Лигачёв явно не справляется? Только «новый Суслов» хитрый, лукавый, цепкий демагог спасёт! Но где было Горбачёву уже такого сильного «серого кардинала» себе найти, когда не только идеология, но вся страна практически треснула пополам? И «Русская» и «Иудейская партия внутри КПСС» уже могли сойтись не за столом взаимных уступок ради равновесия, а только в прямом бою на баррикадах.
Как первая дама страны Раиса Максимовна Горбачёва патронировала благотворительные фонды. Она много сделала для становления Всероссийского фонда культуры во главе с его председателем, выдающимся русским писателем Петром Лукичем Проскуриным. Я у него был председателем контрольно-ревизионной комиссии Фонда, а поскольку речь всегда шла о денежных расходах — сметах, финансовой помощи, ремонте, то на встречи с Раисой он меня брал с собой. Ну, и ещё о прекрасной студенческой молодости в великом МГУ можно вспомнить! Однажды она заехала, чтобы лично убедиться, в каком катастрофически запущенном состоянии находится наше здание на Сретенском бульваре. Особняк, старинный, даже с росписями, с лепкой она нам выбила. Но потолок уже обваливается, росписи трескаются. Нужен немедленный ремонт. А на какие шиши? Молили помочь Раечку. Пётр Лукич Раечке явно нравился. Он был видный мужчина, и мы чутьчуть поддали. Раечка раскраснелась, требовала поклясться в верности Михаилу Сергеевичу. А мы слово за слово осторожно свернули разговор на окаянного А.Н. Яковлева. Намекнули, что, мол, именно его поддержкой пользуются люди, которые пытаются сейчас развалить всю русскую культуру. Что вот, мол, Брежнев устойчиво держал-
я на политике двуглавого и двукрылого державного орла, отому и продержался до своего смертного часа как царьдтюшка.
Неожиданно Раечка ответила, что нас вполне пониет: «Но вы не представляете, как Михаилу Сергеевисейчас всё сложно? Михаил Сергеевич всегда помнил ет Наполеона: «Надо ввязаться в бой, а там посмотi!» — и вы же видите: теперь оттепель-то уже идёт е фиктивная, как в «шестидесятые» при Хрущёве, а палящая со всеми её плюсами, но и жуткими негативами, язь-то вся, в брежневскую вялую зиму накопившаяся, же проступила. Грузными кучами повсюду лежит. А пощников, чтобы расчищать завалы, у Михаила Сергеева практически нет. Снуют всё сомнительные личнос «пятым пунктом». Но те, из иудейского лагеря, хоть гивны. А «ваши» русские всё только высокие должнопросят — попредставительствовать. «Ваш» ведь Егор 'узьмич, уж такой русский, такой коренной. Даже кряхтит О-русски. Михаил Сергеевич его вторым сделал. Второй лжен весь организационный воз на себе тянуть. А Егор но не Суслов. Суслов умёл найти ходы, как потихоньпротивников убрать, без шума. А этот прёт, как танк, всё впустую. Не туда ломится. И Михаила Сергеевича д истребительный огонь прессы постоянно подставляА журналистам бы ведь только визг поднять. И всё-всё одного Михаила Сергеевича валится. Обостряет тольи так трудную обстановку. Никакой у Егора Кузьмича гибкости. И, главное, людей у него нету. Речи говорит авильные, а дела конкретного никакого нет. Проверить полнение хочет, но не может и не умеет. И никто к нему "ежными помощниками из вашего же русского лагеря идёт. Даже непосредственно в штат на хорошую оплас дачей, «авоськой» и «кремлёвкой» не хотят. С «тю-
фяком», которого вот-вот сожрут (сколько его Михаилу Сергеевичу можно спасать?! своим телом прикрывать?!), себя ценящие профессионалы не работают. А, не вздыхайте сочувственно! Вот вы же, Пётр Лукич, не пойдёте Егору готовить доклады? Да вы бы и к Михаилу Сергеевичу «спичрайтером» не пошли. Себя слишком цените. Только бы другие за вас всю перестройку сделали. А «они» иду] и работают. Яковлев не гнушается руководить «спичрайтерской» группой. Вот я вам и закрыла тему!..»
Мы с Проскуриным не могли не согласиться с Раечкой. Увы, мы, русские, сами отдали бразды правления во вторую «оттепель» «им», «жидовствующим» разрушителям. Мы сами дали Мишу «им» повязать.
Раечка была настырна. Она «пробила» блокированное еврейским аппаратом награждение Петра Проскурина Золотой звездой Героя социалистического труда. На одном из совещаний в Кремле подвела нас к А.Н. Яковлеву и представила как своих друзей. Едва она отошла, Яковлев тут же шарахнулся от нас с Проскуриным, как чёрт от ладана. Раечка теоретизировала. Она считала, что «вторая оттепель» Горбачёва — возвращение назад в нэп, для того чтобы пойти другим путём, чем И.В. Сталин. Сталин, едва Ленин умер, свернул нэп и повёл страну по пути тоталитаризма. А Миша, мол, пойдёт «демократическим» путём. Раечка и допускаемые Горбачёвым игры «пятого пункта» (так тогда в приличном обществе иносказательно говори ли, имея ввиду еврейскую национальность) с авангардом в искусстве и вообще с троцкизмом и бухаринщиной русофобских 20-х годов рассматривала лишь как временную уступку, чтобы энергичными руками «пятого пункта» скореё очиститься от льдов тоталитаризма и «застоя», а потом рвануть, рвануть… Ну, прямо «шаг назад, два шаг^
!ред». Но шаг назад Миша с Раечкой сажённый сделаа два шага вперёд — не получилось. Возможно, это были тогда мои прекраснодушные илми, возможно, напротив, была моя с Проскуриным поическая безответственность перед своей нацией, но час, когда прошло много лет, я болеё всерьёз восприми) наши обходительные «дипломатические» разговос Раечкой. Что-то она не без провокации примеряла, кидывала. Но она ведь, как оказалось, смотрела и в гнь, когда сомневалась в искренней верности Яковлеi Болдина, когда шутила, что один «косит» на Запад, >угой спит и видит сталинскую сильную руку. И если ь Миша зашатается, — оба радостно сдадут его. Чуякенское сердце. Я думаю, что она не только лихо шуа, но и чуточку что-то прикидывала, когда «комплитничала», что с Золотой Звездой Героя социалистичео труда и опытом руководства Всероссийским фондом ьтуры такого популярного писателя, как Проскурин, ши утвердили бы министром культуры и ввели в Побюро на идеологию. Во всяком случае, она, думаю, искренне плакалась по отсутствию кадров. А кадры рекомендовать у нас, русских, были. Да мы, «русская паркия», решительно обновили бы крепкими державниками, le разрушителями, всю разгулявшуюся, как на пиру во |ремя чумы, «четвёртую власть» — высадили бы десант jl заняли бы вышедшеё из-под контроля Гостелерадио и |(ихнюю» печать. Другое дело, что «они» тут же подняли бы великий шабаш, что нас мгновенно и подло «они» Вы подставили. И вряд ли бы что путное у нас получилось — уж слишком всё далёко зашло в развале идеологии и развале самой страны.
| Но кто знает?! Кто знает?! Мне ещё покойный дед говорил, что у евреев есть то несомненное преимущество
перед русскими, что они дерзко берутся за дело, даже когда, казалось бы, нет никаких шансов и, глядишь — кто из «них» голову свёртывает, а кто ведь и схватывает куш. Раечка нас с Проскуриным, конечно, «всего лишь» прощупывала, заигрывала с русским лагерем, играла коготками, как ангорская кошка с серыми русскими мышками. Но дальнейшие события показали, что к этому времени они с Мишей действительно основательно запутались в своём окружении с реальным или идейным «пятым пунктом». А мы, русские, выпутаться из тенёт обоим Горбачёвым никак не помогли. Никого не подсказали. Мы промолчали, хотя разговор тот мог даже считаться полуофициал ь ным, и Раечка могла с нас требовать хотя бы партийно]] дисциплины. Она сама проходила по штату помощником генерального, но была реальным начальником его аппара та. Проскурин оставался в кадровом резерве высшей номенклатуры партии после работы спецкорром центрального органа партии «Правды», где, кстати, его и приняли в партию, — особый случай. Да и я формально оставался в кадровом резерве номенклатуры. Так что по интриге мы обязаны были вытянуться перед Раечкой в струнку, щёлкнуть каблуками и, хотя бы шутливо, сказать: «Служим партии!» но нам это и в голову не пришло. Мы промолчали. Не захотели? Не решились? Думали, как это мы попрём интриговать в обход своих — есть же у нас «наверху» Лигачёв, Рыжков, Язов, набор «Ненашевых» и прочих, как потом оказалось, «тюфяков»? Ставили уже на другого, не на Горбачёва? Не мне это было по рангу знать, и не знаю, знал ли что Проскурин. Во всяком случае, мне Прокушев (признанный лидер «Русской партии внутри КПСС», «гроссмейстер Русской Идеи», как мы его между собой уважительно звали) брезгливо приказал:
