– Лиза, быстро на палубу!
Сам же взял все узлы – с ценностями, судовой кассой и свой – и повёл Петра к пролётке. Тот спотыкался, матерился сквозь зубы и явно не хотел идти.
– Будешь упираться – отдам тебя в руки боцмана, – пригрозил Андрей. – Моё дело – доставить тебя живым. А если тебя при этом ещё и помнут немного – не беда.
Пётр присмирел.
Андрей уложил задержанного на пол пролётки, а сам с Лизой сел на сиденье.
– Трогай!
Они приехали в розыскную экспедицию.
Андрей передал Петра надзирателям, сам же с Лизой отправился к дому купца Редникова на Гороховую. Дело шло уже к вечеру.
Лизавета нервно теребила в руках платочек.
– Волнуешься?
– А то! Как-то папенька встретит?
Андрей усмехнулся и ничего не ответил. Дальше они ехали молча.
Вот и купеческий дом.
Лиза легко выпорхнула из пролётки, постучала в дверь.
Андрей забрал все свои узлы, сказав кучеру:
– Возвращайся в управление порта – там Лязгин остался.
Сам вошёл в открытую дверь. Он увидел, как в сенях Лизавета обнималась с матерью, а по лестнице, заслышав шум, спускался купец.
– Лизонька! – он подбежал к дочери и с ходу кинулся обнимать её. Потом отступил на шаг, отстранив Лизавету, и вдруг закатил дочери звонкую пощёчину. Лиза от неожиданности и боли взвыла. – Это тебе за дурость твою, за слёзы матери. Ишь, из дома она убежать задумала, паршивка! Вот я тебя вожжами ужо!
Андрей устал, и ему не хватало только ещё смотреть на семейные разборки. Нет уж, увольте! Он кашлянул, обращая на себя внимание.
– Аполлинарий Васильевич! Может, мы все вместе пройдём в комнату?
– Да, да, конечно! Что же это я дочь и гостя в дверях держу?! Прошу простить великодушно!
Купец открыл дверь и пригласил всех в трапезную. Все уселись вокруг стола.
Андрей выложил на стол узелок с ценностями, достал опись, что писал капитан.
– Разворачивайте узел.
Аполлинарий Васильевич трясущимися руками развязал узел. Тускло блеснуло золото. Андрей стал зачитывать опись.
– Ожерелье жемчужное.
Купец взял ожерелье в руки.
– Есть.
– Отложите в сторону.
– Брошь с колокольчиками на стебле.
Купец нашёл брошь, отложил в сторону.
И таким образом были сверены все ценности из узелка. По описи всё совпало.
– Всё, как есть всё! – воскликнул Аполлинарий Васильевич.
– Тогда напишите здесь же, на описи, внизу: «Мною, Редниковым Аполлинарием Васильевичем, по описи получено всё. И подпись, с датой».
Купец старательно, высунув от усердия язык, написал, что требовалось, и поставил подпись. Потом присыпал песочком, стряхнул и подал лист Андрею. Розыскник сложил лист и сунул его во внутренний карман.
– За сим – всё, желаю удачи.
Андрей подхватил узелок с деньгами судовой кассы и вышел из трапезной. В сенях его догнал купец.
– Да что же вы так спешите! Как-то не по-человечески получается, даже не обмыли! Дочь ведь вы мне вернули, и ценности все! Не ожидал! Сколько я должен?
– Нисколько.
– Э, нет! Так не годится! Без благодарности нельзя. Я ведь не басурманин какой или немец! Те все жмоты.
Купец снял с пояса увесистый кошелёк и опустил Андрею в карман.
– Я взяток не беру, – запротестовал Андрей.
– Какая же это взятка? Я за хорошо выполненную работу плачу. Ведь вы же платите, скажем, плотнику, если он у вас пол в доме меняет. Вот и я тоже. Не обижайте.
– Будь по-вашему. Прощайте.
– Минуточку. А как с парнем этим, что её с собой увёз?
– Так парня я тоже поймал и в город доставил. Пётр Иваницкий его зовут. Тот ещё хлыст. Он ведь не только вашу дочь обчистил, он в Любеке деньги из судовой кассы украл. – В доказательство Андрей поднял небольшой узелок и потряс им. Зазвенело серебро. – Так я его с украденными деньгами и взял. Уже за решёткой сидит. Вот оформлю завтра бумаги – и в суд.
– По делам мерзавцу. И сколько ему за кражу дадут?
– Это суду решать. Думаю – сошлют на каторгу или на галеры гребцом. Ещё неизвестно, что хуже.
Купец наклонился к Андрею.
– Надеюсь, про дочь мою в документах ничего не будет?
– Ни единого слова. Да и другим рассказывать не стану.
– Вот это правильно. Я сразу понял, что вы порядочный человек.
– Только Лизу саму предупредите – да и подружку её тоже, чтобы рот на замке держали.
– Это само собой. Да я теперь её из дома и не выпущу. Да мужа подыщу стоящего.
– Вы отец – вам решать.
Андрей вышел на улицу. Пока считали ценности да разговаривали, стемнело. Андрей прикинул, куда ближе идти – на съёмную квартиру или к Рыбневым. «Пойду-ка к Нифонту, – решил он, – по Василисе соскучился, да и кормит она вкусно. А на квартире даже сухарей нет». Перспектива остаться голодным не прельщала.
Ноги сами понесли Андрея к дому купца Рыбнева. В левой руке розыскник нёс небольшой узелок с деньгами судовой кассы, помахивая им при ходьбе. Правой рукой поправил пистолет, заткнутый за пояс. Он привык к его тяжести и только в Любеке не носил. А как Петра арестовал, так сразу за пояс заткнул.
Андрей шёл размашисто и вдруг обратил внимание на эхо собственных шагов. Хотя какое это могло быть эхо? Справа дома, слева – река Мойка. Не должно быть никакого эха.
Андрей резко остановился и обернулся. Шагах в тридцати от него виднелась тёмная фигура.
Человек тоже остановился. Может, просто в ту же сторону идёт?
Андрей снова двинулся вперёд, завернул за угол и остановился. Затем осторожно выглянул.
В это время незнакомец поравнялся с фонарём. Свет был тусклый, лицо незнакомца прикрыто шляпой, но Андрей увидел другое – в руке его что-то блеснуло. Не нож ли?
Андрей вытащил из-за пазухи пистолет, взвёл курок и, когда до незнакомца оставалось шагов пять, вышел из-за угла. Произошло это внезапно, и даже в темноте Андрей увидел, как мужчина вздрогнул.
– Чего тебе надо? – решительно спросил Андрей.
Вместо ответа незнакомец, сделав сильный замах, метнул нож. Вовремя заметивший при свете фонаря оружие, Андрей был внутренне готов к чему-то подобному и потому успел уклониться, но нож распорол левый рукав куртки, разрезал кожу. Руку обожгла боль. Розыскник непроизвольно дёрнулся, палец нажал на спусковой крючок пистолета. Громыхнул выстрел.
Незнакомец вскрикнул. Видимо, Андрей – хоть и случайно, не целившись, куда-то попал.
Незнакомец развернулся и бросился бежать прочь от Андрея по набережной. Андрей сунул пистолет за пояс, подобрал выпавший из раненой руки узелок с деньгами. Самое обидное – не так уж и далеко дом Рыбневых.
Через несколько минут он уже стучался в калитку дома.
– Кого нелёгкая принесла в столь позднее время? – раздался с крыльца знакомый голос купца.
– Нифонт, это я, Андрей.
– Сейчас, сейчас открою.
Послышались шаги хозяина, загремел запор.
– Заходи, Андрюша. Что-то ты припозднился.
– Вечер добрый, Нифонт. Дела задержали. Я только вернулся из Любека.
Андрей из тёмных сеней вошёл в освещённую светильниками комнату.
– Андрюша! – радостно воскликнула Василиса и бросилась навстречу жениху. Но, не дойдя двух шагов, внезапно остановилась, побледнев.
– Что у тебя с рукой? – глаза её округлились от удивления.
Андрей перевёл взгляд на левую руку. Разрез на сукне сюртука заметен не был, но по кисти на пол стекала крупными каплями кровь.
– Ой, ужас какой! Папенька, Андрюшу ранили! – крикнула она отцу. И, обращаясь уже к Андрею: – Сейчас я, мигом! Потерпи, милый!
Василиса метнулась на кухню, вернувшись с тазом тёплой воды и чистыми тряпицами.
В сенях послышался грохот, и в комнату вбежал испуганный Нифонт. Он сразу увидел кровь на полу.
– Это чего такое? Андрей, ты ранен? Кто тебя… так?
– Немного. Ножом зацепило. Грабитель напал.
– Ох ты, господи! Беда-то какая! Василиса, пошевеливайся!
– Папенька, вы бы помогли Андрею сюртук снять.
– И правда.
Нифонт осторожно стянул с Андрея сюртук, потом рубаху.
