Ознакомительная версия.
– Здоровы! – сказала Званка, успокаиваясь. – Только в Сборске их нету, в Плесков ускакали.
– Богатырь Богдан с ними?
– Был, да вернулся – на птице своей прилетел. Я как раз по грибы шла. Чародейка его с ним.
– Чародейка?
– Ну, более не чародейка, – поправилась Званка. – Ее отец Пафнутий окрестил, княжна с Данилой – крестные.
– Все-то ты знаешь! – удивился чужак. – Звать тебя как, чадо?
– Званка!
«А тебя как?» – хотела спросить девочка, но не решилась.
– Наслышан я про Богдана и птицу его, – сказал чужак. – Пришел поглядеть. Это хорошо, что богатырь вернулся.
– Он птицу просто так не показывает! – наставительно сказала Званка. – Только когда летает, глянуть можно, и то издали. Птице гнездо выкопали, плетнем закрыли, а плетень тот немцы стерегут. Строгие, всех гонят. Но мы наловчились – со стены глядим. Если кметы на стену пускают, конечно, – добавила Званка. Она росла девочкой честной.
– Не боитесь птицы?
– Чего ее боятся?
– Клекотом людей убивает!
– Она неживая! – возразила Званка. – Из дерева, железа и полотна сделанная. Отроки трогали, рассказывали. Сама птица никого не убивает, это Богдан из железной палки. Он ее, как поместит птицу в гнездо, с собой забирает.
– И сегодня забрал?
– Наверное, всегда с собой носит. Он в княжьих хоромах ночует.
– Покажешь мне гнездо? – спросил странник, неожиданно легко вставая с камня. Званка, стоявшая рядом, воспользовалась моментом и заглянула под клобук. Похолодев, застыла в страхе.
– Идем! – сказал странник, беря ее за руку.
Они выбрались на опушку, девочка указала рукой.
– Видишь, немцы стоят! – сказала строго. – Другие в доме неподалеку. Если что, мигом набегут!
– Беги и ты, девочка! – велел чужак, отпуская ее руку. – Дома заждались!
Званка не стала ждать повторного приглашения, припустила со всех ног. Куда тяжесть лукошка девалась! А чужак вернулся к лесу и зашагал по дороге. Отойдя с версту, он свернул в чащу, преодолел еще с полверсты и вышел к старой, поросшей кустарником балке. По всему было видать, что это заброшенное, редко посещаемое место. Однако сейчас в балке было многолюдно. Жевали овес привязанные к кустам кони, сидели и лежали на траве люди. Завидев человека в рясе, они не удивились. Жидята, а это был он, прошел к молодому рыцарю, сидевшему на застеленном пне.
– Ну? – спросил брат Адальберт.
– Богдан здесь, недавно прилетел. Княжна и сотник в отъезде. Богдан в город ушел со своей чародейкой, жезл смертоносный забрал. Лучшего времени не подгадать!
– Это девчонка поведала?
«Следили! – понял Жидята. – Не доверяют!»
Он кивнул.
– Почему отпустил девку?
– Дите… Какой от нее вред?
– Вдруг узнала тебя и разболтает? Придушил бы – и дело с концом!
– Дите?
– Маленькую язычницу! – холодно сказал Адальберт. – Наведет на нас кметов!
– Видела она только меня! – возразил Жидята. – Если и узнала, кто ей поверит? А вот не вернется домой – искать станут. Люди придут, много. С псами и факелами. Тут нам и конец!
«Прав был брат Готфрид! – подумал Адальберт. – Трусит сотник».
– Нападем на рассвете! – сказал рыцарь.
– Почему не ночью?
– В темноте поубиваем друг друга.
– Зажжем факелы!
– Нас увидят за милю.
– На рассвете тоже увидят.
– Двинемся, как только станет светать. В этот час спят даже сторожа.
– Неподалеку от гнезда птицы – казарма наемников. Побьют они нас!
– Опоздают!
– Воевать они умеют! Зачем вообще нападать? Девчонка сказала: птица из дерева и полотна. Подкрадемся ночью, снимем стражу и подожжем!
– Ты веришь язычнице?
– Дети не лгут.
– Христианские дети! Крещенные в истинной вере, наставляемые с младенчества добрым пастырем.
– Эта девочка христианка.
– Вот что! – сказал Адальберт, вставая. – Я вижу, ты ищешь легких путей – там, где искать их не следует. Ландмейстер повелел убить богомерзкую птицу, и я ее убью! Даже ценой своей жизни! Ты, если трусишь, можешь остаться! Укажи нам гнездо и держись позади. Если нам суждено погибнуть, поскачешь в Венден и поведаешь ландмейстеру, как дело вышло. Понятно?
Жидята молча поклонился. Рыцарь назначил стражу и велел воинам отдыхать. Те не заставили себя упрашивать. Жидята стащил с себя рясу, расстелил под кустом войлочную попону, прилег. Он не знал, что Званка, вернувшись домой, немедленно рассказала о встрече в лесу.
– Это Жидята! – сказала девочка. – Я узнала!
– Точно ведаешь? – засомневалась мать.
– Вот тебе крест! Надо кметам сказать! Пусть схватят!
– Темнеет, где его сыщешь? Утром скажем. Какой от Жидяты вред? Верно, как сбежал, так по лесам и мается! – рассудила мать. – Далеко не уйдет!
…Адальберт не спал. Дождавшись, пока глефу сморит сон, он отошел в сторонку и воткнул в землю меч. Встал на колени.
– Пресвятая Дева Мария!..
Он молился долго и истово. Вызывал из памяти образ Божьей Матери – тот, что запечатлен на фреске церкви ордена: Мария сидит на облаке и с улыбкой смотрит на молящихся. Удалось. Он увидел ее прекрасное лицо и немедленно впал в экстаз. Все существо Адальберта затопило неизъяснимое блаженство. Рыцарь пал ниц и долго лежал так, счастливо улыбаясь. Божья Мать не оставила его своими милостями. Она по-прежнему благосклонна к своему слуге, ничтожному, но преданному. Завтра он совершит подвиг в честь небесной покровительницы. Он уничтожит богомерзкую птицу! Проткнет ее копьем, а затем отрубит мечом голову. Если он при этом падет – пусть! Ангелы небесные примут его душу и отнесут в рай. Он не испытает мук чистилища. Любой брат-монах, павший за веру, удостаивается такой милости. Адальберту ландмейстер дал необычное поручение: еще никто из смертных не убивал дьявольских птиц, он будет первым. Великая честь! Его подвиг не забудут, возможно, его прославят, как святого. Весь род будет им гордиться! Братья и сестры назовут его именем детей, будут молиться, прося его заступничества перед Девой Марией. Как он счастлив, что выбор пал на него!
Адальберт так и не сомкнул глаз. Едва небо над лесом стало бледнеть, он поднял глефу. Полубратья и кнехты собрались быстро. Короткая молитва – и отряд тронулся в путь. Скоро они встали на опушке. Адальберт оглядел строй. Все в кольчугах, шлемах, мечи пока в ножнах, арбалеты за спинами. Оруженосец подал рыцарю тяжелое, боевое копье.
– И мой плащ! – велел Адальберт.
– Послушайте меня, господин! – сказал Жидята. – Белый плащ с черным крестом хорошо заметен издали. Не стоит выдавать себя загодя.
– Пусть считают нас за разбойников? – хмыкнул Адальберт. – Сразу видно наемника. Сегодня великий день, я иду в бой в облачении.
«Ну и сдохни, дурак!» – подумал Жидята, отъезжая.
Ознакомительная версия.
