— Да, это право даровано всем правителям, — подтвердила Хесеа, — еще моими предшественницами; не будет в нем отказано ни твоему покойному господину, ни тебе, Атене, когда пробьет твой час.
— Благодарю тебя, о Хес, и молю, чтобы ты письменно закрепила это право, ибо твоя почтенная глава убелена уже снегом старости и не сегодня завтра ты покинешь нас. Посему вели писцам занести свое повеление в книгу законов, дабы та Хесеа, что сменит тебя, могла свершить погребальный обряд, когда придет для него время.
— Перестань, — остановила ее Хесеа. — Перестань изливать свою желчную злобу по поводу того, что тебе следует почитать, о глупое дитя: может быть, завтра огонь поглотит и недолговечную молодость и красоту, которыми ты так гордишься. Повелеваю тебе: замолчи; расскажи мне, каким образом погиб твой господин.
— Спроси этих странников, что были его гостями: его кровь — на их руках и взывает к отмщению.
— Я убил его, — сказал Лео, — ради спасения собственной жизни. Он хотел затравить нас своими собаками; вот следы их клыков. — Он показал на мою руку. — Жрец Орос знает, он перевязывал раны.
— Как же это случилось? — спросила Хесеа у Атене.
— Мой господин был не в своем уме, — смело ответила Атене. — У него было жестокое развлечение — охотиться на людей.
— Так. И к тому же твой господин ревновал? Я вижу, твои уста готовы изрыгнуть ложь, — не лги! Лео Винси, ответь мне ты… Нет, нет, я не хочу, чтобы ты разглашал тайны женщины, которая предлагала свою любовь. Говори ты, Холли, — и только правду.
— Правда такова, о Хес, — ответил я. — Эта госпожа и ее родственник Шаман Симбри спасли нас от гибели в водах реки, что протекает на дне ущелья, радом с Калуном. Оба мы занемогли, за нами заботливо ухаживали, но Хания полюбила моего приемного сына.
Жрица зашевелилась под своим полупрозрачным покрывалом, и Голос спросил:
— А не полюбил ли и твой приемный сын Ханию, как полюбил бы любой другой мужчина на его месте, ибо она, без сомнения, очень хороша собой?
— Спроси его сама, о Хес. Я только знаю, что он стремился бежать от нее, и в конце она потребовала, чтобы он сделал выбор между женитьбой и смертью, и дала ему один день на размышление. Каким образом она собиралась освободиться от своего супруга — я не знаю. С помощью Хана, который сильно ее ревновал, мы бежали из города. И тогда Хан, человек безумный и вероломный, пустил по нашему следу собак. Мы убили его и, ускользнув от преследования этой госпожи и ее родственника Шамана, добрались до Долины Костей; там нас встретила проводница с закутанной головой; она повела нас дальше и дважды спасла нашу жизнь. Вот и весь рассказ.
— Что ты можешь на это сказать, женщина? — угрожающе спросила Хесеа.
— Немногое, — не дрогнув, ответила Атене. — Долгие годы я была связана замужеством с безумцем, грубым животным, а этот человек был мне люб, я была люба ему: естественно, что в нас заговорил голос Природы. Но он, видимо, испугался мести Рассена, а может быть, его отговорил этот Холли — жаль, что его не растерзали собаки! Они бежали из города и оказались здесь, на твоей Горе. Но мне надоел этот разговор; разреши мне удалиться, чтобы отдохнуть перед завтрашним обрядом.
— Ты утверждаешь, Атене, — сказала Хесеа, что в этом человеке и тебе заговорил голос Природы, что его сердце — твое; но ведь он как будто бы не трус, неужто же он покинул тебя из страха перед твоим господином? Скажи, эта прядь волос, что он хранит в сумочке на груди, — залог твоей любви?
— Не знаю, что он прячет в своей сумочке, — угрюмо заявила Хания.
— И все же, когда он лежал больной в доме над воротами, он сравнивал эту прядь с твоими волосами — теперь припоминаешь?
— Я вижу, Хес, он выболтал тебе все наши тайны, хотя большинство мужчин хранят их в своей груди. — Она презрительно покосилась на Лео.
— Я ни о чем не рассказывал ей, Хания, — запальчиво воскликнул Лео.
— Нет, странник, ты мне ничего не говорил; обо всем этом поведала мне моя мудрость: от нее ничто не укроется. Неужто ты надеялась, Хания, скрыть правду от всевидящих глаз Хесеа, Властительницы Горы? Можешь не утруждать себя признанием, я знаю все — и знала с самого начала. Так и быть, прощаю тебе ослушание; а обращать внимание на твои лживые увертки — ниже моего достоинства. По своим собственным соображениям я, пренебрегающая временем, позволила тебе держать в плену моих гостей и даже пытаться с помощью угроз завоевать любовь одного из них. — Она помолчала, затем бесстрастно добавила: — Мало того что ты виновата, женщина, ты еще смеешь мне лгать здесь, в этом Святилище.
— Хотя бы и так, — последовал дерзкий ответ. — Уж не любишь ли ты этого человека сама? Это чудовищно. Против подобного непотребства восстанет сама Природа! Не дрожи от ярости! Я знаю, Хес, что ты способна на любое зло, но я также знаю, что я твоя гостья и в этом священном месте, под символом вечной Любви, ты не посмеешь пролить кровь. К тому же ты не можешь причинить мне вреда, Хес, ибо я равна тебе могуществом.
— Атене, — сдержанно ответил Голос, — если бы только пожелала, я могла бы уничтожить тебя прямо здесь. Но ты права, я не причиню тебе вреда, бессовестная слуга. Я отправила тебе — через этого звездочета, Шамана Симбри, — повеление встретить моих гостей и немедленно препроводить их в святыню. Как ты посмела ослушаться? Говори, я хочу знать.
— Так знай, — Хания заговорила серьезным голосом, уже без горечи и лжи. — Я ослушалась потому, что этот человек не твой, а мой, только мой, потому, что я люблю его, и люблю еще с древних времен. С тех самых пор, как наши души появились на свет; и он любит меня. Так подсказывает мне мое сердце, так подсказывает и волшебство моего дяди, хотя мне и неведомо, как и когда мы с ним полюбили друг друга. Поэтому я и явилась к тебе, о Хранительница тайн минувшего, чтобы узнать правду. Ты не можешь лгать здесь, где твой алтарь; и именем той Высшей Силы, которой повинуешься ты, я настаиваю, чтобы ты ответила здесь и сейчас. Кто этот человек, к которому так стремится мое сердце? Кем он был для меня? Какое ты имеешь отношение к нему? Говори, о Оракул, раскрой тайну. Говори, я требую, даже если впоследствии ты убьешь меня; не знаю только, сможешь ли.
— Да, говори, говори! — подхватил и Лео. — Ибо знай, что я в мучительном неведении. И меня тоже осаждают воспоминания, мое сердце разрывается между надеждой и отчаянием.
— Говори же! — откликнулся и я.
— Лео Винси, — сказала Хесеа после недолгого размышления. — Кто я по твоим предположениям?
— По моим предположениям, — торжественно заявил он, — ты та самая Айша, от руки которой я некогда принял смерть в пещерах Кора, в Африке. По моим предположениям ты та самая Айша, которую около двадцати лет назад я встретил и полюбил в этих пещерах; там, перед тем как умереть ужасной смертью, ты поклялась возвратиться в этот мир…
