Когда Лейв услышал, что произошло, он поспешил к умирающему воину. Опустившись возле него, он взял в ладони его лицо. Вспомнив, как Хеллбор обожал Рыжего Эрика и каким потерянным он выглядел после смерти отца, Лейву захотелось сделать старику приятное. Склонившись к умирающему воину, он спросил:
– Хочешь ли ты совершить в одиночестве путь в Валхаллу, Хеллбор, или предпочитаешь плыть туда вместе с Рыжим Эриком?
Взгляд старика оживился, он силился заговорить, ему даже удалось приподнять голову.
– А, молодой вождь… если б довелось мне плыть в Валхаллу щитоносцем Эрика Рыжего, я благословил бы день своей смерти.
Лейв улыбнулся.
– Так тому и быть. Ты поплывешь щитоносцем Эрика и его кормчим.
Глаза Хеллбора сверкнули.
– Я благодарен великому Одину за этот последний дар! – голова воина упала на землю.
***
Огромная флотилия из кораблей и баркасов закрыла собой воды фьорда, готовясь проводить корабль Эрика Рыжего в его последнее плавание. Чтобы мог он прибыть в Валхаллу как подобает вождю, сыновья построили высокое сиденье на корме и усадили на него отца. Одетый в доспехи, Эрик смотрел вперед широко открытыми глазами. Под рукой у него находились запасы еды и питья на дорогу, сундук, набитый золотом, серебром и драгоценными камнями, все его оружие. На случай, если ему захочется подъехать верхом к золотым воротам Валхаллы или принять участие в битве, его любимый конь и собака были убиты и лежали у его ног вместе с седлом и уздечкой.
У руля «Кусающего ветер», привязанный к верхнему шпангоуту, стоял старик Хеллбор с копьем в руке и щитом. Наваленные вокруг двух тел и разбросанные по всей длине судна, лежали просмоленные вязанки хвороста. По первому сигналу скорбного лура дружинники Лейва подняли на корабле черный парус. На нем сиял белизной молот Тора, а с двух концов реи повисли неподвижно длинные бархатные полотнища. Они подтянули знамя Эрика к верхушке мачты и закрепили канат, на котором «Оседлавший Бурю» оттащит драккар Эрика к морю.
После второго погребального сигнала лура Лейв дал команду гребцам навалиться на весла и вывести обе ладьи на середину течения. Когда лур зазвучал в третий раз, все корабли и баркасы, с черными парусами в знак траура, торжественно поплыли в кильватере «Кусающего ветер», увлекаемые вечерним отливом.
Рядом с Лейвом у руля «Оседлавшего Бурю» стояли мать, жена и братья. Лица их были обращены к любимому усопшему и к друзьям, которые сотнями прибыли почтить его. Все избегали смотреть друг другу в глаза, чтобы скрыть слезы.
На всем пути вниз по фьорду раз в минуту звучали мрачные, похоронные звуки рога. Когда они достигли выхода в открытое море, Лейв остановил «Оседлавшего Бурю», дожидаясь, пока подтянутся все суда и встанут вокруг корабля Эрика. Мужчины обнажили головы перед Эриком Рыжим, первоткрывателем Гренландии, щедрым соседом, надежным и любимым другом. По предложению Торбьерна, все трижды произнесли здравицу «Эрику Рыжему, поборнику Богов!».
Огромный диск багряного Солнца завис над ледяным плато; между паковым льдом и берегом на несколько миль протянулась открытая вода. Береговой бриз наполнил парус «Кусающего ветер». Казалось, кораблю не терпится уйти в последний огненный путь. С горящими факелами в руках Лейв и команда баркаса поднялись на его борт, закрепили парус и руль курсом прямо на закат, и подожгли просмоленные связки хвороста от кормы до носа. Вокруг уже бушевало пламя, а Лейв все не мог покинуть отца. Наконец пожал Эрику руку и пожелал в последний раз ему и Хеллбору счастливого пути.
Когда Лейв вновь встал на корме «Оседлавшего Бурю» рядом с Норной, матерью и братьями, «Кусающий ветер» медленно уплывал по дороге багряного золота, тянувшейся к заходящему солнцу. Над ним реяло знамя Эрика. Свисавшие с концов реи бархатные полотнища развевались словно мантия, Эрика и его рулевого окружил очистительный огонь.
В благоговейном молчании стояли на судах провожающие с непокрытыми головами, подняв правую руку в прощальном салюте и не сводя глаз с языков пламени, которые поднимались все выше и выше. Вот они поглотили парус и подбираются к верхушке мачты. Каждый мысленно желал вождю счастливого воссоединения со своими богами. Эфна, стоявшая рядом с Ульвом на носу «Оседлавшего Бурю», единственная нарушала тишину рыданиями.
Лейв обнял одной рукой мать, другой жену – и прижал их к себе.
Черный корпус плавучего погребального костра четко выделялся на фоне кроваво-красного заката, пока огромной спиралью не потянулся к золотистым облакам густой дым. Когда зашло солнце, все увидели, как корабль-ветеран, над которым по-прежнему развевалось знамя штандарт Эрика, медленно погружается в пучину вод.
В последний момент Лейву и всем, кто любил вождя, показалось, что освобожденный огнем дух Эрика верхом на любимом коне и с сидящим перед ним с копьем и щитом Хеллбором торжественно возносятся по спиральным виткам дыма к царству павших воинов в Валхалле.
В полной тишине проходили минуты, и лишь тихо плескались волны о берег. Молчание нарушил Лейв, прочитав строчки из «Речей Высокого»[17]:
Мы все умрем,
Друзья умрут,
И слуги короля умрут,
Но слава не умрет того,
Кто честен был в бою[18].
– Аминь! – вырвалось из глубины сердца Торхильд, чьи мысли были об Эрике Рыжем.
А Норна гордо улыбнулась новому хозяину Гренландии.
– И в грядущие годы, – сказала она, – люди назовут Лейва сыном Эрика!
В исландских сагах имеются описания морских походов из Гренландии в Америку, последовавших за путешествием Лейва. Летом 1002 года, через год после возвращения Лейва из Винланда в Братталид, его брат Торвальд, который «считал, что страна недостаточно исследована», позаимствовал у Лейва корабль, набрал команду, в которую включил Торголла Кормщика, и приплыл к полуострову Кейп-Код, где стояли дома Лейва. Он провел там зиму, исследовал «западные земли вдоль побережья» (вероятно, территория, расположенная между проливом Лонг-Айленд и рекой Гудзон) и «земли к северу» (возможно, побережье штата Мэн).
Однако, Торвальд и его люди не проявили к аборигенам должного уважения, с которым отнесся к ним Лейв. Они убили восемь человек из местного племени в местечке близ Ярмута, штат Массачусетс, которое они назвали «Раздоры».
Последовало возмездие – аборигены напали на них в таком несметном количестве, что каноэ из шкур животных напоминали «угольки, рассыпанные у берегов залива». Норвежцам пришлось спасаться бегством, во время которого был убит стрелой сам Торвальд. Похоронив своего вождя на острове, дружинники Торвальда провели вторую зиму в домах Лейва, а затем вернулись в Гренландию, с горестной вестью о его гибели. Они привезли Лейву и еще одну безрадостную новость – угрюмый Торголл с девятью членами команды отделился от них и на корабельном баркасе отправился искать другую землю, где растет виноград. Видимо, они пропали в море.
