хрустко вонзалось в плоть копье. После каждого удара князь вскрикивал, но пощады не просил, отбивался голыми кулаками. Крики слабели. Вот Андрей наконец повалился. Петр с Ивкой, войдя в раж, били упавшее тело. Секира с размаху опустилась на плечо молодого гридня – тот наклонился, чтобы выдернуть застрявшее копье.
– Ой! Убили! – заорал Ивка, стал рукой затыкать рану. Оттуда хлестало.
Петр, подхватил товарища под мышку.
– К свету его, к свету! – закричали все.
Подняли раненого на руки, понесли прочь из жуткой комнаты, где пахло кровью и смертью.
Сволокли по лестнице вниз, в кухню, где ярко горели свечи, разложили на столе, начали промывать широкую рассечину крепким медом, он останавливал кровотечение.
Из передних сеней на шум и крики прибежала ночная стража – подумали, в кухнях пожар. Стража была половецкая. Своих, русских, Андрей близ себя не держал.
– Поздно спохватились! – Петр показал окровавленную секиру. Он и сам был весь в красных брызгах. – Князю ахыр!
«Ахыр» по-ихнему значило «конец».
Заговорщики сбились плечом к плечу, выставили клинки.
Половцы загалдели между собой. Не могли решить, кидаться в рубку или нет.
– Не верите?! – крикнул Петр. – Айда за мной!
«Айда» по-половецки «идем».
Бесстрашно протолкнулся через стражников, на лестнице обернулся, позвал еще раз:
– Айда!
Вся толпа двинулась за ним.
В верхних сенях гридень взял со стены факел. Перешагнул через мертвого кощея, вошел в спальню.
И застыл.
Перед скамьей, где убили князя, чернела лужа. А самого князя не было.
Сзади напирали половцы, вертели головами, не могли взять в толк. Того и гляди опомнятся, кинутся руки вязать.
Петр разглядел в дальнем углу малую дверку. К ней вел мокрый след.
* * *
Очнувшись, Андрей не понял, где он и что с ним. Было темно, только по полу от двери тянулась полоса тусклого света. Дурной сон, что ли?
Но в следующий миг тело в десяти или двадцати местах обожгло болью, и князь всё вспомнил.
Приподнялся на локти, потом на четвереньки, пополз. Скрипел зубами, цепко держал ими жизнь. Ее оставалось мало, но воля была сильнее черноты, которая манила упасть лицом в пол.
За потайной дверью, опираясь о стену, поднялся на ноги. Ход вел вниз, в подклеть, а оттуда во двор.
Не гнулось прорубленное колено, одна рука висела плетью, по лицу струилась кровь, но Андрей запихнул назад в глазницу выбитое око, зажал брюхо, из которого что-то вываливалось, кое-как заковылял по ступеням. Только бы выбраться во двор, только бы выбраться. Там челядь, стража.
Князь был уже возле самой подклети, когда наверху загремело.
Спрятался за лестничный столб, вжался в стену.
Петр Малый глядел только вниз, на ступени. Проследовал мимо. Сзади, отстав на один пролет, спускались стражники. Увидь они раненого государя, и всё обернулось бы по-другому. Но князь не знал, что это его половцы, и лишь шевелил губами, беззвучно шептал молитву во спасение, а Петр остановился – красных капель на ступеньках не было.
Оборотился. Узрел съежившегося Андрея, тянувшего ко лбу двоеперстно сложенную руку.
Взметнулась секира, отсеченная рука отлетела в сторону, а следующий удар проломил высокоумный государев череп по-над левою бровью.
И убиен бысть любимый Богом князь Андрей Юрьевич в нощь с субботы на воскресенье, незадолго перед рассветом. Так по великому милосердию дал Господь слуге своему спасти душу мученической смертью и омыть кровью многие прегрешенья, ибо лучше претерпеть кары за грехи в этой жизни, нежели в иной, вечной.
Гибель великого князя подробно описана в «Повести об убиении князя Андрея Боголюбского», приведенной в Лаврентьевской летописи. Этим источником все авторы обычно и пользуются. Я лишь внес в рассказ некоторые беллетристические подробности и сделал корректировки, продиктованные логикой. В оригинале, например, как-то не очень правдоподобно описана коллизия с проникновением заговорщиков в опочивальню. Маловероятно, чтобы сам князь, имея при себе «кощея», пошел лично откликаться на зов лже-Прокопия; из повествования куда-то исчезает сам «кощей»; ну и наконец вряд ли убийцы выламывали дверь – прибежала бы стража.
Исследование останков князя, произведенное в середине прошлого века, установило, что, хотя на костях остались следы шестнадцати ударов, нанесли их, по-видимому, только два человека.
Вот след рокового удара «по-над левой бровью»
Несколько лет назад на стене Спасо-Преображенского храма в Переяславле была обнаружена запись, которую ученые датируют 1175–1176 г., то есть она была сделана вскоре после убийства, потрясшего современников. Там перечислены имена злодеев, в том числе не упомянутые в летописи (где фигурируют только Яким Кучкович, его зять Петр, осетин Анбал и то ли еврей, то ли мусульманин Ефрем Моизич). Мои Ивка и Стырята – из нового списка. Читайте об этом открытии в замечательно интересной статье А. Гиппиуса и С. Михеева «Убийцы великого князя Андрея: Надпись об убийстве Андрея Боголюбского из Переславля-Залесского». О происхождении и поразительной судьбе главной русской святыни, Владимирской иконы, с «переезда» которой начинается история Российского государства, писало множество церковных и светских авторов. Порекомендую классическое исследование А. Анисимова «Владимирская икона Божьей Матери». (Оно было опубликовано в 1928 году за границей, за что ученый был отправлен в Соловки и впоследствии расстрелян.)
В эпоху всеобщей центробежности, когда части бывшего единого государства дробились на всё меньшие и меньшие фрагменты, было бы естественно и логично, если б обширная, но рыхлая держава Андрея Боголюбского развалилась сразу после бесславной кончины диктатора.
Вначале казалось, что именно это и произойдет. У Боголюбского остались лишь малолетние сыновья, которые не могли претендовать на власть. Во Владимиро-Суздальской земле немедленно завязалась смута. Старые «аристократические», то есть боярские города – Суздаль, Ростов – вступили в соперничество с новыми – Владимиром и Боголюбовым; братья Андрея «Юрьевичи», схватились с племянниками «Ростиславичами», которые по древнему «лествичному праву» считали себя старше – их покойный отец был первородным сыном Юрия Долгорукого.
Победили Мстислав и Ярополк Ростиславичи – и сразу поделили княжество на две части. Но город Владимир, доставшийся Ярополку, очень скоро взбунтовался против ненавистной «боярской партии» и призвал одного из Юрьевичей – Михаила.
Война разразилась снова. Входить в запутанные перипетии этой кровавой свары мы не станем. Довольно сказать, что брат Боголюбского одолел племянников и прогнал прочь. Однако вскоре они узнали, что победитель тяжело болен, и опять перешли в наступление.
Первым прибыл Мстислав Ростиславич. В победе он не сомневался – пришло известие, что Михаил Юрьевич скончался. Ему наследовал
