наблюдала ваш разговор с генералом и приблизительно догадываюсь о его содержании. Вы держались именно так, как нужно было. Однако кое-что следует немедленно исправить. Первое и главное — снимите знаки дивизии “Великая Германия”. Они теперь не особенно требуются, дисциплина в немецких войсках пошатнулась, этого нельзя не учитывать. Таким образом вы избежите встреч с “однополчанами”.
Мы выехали на площадь. Я огляделся и увидел памятник Шиллеру. Его вдохновенное лицо показалось мне лицом старого друга. Как, должно быть, одиноко стоять ему здесь, в этом мрачном городе, ему, почетному гражданину республики Франции времен грозного якобинского конвента, ему, неукротимому мечтателю!
Через полчаса мы сидели в низких мягких креслах в гостиной особняка. Мы здорово проголодались, поэтому кофе со свежими булочками, которые подал нам на легком передвижном столике старик-немец, казались особенно вкусными.
Хозяйка, уже переодетая в черное домашнее платье, остановилась возле небольшого рояля.
— Я знаю каждого из вас, — говорила она. — Вы тоже должны знать меня… до некоторой степени. Чтобы вам не было досадно выполнять мои указания, — улыбнулась она мне, — знайте, что мы с вами в одном звании. Я — капитан. Зовите меня Эдит. Это мое здешнее имя. В доме никого нет. Прислугу я сейчас отпустила. Вы пройдете в библиотеку. Оттуда — ход в небольшой тайник, где все приготовлено для жилья. Сколько вам придется здесь пробыть, не знаю, но думаю, что очень недолго. Никто не знает и не должен знать, что вы здесь. Когда наступит время действовать, я скажу.
Мои товарищи старались не пропустить ни одного ее слова. Казалось, они забыли, где находятся, с них как бы спало все напряжение последних дней. Что касается меня, то я был занят одной мыслью: не выдать того чувства, которое овладело мной целиком в эти минуты.
Эдит продолжала:
— Вам потребуется некоторое время, чтобы освоиться с новой обстановкой, я помогу вам в этом. Одно только прошу не забывать: мы должны сделать много, очень много.
Эдит все так же стояла у рояля, и выражение ее лица все время менялось. То холодновато рассудительная, то страстно гневная, то насмешливая, она совершенно не была похожа на ту, что несколько часов назад встретила нас у вокзала.
— Не подумайте, — продолжала она, — что немецкая оборона в Восточной Пруссии распалась полностью. Наши войска добивают южную группировку. Готовится штурм Кенигсберга. Немцы основательно подготовились к его защите. В городе стоит гарнизон не менее чем в сто тысяч человек, кроме того, командующий Земландской группировкой генерал Мюллер отдал приказ о переброске в крепость 61-й и 317-й пехотных дивизий. Королевский замок обороняют эсэсовский батальон и полицейский полк “Форст”.
— Это очень важные данные! — воскликнул Виктор. Эдит слегка улыбнулась и коротко ответила:
— Наши знают… Кенигсберг — первоклассная крепость. Город окружен мощной цепью укреплений. Внутри — форты Литовского вала и внутреннего обвода. Внутренний обвод проходит по старой городской черте. Здесь пятнадцать фортов. Главные из них — “Король Фридрих-Вильгельм”, “Дер Дона”, “Врангель”. Они вооружены 305-миллиметровыми орудиями, противотанковой артиллерией и всем вооружением, которое только имеют в своем распоряжении фашисты. Форты защищают специальные крепостные батальоны. Между фортами расположена густая сеть бункеров, дотов, капониров. На подходах к городу — пятнадцать фортов внешнего обвода…
Я слушал Эдит и думал: чего стоило этой женщине получить такие сведения! И уже не только милой и обаятельной девушкой представлялась она мне. Она вставала передо мной умным и бесстрашным бойцом.
Беседа закончилась, и Эдит повела нас в библиотеку, чтобы пройти через нее в тайник.
5
Впервые за трое суток мы провели ночь в мягких постелях. Проснувшись, я не сразу понял, где нахожусь. На потолке мирно светила синяя ночная лампочка, рядом слышалось ровное дыхание спящих товарищей. Взглянул на часы: стрелки показывали шесть. Быстро одевшись и тщательно приведя в порядок свой мундир, я направился к выходу из тайника. Хозяйка предупредила нас, что если появится опасность, она выключит свет. В таком случае покидать тайник запрещалось.
