Ознакомительная версия.
Пробудило его ощущение чьего-то пристального взора. Богданов открыл глаза и сел. Перед ним толпились люди, много. Впереди стояли и смотрели на него Евпраксия с Данилой. Вернулись…
– Она будет жить! – сказал Богданов, глупо улыбаясь.
Они смотрели на него с тревогой.
– Ей лучше! – заверил Богданов. – Можете посмотреть. Господи, как я счастлив!..
Евпраксия закусила губу, повернулась и ушла. Следом потянулись остальные. Выскочившая из-за спин Неёла поднесла летчику пирожок и кувшин молока. Богданов ощутил зверский голод и набросился на еду. Пока он ел, толпа рассосалась, остался только Данило.
– Мы тревожились! – сказал сотник, помогая Богданову подняться. – Сказали, со вчерашнего утра не выходил.
– Так это случилось вчера? – удивился Богданов.
Данило кивнул.
– Люди заглядывали к тебе и видели: лежишь с Анной. Думали: она умерла, ты мертвую ее обнимаешь. Боялись за твой рассудок. Потом прибежали – исчез! Куда пошел – никто не видел. Встревожились: куда, зачем? Стали искать. Побежали к бане, а ты здесь… Здрав ли ты, брате?
– Здрав! – ответил Богданов.
Он и в самом деле чувствовал себя лучше. Томила слабость, как после долгой болезни, но это можно терпеть.
– Я пойду к ней! – сказал Богданов.
Данило кивнул.
…Аня не спала. Лежала и смотрела на него ясными, блестящими глазами. Богданов потрогал ее лоб – жара нет. Она вообще не выглядела больной!
Поколебавшись, Богданов откинул перину, завернул ей рубашку и стал разматывать повязку. Она безропотно позволила себя приподнимать и ворочать. Когда грудь открылась, Богданова ждал шок. Раны не было! Розовые пятнышки молодой кожи, как когда-то на месте ранения осколком, – на груди и на спине. На спине пятнышко в виде трехлучевой звездочки – по форме наконечника стрелы.
Богданов бросил ненужный бинт и присел на перину.
– Андрей! – внезапно спросила Аня. – Это правда?
– Сам не могу поверить! – сказал Богданов. – Сквозное ранение груди! Зажило! За сутки!
– Я не об этом! – она поморщилась. – Слова, которые говорил вчера?
– Ты слышала? – удивился Богданов.
– Каждое слово! Могу повторить!
– Не стоит! – сказал Богданов. – Понимай как хочешь и поступай как знаешь, но говорил, что думал. Что давно в сердце носил.
– А как же княжна?
– Никак!
– Совсем-совсем?
– Наверное…
Глаза ее повлажнели.
– Тебе плохо? – встревожился Богданов. – Рана болит?
– Сердце…
Он взял ее запястье. Пульс отозвался упруго и ровно.
– Что ж ты раньше молчал? – прошептала она. – Почему?..
Богданов наклонился и коснулся губами розового пятнышка под ключицей. Аня вздрогнула и умолкла. Маленькая грудь с розовым соском оказалась рядом, Богданов поцеловал этот нежный бугорок. Бережно и ласково. Затем, чтоб не обидно, поцеловал и второй. Легко касаясь губами гладкой кожи, он двинулся к пупку, спустился ниже и замер у завитков русых волос. Когда поднял голову, взор ее был затуманен. Богданов осторожно опустил ей рубашку на всю длину тела, расправил складки, укрыл периной. Затем встал.
– Ты куда? – встревожилась Аня.
– Спать! Глаза закрываются.
– Ложись! – Она хлопнула по перине.
– Аня! – нахмурился Богданов. – Я хочу спать!
– Другого не предлагаю! – обиделась она. – Я же не Клавка! Зачем валяться на жесткой лавке? Места хватит!
Богданов сбросил рубаху, сапоги и с наслаждением вытянулся под мягкой периной. Она немедленно подкатилась, примостила голову на его плече.
– Андрей! – сказала тихо. – Ты можешь повторить?
– Что?
– Те слова.
– Анечка! – сказал Богданов. – Милая, родная моя! Я тебе повторю, я тебе скажу много нового, я расцелую тебя от макушки до пяток, но позже. Смертельно хочется спать!
– Ладно! – сжалилась она. – Спи! Только смотри – обещал!..
Уснул он мгновенно. Опершись на локоть, Аня смотрела на его лицо. Осторожно поправила упавший на глаза чуб, разгладила усы, затем ласково поцеловала закрытый глаз.
– Лисикова! – пробормотал он сквозь сон. – Накажу!
Она засмеялась и пристроилась на его плече.
– Я теперь не Лисикова! – сказала довольно. – Я – Богданова!
* * *
Богданов проснулся рано. В полку он привык летать ночами, а спать днем, поэтому рассветов не наблюдал. Только здесь оценил эту радость. Первые, прозрачные лучи солнца, падающие сквозь окошко, пляшущие в световых потоках пылинки, щебет птиц за стеклом… Богданов потянулся и сел. Аня спала, уткнувшись лицом в подушку. Перина сползла, оголив ее спину. Богданов бережно прикрыл и спрыгнул на пол. Оделся и вышел. В конюшне он оседлал мышастого и поскакал к реке. Там бросил поводья, разделся и нырнул с высокого берега.
Прохладная вода обожгла. Богданов выскочил на поверхность, завопил дурным голосом и широкими саженками рванул к другому берегу. Выскочив из воды, повалялся на песке и поплыл обратно. Оказавшись под обрывом, нырнул, достал пальцами песчаное дно и пробкой выскочил на воздух – глубоко. Сила и здоровье переполняли его. Нырнув еще разок, в этот раз не до дна, выскочил на поверхность, лег на спину и расставил руки. Течение медленно несло его, он не препятствовал. Чистое, словно умытое, солнышко светило в лицо, согревало тело, Богданов закрыл глаза и отдался потоку. Это было хорошо! Он так разнежился, что едва не задремал. Недовольный гогот привел его в чувство. Лейтенант открыл глаза. Течение снесло его прямо в стаю гусей. Большие серые птицы, расступившись, недовольно косились на человека. На берегу встревоженно смотрел на чужака мальчик лет пяти.
– Все нормально! – сказал Богданов и помахал пастушку рукой. Тот робко махнул в ответ. Андрей нырнул и под водой подплыл к берегу. Нашел удобное место и выбрался на луг. Пастушок смотрел на него все еще настороженно. Богданов улыбнулся мальцу и зашагал по траве к мышастому.
По пути он обсох, вытираться не пришлось. К тому же полотенце он, конечно же, забыл. Богданов оделся, навернул портянки и обул сапоги. В этот момент за спиной кашлянули. Богданов стремительно обернулся – Конрад.
– Доброе утро, кондотьер! – сказал капитан.
– Доброе! – улыбнулся Богданов.
– Жеребца твоего узнал, – сказал Конрад, – в Сборске нет другого такой масти.
Наемник выглядел встревоженным.
– Все хорошо, Конрад! – сказал Богданов. – Я здоров, а в кустах никто не прячется. Можно купаться!
– Как Анна? – спросил капитан.
– Здорова!
Конрад смотрел недоверчиво.
– Можешь навестить! – засмеялся Богданов. – От раны следа не осталось. Разговаривает, сидит, ходит.
– Ты ее исцелил! – сказал Конрад. – Я еще в первый день заметил. Бабы несли детей, а ты исцелял. Не знаю, чьей силой ты лечишь – Божьей или дьявольской, но я рад!
Ознакомительная версия.
