Оба дышали прерывисто, как загнанные звери, и пот струился по лицу Стюарта, еще минуту назад холодному и невозмутимому. С самого начала они не сказали друг другу ни слова. В том не было необходимости. Лаймонд ждал его — Стюарт сейчас это явственно понял. Он полагал также, что Лаймонд осознает: это — конец. Что может значить смерть герольда для человека, которому нечего терять? Кольчуга не может защитить ноги, руки, прикрыть шею, уберечь голову или глаза. Пользуясь игрой теней, качающимися ветками бука, свинцовым светом луны, Робин Стюарт, суровый и непобедимый, наконец-то скрестил шпагу со своим личным демоном.
Он никогда не блистал в бою, но прошел хорошую школу, закалился в суровых испытаниях. Ему была знакома радость первого нежного звона клинков, когда ты получаешь представление о возможностях врага. Последовал продолжительный обмен ударами, искры прорезали тьму… передышка… затем — еще короткая схватка. Стюарт отступил, усмехаясь, слюна засохла на его губах. Они были под стать друг другу, разве что у Стюарта, уже ничего на земле не боявшегося, воля посильнее. Лучник помедлил, из его горла невольно вырвался довольный возглас; он сглотнул, еще сильнее сжал эфес и возобновил искусную игру, затеянную с единственной целью — поразить бледное лицо противника. И это противнику вовсе не понравилось. Он превосходно парировал удар, который срезал бы густые ресницы и рассек переносицу. Затем клинок Лаймонда стремительно опустился — еще немного, и лучник перерезал бы ему сухожилия на ногах. В беззвучной отчаянной схватке Робин Стюарт вдруг с ликованием осознал, что прекрасный голос молчит. Знал бы Стюарт, что Фрэнсис Кроуфорд, невзирая на вполне реальные затруднения, пытается совладать с мучительным приступом смеха, а потому и молчит.
Поединок на шпагах на лесной прогалине среди ночи таит в себе особые опасности. Время от времени ты должен поднимать глаза, отводя их от противника, иначе смертоносный клинок может застрять в переплетении нависающих ветвей. Корни и кроличьи норы коварно таятся во тьме. Напуганная птица порхнет в кустах — и волосы на затылке становятся дыбом.
Они метались по колено в траве, как резвые лесные духи; в тишине их прерывистое дыхание казалось резким, словно скрежет пилы. Клинок Стюарта однажды, в самом начале поединка, коснулся противника, и ниточка темной крови протянулась от царапины под светлыми волосами Лаймонда. Стюарт оставался невредимым.
Папоротник и корни деревьев цеплялись за ноги, и противники быстро уставали. Стюарт, которого задел кабан, и Лаймонд, еще не оправившийся от болезни, были примерно в одинаковой форме. Слух пришел на смену утомленным глазам — если по виду противника было невозможно догадаться о его намерениях, шелест шагов помогал их предугадать.
Стюарту, тело которого под дублетом стало скользким, казалось, что противник сделался каким-то уж слишком проворным, и ему стало не по себе. То высоко, то низко, то с одной стороны, то с другой плашмя обрушивался клинок, выкручивая ему руку. В мрачном восторге он намеренно целил в ноги, стремясь покалечить противника, и тем самым заставлял его то и дело подпрыгивать. Яркие искры рассыпались, точно от наковальни, когда шпага его ударила по кольчуге, близко-близко от шеи. Лаймонд издал короткий вздох и вышел из боя. Стюарт отступил, глаза его горели радостью, он чувствовал, что вот-вот исполнит свой священный долг — и тут высокий, дрожащий девичий голос неожиданно произнес по-французски из-за прогалины:
— Georges! Qu'est-ce que c'est? Ah, non, ne me laisses pas! [26]
Наступила тишина. Затем кусты раздвинулись, и из-за них выскочил полуодетый, полупьяный и очень воинственный молодой человек, в котором Стюарт, бросив один-единственный, полный ненависти взгляд, узнал одного из тех, с кем Лаймонд делил шатер.
— Какого черта, что здесь происходит… Кроуфорд!
Да, Лаймонд в три проворных прыжка оказался в полосе лунного света, оставив позади мрачную тень занесенного над ним клинка, и, задыхаясь, сказал:
— Слава Богу, Джордж. Ты видел его? Он пробежал туда. — И показал шпагой в глубь рощи, в противоположную сторону от тех теней, где скрывался Робин Стюарт.
Стюарт, собравшийся с духом и с силами, готовый драться и убить двоих вместо одного, стоял со вздымающейся грудью на краю прогалины. Молодой человек с горячностью спросил:
— Кто побежал?
— Какой-то venturieri [27], грабитель, — ответил Лаймонд. — Я, во всяком случае, полагаю, что тот тип хотел ограбить меня. Когда он тебя увидел, сейчас же убежал.
— Aie! Bertrand! — Девичий голос вновь прорезал тишину. — C'aurait du etre Bertrand! [28]
Стюарт увидел, как его обладательница появилась на краю поляны. Девушка явно местная, волосы растрепаны, юбка широкая, как носят в деревне; к тому же, в отличие от затянутых в корсеты благородных дам, она поражала пышностью форм. Ни девушка, ни парень не глядели за спину Лаймонда, туда, где простирались густые заросли кустарника. Лучник поколебался, затем бесшумно отступил за них.
— Это был плотный мужчина? — Расспросы опрометчивого любовника стали более настороженными. — Чернобородый, в вонючем кожаном колете?
— Боже мой, да, — ответил Лаймонд после короткой паузы. Голос его прозвучал несколько странно. — Да, пахло от него не слишком приятно. Ее брат?
— Mon mari [29], — взвизгнула девушка. — Он гонится за тобой, Жорж. Он убьет тебя. Скорее! — Она дернула молодого человека за рукав. — Беги же, беги!
— Попробуй этим путем, — посоветовал Лаймонд, показывая на дорогу, которой пришли они со Стюартом. — Так ты скорее доберешься до лагеря. — Он помедлил. — Дурак, ты что, без шпаги?
Джордж, чуть покачиваясь, заявил хвастливо:
— Я убью его голыми…
— Вряд ли тебе это удастся. Вот, возьми мою.
Молодой прапорщик протянул было руку, затем отдернул ее:
— А как же…
— Он не причинит мне больше беспокойства: я его здорово отделал. К тому же теперь он знает, что ошибся. Поторопись, глупец. Удачи тебе.
Подталкиваемый дамой сердца, Джордж больше не колебался. Схватив одной рукой оружие, другой — девушку, он скрылся в подлеске, а Лаймонд, оставшись один, рухнул на папоротник, задыхаясь от смеха.
— Следующим уроком, — сказал Фрэнсис Кроуфорд, наконец приподымаясь, — станут быстрые и занимательные диалоги. Может, мы немного поговорим, прежде чем ты перережешь мне горло, дорогой Робин?
Позже Робин Стюарт сообразил: судьбе угодно было облегчить выполнение некоего заранее продуманного плана. В эту минуту, пытаясь вернуться на тропу своей безрассудной ярости, он понял только одно — Лаймонд не воспользовался возможностью выдать его или сбежать, но вместо этого самым неопровержимым образом доказал свой нейтралитет: ни с того ни с сего вручил кому-то свой клинок.
