Владимир Малик - Шёлковый шнурок

— Подойдите сюда! — И когда Арсен и Ненко с поклоном приблизились к нему, сказал: — Своей правдивостью и преданностью вы заслужили моё доверие. Я поручаю вам отвезти мой подарок великому визирю и сераскеру Мустафе!

Ненко взял блюдо. Молча поклонился.

Султан обратился к визирям и советникам:

— Все приказы Мустафы-паши отменить! Богатства, хранящиеся в Эйюбе, передать в государственную казну! Ибрагим-пашу[89] и хана Селим-Гирея, сосланных на остров Родос, освободить и привезти в Стамбул! Освободить также из заключения в Семибашенном замке Юрия Хмельницкого и немедленно, дав ему надёжную стражу во главе с Азем-агой, послать на Украину… Там казаки пойдут за ним… Мы должны в это тяжкое время сохранить за собой те земли, чтобы в будущем, хорошо подготовившись, нанести оттуда смертельные удары Москве и Варшаве!

Арсен незаметно скосил глаза на Ненко: мол, слышал ли? Но тот, придерживаясь ритуала, застыл как каменный, с блестящим, украшенным по краю чернью блюдом в руках, не мигая смотрел на султана.

— Все! Идите! Выполняйте мои приказы! — И Магомет, не глядя на придворных, склонившихся в глубоком поклоне, скрылся во внутренних покоях мобейна.

С отъездом в Белград ни Ненко, ни тем более Арсен не торопились. Они выговорили у гениш-ачераса[90], который должен был дать им охрану, день отдыха после изнурительной дороги в Стамбул. Этого, конечно, было мало, чтобы найти Златку и освободить её, поэтому друзья не теряли времени.

С самого начала они договорились, что с подарком султана к Кара-Мустафе поедет один Ненко. Арсен же, если им удастся вызволить Златку, помчится с нею сперва в Болгарию, к воеводе Младену, а потом — на Украину. Если не посчастливится сразу освободить её, останется в Стамбуле, будет искать пути к этому, ожидая возвращения Ненко.

Ненко хорошо знал обычаи, царящие в серале.

Когда они подошли к старому батаджи-аге, лениво наблюдавшему, как на крыше конюшни, нахохлившись, дерутся воробьи, Ненко сунул ему в руку золотую монету. Тот глянул на неё сонным взглядом и сразу ожил. Поклонился.

— Я к твоим услугам, чауш-ага.

— Мне нужно знать, где теперь девушка, которую Мурад-ага привёз от великого визиря Мустафа-паши.

— Я видел её… Очень красивая девушка, эфенди.

— Куда её повели и кто?

— Повели в гарем… Кто — не рассмотрел.

Ненко достал из кармана ещё один золотой. У батаджи жадно блеснули глаза.

— Постой, постой, кажется, я припоминаю… О, аллах, дай памяти!

Ненко положил монету на его протянутую ладонь. Батаджи-ага крепко зажал её в кулаке.

— О! — воскликнул он. — Припомнил! Её взял евнух Саид… И передал кальфе[91] Мариам, а та забрала в свой даире… А зачем эфенди интересуется этой девушкой? — Батаджи-ага улыбнулся, но смотрел он пытливо и холодно.

Ненко опустил в карман батаджи-аге ещё монету. Жестко сказал:

— Батаджи-ага, не лучше ли получать в подарок золото, чем железо? Ты меня понял? Мы тебя не знаем, ты нас не видел…

Тот, поклонился, сложил молитвенно руки.

— Понял, эфенди. Пусть мне выжгут раскалённым прутом глаза, если я вас видел, и пусть отрежут ятаганом язык, если я вам сказал хоть слово! Аллах свидетель!

Итак, стало известно, где находится Златка. Это так обрадовало Арсена, что, оставшись с Ненко наедине, он едва не задушил его в объятиях.

— Ты просто волшебник! Три золотых — и дело сделано!

Но тот охладил его восторг:

— Это — самое лёгкое… Тяжело будет вырвать её оттуда, а ещё тяжелее — уйти от погони.

— С чего же нам лучше начать?

Ненко задумался.

— Если удастся, нужно, пока светло, предупредить Златку, чтобы была готова. Затем — приобрести коней и одежду. И на всякий случай, позаботиться о ночлеге в Стамбуле. Ибо вечером и ночью все ворота города закрыты — не выедешь…

— Тогда не будем мешкать! — заторопился Арсен. — Я во всем полагаюсь на тебя.

Они вышли из дворца с противоположной от моря стороны, и только сейчас, с высоты парадного входа, Арсен впервые смог как следует разглядеть весь сераль.

Огромный дворец, с бесчисленными пристройками, множеством крылечек и дверей, тянулся почти на милю. К нему примыкали дворы — три около мобейна и несколько у гарема — с самыми разнообразными строениями: кухнями, конюшнями, складами, казармами для янычар, банями, помещениями для слуг и рабов, карет и возов… Всюду сновали слуги, разъезжали всадники и погонщики, слышались людской гомон, лошадиное ржание, ослиный рёв…

Это был целый город! В нем постоянно проживало две или три тысячи человек, а днём, вместе с вольнонаёмными слугами, жившими за границами сераля, набиралось, пожалуй, до четырех тысяч…

Друзья пошли дворами и задворками вдоль гарема. Никто не останавливал их. Батаджи-евнухи, устроившиеся на солнышке возле своих дверей, равнодушно смотрели на янычар… Из некоторых окошек с любопытством выглядывали хорошенькие личики девушек. За которым же Златка?

— Мы должны пойти на риск, — сказал Ненко. — Не хотелось бы ни у кого спрашивать, где двор кальфы Мариам, однако придётся… Только прежде нам нужно изменить свою внешность и кое-что приобрести.

Арсен вынужден был согласиться.

На другой день, утром, когда к сералю потянулись вереницы возов с овощами, фруктами, мясом, печёным хлебом, мукой, рыбой и другими припасами, в ворота гарема въехал запряжённый сытыми лошадьми крытый воз. На передке, держа в руках ремённые вожжи, сидел старый бородатый турок. Из-за его спины выглядывала такая же старая, как и он, высокая худая турчанка в тёмном одеянии, с опущённой чадрой, сквозь которую поблёскивали только глаза.

— Эй, любезный, скажи, будь добр, где мне найти кальфу Мариам? — прошамкал возница, обращаясь к высокому безбородому евнуху, который медленно, опустив голову, брёл по двору.

Тот вяло махнул тонкой холёной рукой.

— Поезжай дальше, старик… Вон, видишь, баня? Там, как раз напротив, вход в дайре кальфы Мариам…

— Спасибо, любезный. — И возница тронул вожжами коней…

Воз подъехал к бане — большому мрачному строению, чуть ли не со всех сторон обложенному дровами, — и остановился. С него слезла турчанка, по-старушечьи покачиваясь, поплелась к гарему. Тяжёлый узел оттягивал ей руку.

В полутёмном коридоре её окликнул евнух.

— Бабка, ты к кому?

— К кальфе Мариам, сынок, — прошипела та хриплым голосом. — Привезла кое-что для неё и для красавиц… Покажи, где её найти!

— Иди сюда, бабка. — Евнух провёл старуху в конец коридора. — Вот комната Мариам…

— Спасибо, сынок… Да хранит тебя аллах!

Старуха толкнула дверь и вошла в большое помещение с широким зарешеченным окном. Вдоль стен стояли узкие топчаны, покрытые коврами, да окованные железными узорчатыми пластинами сундучки. Посредине — низенький круглый стол, на нем — большая миска с горячим пловом и высокий кувшин с шербетом.