– Держи карман! – ответили ему.
– Как бы не так!
– Ищи других дураков!
– Нет? – слегка огорчился фокусник. – Впрочем, ничего другого я и не ожидал.
Он обернулся к конферансье.
– А вы, любезный Бартоломью?
Тот покачал седой головой и развел руками, показывая, что и он в такие фокусы не очень-то верит.
– Уверяю вас, господа, это абсолютно безопасно! – улыбка фокусника была иронической.
Но никто не вызвался и на этот раз.
– Ну и что же, – промолвил циркач. – Обойдусь, честное слово.
Он вынул из кармана купюру и показал публике.
– Пусть будет двадцать, – сообщил он. – Двадцать долларов. Теперь, с вашего позволения, я ее подожгу. Конферансье, дайте мне конверт. Уж конверта-то вы, надеюсь, не пожалеете? Благодарю. А теперь, господа...
Конферансье собственноручно опустил купюру в конверт, заклеил его и показал публике.
– Хорошо ли вы заклеили? – с сомнением поинтересовался фокусник. – Это очень важно, Бартоломью. Ну-ка, ну-ка... Превосходно. А теперь, господа...
Он чиркнул спичкой и поджег конверт, держа за край. Через несколько секунд на его ладони лежал пепел, лишь очертаниями напоминавший то, чем только что был.
– Voilà! – произнес циркач, протягивая ладонь. – Неприятно терять деньги, правда, господа? Сейчас мы исправим это маленькое недоразумение.
Он описал в воздухе красивую дугу, прихлопнул пепел, дунул – и показал публике совершенно целую купюру.
Ему зааплодировали.
– Подстроено! – крикнул чей-то голос. – Я видал такие штуки. Они там брызгают специальную жидкость.
– Желаете повторить? – поинтересовался фокусник. – Только на этот раз купюра будет вашей. Ну как, хотите или боитесь?
– Вот еще, – сказал голос. – Чтоб вы ее спалили и меня же подняли на смех?
– Сэр! – крикнул Джейк. – Скажите, а десять долларов вас устроит?
– Вполне, юноша, вполне, – с готовностью отозвался фокусник.
Компаньоны, расталкивая локтями зрителей, пробрались на манеж. Лицо циркача покрывал слой белого грима. Глаза были обведены черным, придавая фокуснику некоторое сходство с грустным Дракулой. Но выражение этих глаз и рта, и голос, и жест затянутой в белую перчатку руки... Тонкая улыбка тронула выкрашенные белым губы.
– Благодарю вас, – произнес фокусник. – Итак, господа, десять долларов!
Он сложил купюру, подал ее конферансье, который немедленно извлек еще один конверт и повторил приготовления.
– Voilà!
И конверт загорелся.
Жест был повторен в точности, хлопок был не менее эффектным, но с ладони циркача слетели лишь серые хлопья и осыпались на манеж.
– О, как жаль, – посочувствовал он. – Ничего, молодые люди, это случается... время от времени. Фокусы, увы, материя довольно капризная.
Компаньоны ничего не сказали тому, чья собственная десятка только что развеялась в воздухе. Чертовски обидным было только издевательство.
Зрители хохотали, свистели и били в ладоши.
– Не огорчайтесь, – с иронией произнес циркач. – Говорят, что ни делается, все к лучшему. Добавлю: а все остальное происходит для того, чтобы Господь Бог мог повеселиться, глядя на нас. Ему ведь тоже бывает скучно. Все, что остается – смеяться вместе с ним.
Он взглянул на оставшийся в руке пепел, задумчиво растер его между пальцев и сказал:
– Мои юные друзья, никогда не признавайте себя проигравшими, пока не убедитесь в том окончательно. Очень часто поражение является мнимым, хоть это...
Тут он дунул на пальцы.
– ... и не очевидно.
В руке фокусника оказалась купюра в десять долларов – целая и невредимая. Отдав ее компаньонам, он прошелся по рядам, извлекая из носа, уха зрителя, а то и кармана соседа, то часы, то портсигар и с поклоном вручая владельцу.
– Не все и не всегда получается так, как мы загадываем, – сказал он, когда оказался перед компаньонами, вернувшимися на свое место. – Но это на пользу, уверяю вас. Только на пользу.
С этими словами циркач раскланялся, послал публике воздушный поцелуй и скрылся за кулисами.
– В первый раз покупаю цветы живому человеку, – ворчал Д.Э., когда продавец отвернулся за указанным букетом, – да еще мужику.
– Да еще на его же собственные деньги, – прибавил М.Р. – Ты что, фиалками обойтись не мог? Или вон, анютины глазки. Красиво и в пять раз дешевле!
– Не жадничай! – отмахнулся компаньон, взял громоздкий букет поудобнее и легкой походкой направился к фургонам бродячего цирка.
– Чего я не жадничай? – обиделся Дюк, направляясь за ним. – Нам сейчас ой как не до жиру будет, а ты развел, тоже мне, церемонии.
Артист сидел перед зеркалом. Вместо циркового трико на нем был теперь халат – отнюдь не такой роскошный, как тот, что год назад лежал в саквояже. Лицо, с которого Фокс снимал грим, было усталым, отросшие волосы – мокро прилизаны. Он не обернулся, когда искатели приключений поднялись по короткой деревянной лестнице в фургон. Джейк замер у порога, и Дюк, чуть не налетев на спину компаньона, вынужден был подглядывать у него из-под мышки.
– Если в публике был хоть один шпик, – произнес вдруг Фокс, по-прежнему глядя в зеркало, – наши с вами приключения, молодые люди, станут общими. Правда, это будет совсем недолго, и не думаю, что очень захватывающе.
– Почему недолго? – спросил Джейк, храбро подходя поближе.
– Почему? – тоном своего дамского двойника переспросил авантюрист. – Потому, юноша, что не требуется много времени на то, чтобы кого-нибудь вздернуть. Мне и так с трудом удалось ускользнуть от их назойливого внимания. Достаточно кому-нибудь из людей Пинкертона – чисто случайно – увидеть нас втроем, и от моего скромного инкогнито ничего не останется.
Джейк опустил букет на гримерный столик. Прибавил, покраснев, часы. Потом поколебался, вынул из кармана деньги – пятьдесят долларов, и положил их тоже. Несколько бумажек упали, и пришлось за ними нагнуться.
– Что это? – Фокс взял букет и, нюхая розы, кивнул на деньги. – Ах, я догадался. Небольшая компенсация за мой утраченный багаж. Цепочку от часов решили оставить на память или ...?
Он взглянул поверх цветов на сконфуженных компаньонов.
– Что ж, она, видимо, выручила вас в трудных обстоятельствах. Я этому рад. Я также рад тому, молодые люди, что вы не вступили на скользкую дорожку. Хоть и немного грустно, что из двух способов заработать, о которых мы говорили, вы выбрали первый.
– Почему это вы думаете, что не вступили? – поинтересовался М.Р. и встряхнул шевелюрой, чтобы стал виден шрам над бровью. – Может, у нас временный благородный порыв!
– А что, – авантюрист улыбнулся, – я ошибаюсь?
– Вы из-за нас попали... оказались... потеряли все свои вещи, – обрел дар речи Джейк.
Он посмотрел в темно-карие, почти черные глаза авантюриста.
– Ну и вот.
– Глупости, – отмахнулся Фокс. – Вернуться за ними было равнозначно сдаче властям. Я ценю свою особу несколько дороже. Надеюсь, вам, по крайней мере, они помогли.
– Да, – кивнул Джейк. – Это было так чертовски вовремя и так...
Он смущенно замолчал.
– Большая часть чудес – дело наших рук, хотим мы того или нет, – Фокс, словно в доказательство, махнул тонкой бледной рукой. – Добавлю: ничего не делается случайно и зря. Вам мои вещи были нужнее, чем мне. К тому же, некоторые из них могли бы посодействовать следствию не совсем желательным для меня образом, так что обстоятельства нашей с вами встречи можно считать довольно удачными.
– Это какие-такие вещи? – встрял Дюк. – Неужели это?
Он полез в карман куртки.
– О Боже! – пробормотал Фокс, увидев, во что превратился блокнот.
Но Дюк гордо показал первую страницу с непонятной формулой.
– Это, да?
– Сожгите, – нахмурился авантюрист. – Я ее помню. К тому же, дело не только в моих записях. Есть еще собаки-ищейки, а обмануть их существенно сложнее, чем людей.
Тут лицо Фокса потемнело.
– Собаки-ищейки, – повторил он. – Да.
