товарищ», пробормотал на ухо комбату:
– Может, расстрелять их?
– Можно и расстрелять, – согласился Влад. – Но когда начальник армейского управления СМЕРШ обо всем узнает, веселая жизнь у вас начнется, мужики… Я внятно объясняю? Нужны неприятности?
– Ладно, Максимыч, сам разбирайся. – Замполит отвернулся и направился к морю.
– Так вы и впрямь из СМЕРШа? – туповато спросил капитан.
– Именно это мы пытаемся объяснить. Руководство обещало подтянуться. Что вообще происходит, Громадин?
– Наступаем, – пожал плечами комбат. – Четыре часа назад, в ходе утреннего штурма, взяли Лиепаю, в данный момент преследуем вояк из шестого армейского корпуса СС. С ними парочка генералов, и ушли они, как сказала разведка, берегом. Но, думаю, бесполезно преследовать, далеко уже ушли, если где-то не затаились… Слушай, майор, а что здесь? – Капитан кивнул на перекошенную дверь.
– Военная тайна, без обид, – объяснил Влад. – Много будешь знать, как говорится…
– Да мне без разницы, – пожал плечами Громадин. – Войне капут, а дальше хоть трава не расти. Слушай, майор, когда мы подходили, кучка гражданских в скалы убегала. Двое или трое были в белых халатах. Это нормально?
– Да, это в порядке вещей. В общем, ступайте, парни, своей дорогой, спасибо, что выручили. А мы пойдем своей – дождемся начальства. Взвод бойцов не оставишь – для охраны важного объекта? Мое начальство будет искренне благодарно.
– Нет, взвод не могу, – замотал головой Громадин. – Взвод – это много. Отделение оставлю. Больше не получится, сам понимаешь, врага преследовать надо.
– Устроит, – кивнул Дымов.
Радовались преждевременно. Невозможно предугадать события на войне. Группа эсэсовцев, которую пасли бойцы Громадина, появилась не там и не в то время. Они точно где-то отсиживались, а потом продолжили движение. Возможно, они имели сведения об объекте профессора Абеля. Они возникли из ниоткуда – двигались кромкой моря, со стороны Лиепаи. Разразилась автоматная стрельба. Солдаты Ваффен СС бежали, как на смотре, – в размеренном темпе, с засученными рукавами. За ними грамотно прятались офицеры в щеголеватых фуражках. Со скалы застрочил пулемет «МГ-42». У парней капитана Громадина, разместившихся на открытом участке у причала, не было ни одного шанса выжить. Десять бойцов легли как один, даже не успели разбежаться. А ведь Дымов предупреждал: уйдите в скалы! Эсэсовцы бежали плотно, их было человек сорок. Они явно кого-то прикрывали. Снова сдавило грудь – да мать же вашу! Группа Дымова расположилась за автомобильной стоянкой – и в зону поражения пулеметчика не попала.
– Все в здание! – заорал Дымов.
Народ полез в осточертевший бетонный куб, никто не пострадал. Но их заметили, эсэсовцы сменили направление, открыли шквальный огонь по раскуроченной двери. Сохранялась надежда, что пройдут мимо, – зачем им лезть в эту дыру?! Но, видимо, была причина. Когда по одному стали слетать с лестницы, пехотинцы уже топали по бетонному полу. Они могли знать про ценный груз, но каким образом собирались его вывезти? Выжившие убегали прочь по коридору. У них практически не осталось боеприпасов. Не рассчитывали, что красноармейцы так подставятся! Люди спотыкались о мертвые тела, падали, но как-то вставали, бежали дальше. За дверью просто не было свободного участка пола, сплошная мертвая плоть.
Дымов подобрал автомат, побежал дальше. В спину стреляли – эсэсовцы упорно преследовали. «Не просто они здесь оказались, – мелькнула мысль. – Абель сбежал, мог связаться по рации с руководством СС…» Коридор забирал вверх. Эх, не иссякла еще силушка молодецкая…
– Я задержу их! – крикнул Влад. – Садовский, подпалить бикфордов шнур! Остальным – к двери, на улицу! Отпирайте задвижки! Прятаться в скалах!
Он повалился за порожек, отсюда просматривался весь коридор. Эсэсовцы бежали в прежнем темпе, словно роботы – без всяких эмоций. Он выпустил несколько прицельных очередей, одного убил, другого ранил. Солдаты прижались к стенам, залегли, открыли шквальный огонь. Дымов отползал, не поднимая головы, чуть пол не вылизывал. Поднялся он за изгибом коридора и опрометью бросился прочь. Садовский все еще ковырялся в нише, тянуло паленым. Рядом с ним приплясывала Рамона, она обрадовалась майору, кинулась к нему. Какого черта она здесь?! Но поздно было ругаться и выяснять отношения, вся жизнь еще впереди, и семейных скандалов на нее хватит – Дымов схватил девушку за руку, и они вместе стали прыгать от нетерпения.
– Бежим, командир! – выдохнул Садовский. – Рванет секунд через пятнадцать! Держите, гады! – Он хищно засмеялся. – Это вам за счет заведения!
Он первым кинулся в распахнутую дверь. Рамона споткнулась – этого еще не хватало! Сердце ухнуло в пятки. Дымов схватил девушку, она повисла на его шее и заплакала от отчаяния. Коленку разбила! Сделала шаг и снова чуть не повалилась. Уже прошли те самые пятнадцать секунд! Влад схватил Рамону поперек талии, отдуваясь, потащил к выходу.
– Командир, давай быстрее! – заорал из прохода Садовский.
Он подхватил обоих, и они вырвались наружу. До ближайшей скалы было рукой подать. Немцев видно не было. Царство камня, петляющая дорожка, пустая площадка для грузового и легкового транспорта… Партизаны и Мишка Балабанов махали руками: где вы, черти?! А ведь немцы уже были где-то на подходе…
Дрогнула земля. Посыпались камни со скалы. Рамона завыла от страха, с трудом переставляя больную ногу. Оборачиваться не хотелось. Но Дымов обернулся. Такое впечатление, что верхняя часть скалы поднялась, а потом опустилась обратно – но при этом вмялась и села криво, словно шутовской колпак. Камни посыпались на землю, откалывались и кувыркались крупные куски скалы. Участь всех, кто оказался на объекте, явно была незавидной.
Из лаборатории в задний двор никто не вышел – дверь придавила мощная глыба. Только через полчаса шесть измученных человек окольной тропой вышли к морю. Посторонних не было. Эсэсовцы ушли (если кто-то выжил). Грязные, усыпанные крошкой люди добрались до воды и попадали без сил. Начиналось «похмелье» после невиданного подъема сил. Но это состояние не было катастрофическим, требовался лишь небольшой отдых. На коленях подползли к воде, погрузили в нее головы. Переборщивший с дозой Садовский нервно смеялся. Мычала от боли девушка, ухитрившаяся промыть ссадину на коленке соленой водой. Дымов поднял ее, отнес на сухое место, бережно усадил. Люди, сбившись в кучку, уселись на землю, пустили по кругу единственную сохранившуюся пачку сигарет. Некурящая Рамона тоже взяла сигарету и непонимающе уставилась на нее. Разговаривать не хотелось. Люди молча сидели в кружке. Дымов обнимал девушку, она доверчиво льнула к его плечу. Паулюс вычесывал каменную крошку из головы – она была того же цвета, что и волосы. Здоровяк Дзинтарс тоскливо смотрел на море – он оказался лириком и меланхоликом. Садовский молчал. Он иногда вздрагивал, подавляя смех. Мишка рисовал веточкой на песке загадочные знаки, что-то шептал и таинственно улыбался.
