Записал летописец такие слова, смутной тревоги исполненные:
«Кто суть и откуду приидоша, и что язык их и которого племени суть, а что вера их? Зовут же я татары, инии глаголют таурмены».
И еще летописец назвал витязя из Ростова — Александра Поповича. Он сложил свою буйную голову в той страшной битве. А с ним было «70 храбров».
Молва народная переиначила того Александра в Алешу. Чем полюбился народу славный богатырь Алеша Попович — неизвестно: то ли удалью своей, то ли веселым нравом. Много былин да песен про него сложено. И теперь имя его знакомо каждому школьнику.
Вернулся Василько со своей дружиной, так и не обнажив мечей; по дороге к дяде Юрию во Владимир заехал, рассказал ему, что слышал. И еще поведал он думу тайную: видел в Чернигове у князя Михаила Всеволодовича дочь Марию — другой такой красы на всем свете не сыскать.
— Придет время, пошлю сватов, — ответил князь Юрий. — Расскажи, что еще знаешь о том страшном народе?
Чингисхан и его сыновья.
Ничего не мог добавить Василько. И с той поры о тех неведомых, чье имя было татары али таурмены, никаких вестей не было. Год прошел, и другой, и третий. Как пришли враги — и ушли, «мнози зла сотвориша».
Опять принялись князья, как и прежде, то ссориться, то мириться, водили полки один на другого. В Суздальской земле по велению князя Юрия строились храмы белокаменные.
Богатую свадьбу сыграли в городе Москве. Женил князь Юрий племянника Василька на писаной красавице княжне Марии Михайловне Черниговской. Почестей пир целую неделю гремел.
И увез Василько молоду жену в град Ростов, в свой терем узорчатый. Стали они там жить и детей плодить. И была меж ними любовь, как у сокола с соколицей.
Сказал летописец про молодого князя такие слова:
«Бе же се Василко лицьм красен, очима светел и грозен взоромь, и паче меры храбор, сердцем же легок».
И не думали тогда на Руси, что татары в тот свой поход на разведку приходили.
Владыка их набольший — Чингисхан многие земли повоевал — Китай, и Хорезм, и другие царства от Тихого океана и до самых берегов Каспийского моря и до Волги. Пожелал хан дознаться, а дальше на запад какие царства лежат, и богато ли дальние народы живут по другую сторону покоренных им народов, и крепки ли у них города, и храбро ли их войско?
Лелеял Чингисхан думу тайную: от царства к царству покорить все народы до самого Последнего моря. А где то море — никто не знал.
Но не суждено было сбыться гордым думам. Его, семидесятидвухлетнего старца, темной ночью, в войлочной юрте на шелковых подушках зарезала молодая жена. Было это в 1227 году.
Стал верховным владыкой сын его Угедей. Сыновья и внуки Чингисхана разделили меж собой все покоренные земли. Внуку его, хану Батыю, достались степи по Нижней Волге, по берегам Каспийского моря и до самых гор Кавказских.
Мало показалось Батыю этих земель, пожелал он большего, захотел с дедом своим славой сравняться. Не год и не два готовил он к великой войне свои тумены [Тумен — отряд численностью в десять тысяч всадников. Не потому ли летописец называет татар таурменами?] и собрал столько войска, сколько в степи ковыля.
Целый месяц переправлялись татары через Волгу, все лето пасли коней по степям донским. А к осени двинулись они на Русь. Было это в 1237 году. Первым на их пути лежало Рязанское княжество.
Как прослышал Рязанский князь Юрий Игоревич о приближении полчищ несметных и неведомых, так послал старшего сына своего Федора с богатейшими дарами — с золотыми и серебряными сосудами, табун лучших скакунов привели русские.
Принял Батый подарки. А какой-то предатель шепнул ему, что есть жена у Федора Евпраксия — красавица, как звезда утренняя.
И потребовал Батый:
— Отдай мне свою жену!
Как перевел толмач слова басурмана, так потемнел лицом Федор и сказал:
— Лучше помереть мне на месте, но такого бесчестия не будет.
И тотчас же зарезали его слуги Батыевы.
Двинулись татары на Рязань. Топтали они озимые посевы, сжигали деревни, все на своем пути сметали. А тех, кто в руки им попадался, убивали без пощады.
...Идуть от Дона и от моря,
И от всех стран. Рускыя плъкы оступиша,
Дети бесовы кликом поля прегородиша.
Некованые кони их были резвы и выносливы, а кривые сабли остры, как осока. Метко стреляли татары из луков. И военачальников своих слушались, как сыновья отцов. А кто в битве коня заворачивал, того на месте закалывали. Оттого и славились татары своей отвагой.
Послал Рязанский князь Юрий гонцов во Владимир к своему тезке великому князю Юрию.
— Поспешай немедля. Собирай полки. Забудем прежние споры. Идет на нас сила небывалая. Сына моего любимого убили.
В стародавней вражде с Рязанью были князья Суздальские. Надумал великий князь Юрий недобрую думу:
«Не сыщут татары дороги во Владимир. Преградила им путь Ока широкая, далее леса и болота раскинулись, по тропе узкой лишь гонец проскачет. Не добраться татарам до берегов Клязьмы. А коли побьют и пожгут они рязанцев — видно, такова соседям судьба».
И не направил Юрий свои полки на подмогу.
Подступили татары к Рязани. Встали на стенах все жители — и стар, и млад, и жены. Лили они на врагов смолу горячую, камни кидали.
Но славились татары своим умением осаждать и скоро брать города. Были у них стенобитные тараны, называемые пороки. Вешали они на цепях на особые станки комлем вперед двадцатиаршинной длины вековые сосновые лесины, раскачивали их туда-сюда, били торцом по дубовым бревнам стен и разбивали стены. Таких хитроумных орудий не знали на Руси.
И еще были у татар камнеметы. Меж двух бревен растягивали они жилы верблюжьи, словно рогатки мальчишечьи, и закидывали в город камни, в горящую паклю обернутые. И камнеметов на Руси тоже не знали.
Говорит летописец: «Нача же Батый пороки ставити и бити на град».
В трех местах рухнули рязанские стены, и закипела битва на улицах, пожаром объятых. К вечеру взяли татары Рязань, пожгли, пограбили дочиста, побили всех жителей до единого и далее направили коней.
Говорит летописец:
Татары берут штурмом Рязань.
«И не было стонущаго, ни плачущегося... Но вси вкупе мертвы лежаще».
Молодая княгиня Евпраксия с малолетним сыном своим убежать успела и в монастыре Николы на реке Осетре укрылась. Как завидела она, что скачут татары, так поднялась на монастырскую башню и с сыном на руках бросилась вниз. Тут и смерть пришла и ей и младенцу [Вокруг этого монастыря впоследствии построился город Зарайск].
Дальше, дальше пошли татары на северо-запад. Нашелся проклятый изменник, кто показал им брод через Оку. Переправились они на левый берег, повернули коней на Коломну.
