и ничего кроме бесконечной усталости не чувствовал. Никаких эмоций, ни страха, ни азарта не было. Только всепоглощающая усталость.
Но шлем привычно сел на голову, ворот кольчуги стянут ремешком, а руку всё также греет шершавая рукоять широкого копья.
Всё тусклее становилось вокруг и всё сильнее сгущались краски. Розовое солнце тонуло за горизонтом, не желая смотреть на предстоящее сражение.
Уже отчётливо читались гневные лица подступающих франков. Не на всех из них были шлемы и хороший доспех, но каждый владел копьём и намеривался погрузить его в наши тела. Конечно, им ещё далеко до рыцарей, но даже так наши шансы на победу не велики. Это я осознавал чётко и не верил браваде конунга.
Они подошли уже слишком близко. Думаю, я смог бы сделать прицельный выстрел, да вот только стрел не осталось.
Сейчас и противник решился на первые, робкие попытки обстрела. Недолёт. Но вот пять секунд и стрелы застучали о щиты, не в силах ещё увязнуть в них. А дальше события понеслись как на ускоренной плёнке.
Из глубины строя я увидел, как хирдману Скалласкальпа прилетела стрела в бедро. Кто-то сдавленно прорычал, с другой стороны завалилось чьё-то тело…
А стрелы летели и летели. В разнобой, не давая возможности опустить щиты. Всё больше снарядов находило бреши в нашей защите, и без того небольшое войско редело на глазах.
Но вот между нами осталось полсотни метров и наш клин, размыкая щиты, пошёл на разгон. Задние ряды метнули сулицы, обрушивая отмщение за погибших товарищей. В следующее мгновение мы глубоко погрузились в податливое тело франкского войска.
Но затем острие кабаньей головы было смято и крылья построения сравнялись с первыми рядами. Нас обхватили с трёх сторон. И как бы не был велик уровень воинских навыков отдельных бойцов нашего строя, под великим числом противника мастерство воев не помогало им против многочисленных копий недруга.
Волна франков захлестнула и задние ряды. Наш хирд погрузился в пучину сражения…
… древко копья пропороло по касательной мою кольчугу. Смотреть, прошло ли оно глубже не было времени. Даже если под кольчугой течёт кровь, в пылу сражения я не замечу её жар…
… взрыв по шлему обрушил меня на землю. Я уже видел, как разъярённый рыжий франк заносит окровавленный топор, чтобы добить меня. Но Ист успел подставить свой щит под его удар…
… близнецы где-то неподалёку, я не вижу братьев, но слышу, как воздух сотрясает их рёв. К ним присоединяется громогласный рык берсерков Сигфрида…
… кровь из глубокой раны на лице багровым потоком застилает глаза. Солнце скрылось. Правая рука свисает плетью, оружие выскальзывает из ослабевших пальцев…
… это конец. Копьё пробило левую сторону груди. Падение на землю смягчилось телом павшего товарища. Это же Ист! Кровавый кашель не даёт вздохнуть. Боли нет. Или это я утратил чувства? В последний миг под светом луны я увидел, что с вершины холма слетает чёрная лавина всадников. Люди валятся как домино, копыта стучат по тяжёлой земле и телам, что на ней. Но я этого не слышу. Где же луна, куда пропал свет?…
* * *
— Я, граф Викберт, есть глас самого Короля Восточной Франкии, Короля Швабии и Ретии, Короля Италии и Лотарингии, Императора всея франков и приемник Людовика II, прозванного Немецким — Карла III! — помпезно возвестил, стоящий перед конунгом щёголь. — Пришёл для приветствия и аудиенции с Королём Северных Путей, Сигфридом!
— Если бы все эти корольки так хотели поболтать, то чего ж сами не пришли? Пусть бы один заявился, чего ради этого задохлика прислали? — повернувшись к Гудфриду, негромко бросил конунг.
— Думаю, все эти титулы принадлежат одному человеку, Сигфрид, — с улыбкой ответил фризский ярл.
— Ох, и любят эти франки выпендриваться! Тоже что ли именовать себя конунгом каждой кочки… Так, переведите ему! — взревел тучный конунг. — Коли ты представился и уже знаешь моё имя, то сотрясать лишний раз воздух смысла нет! А встречу со мной ты уже получил, вокруг только верные мне люди и скрывать что-то от них я не собираюсь! Говори!
— Кх-кх! — слегка поменялся в лице парламентёр, услышав перевод. — Мой Король по достоинству оценивает Вас, как равного себе, и считается с Вашей силой. Битва при Гьёле показала, что с Вами лучше дружить, чем быть врагами!
— Что ещё за битва при Гьёлле? Когда это мы успели смотаться во владения Хель [64] и вернуться обратно, а Гудфрид? — усмехнувшись, спросил Сигфрид у ярла.
— Он говорит о том сражении, что было год назад, где небольшой приток Гьёль впадает в Маас. Вы тогда могли бы и сами посечь всех франков, но мы успели немного урвать кусок вашей славы.
— Лесть тебе не к лицу, ярл. Не успей вы тогда прийти, не дожили бы мы до рассвета, — глубоко выдохнул конунг, отчего его живот ещё сильнее округлился, — переводить! Да, славная была битва! Где ещё увидишь, чтобы горстка пошла против войска?! Ныне же нас в разы больше, чем было тогда. У меня много друзей, и если твой король хочет к ним присоединиться, то у него должны быть добрые намерения! — Сигфрид обвёл руками полный зал своих хирдманов.
По сравнению с прошлым годом, бойцов у конунга действительно кратно прибавилось.
— Мой Король в знак добрых намерений отдаёт Вам Эльсло…
— Его я сам взял! — перебил посланца конунг.
— … и руку своей племянницы Гизеллы, — сдерживая гнев, продолжил граф.
— И это всё? — поднял брови Сигфрид.
— И фризские земли, но…
— Ха-ха, Гудфрид, ты послушай его, он предлагает подарить мне и тебе — твои же земли! А теперь ты послушай, граф Викберт! Если ты не начнёшь серьёзный разговор, то дальше мы будем общаться на понятном для всех языке! — после угрозы конунга, граф заметно сдулся.
— Как я уже сказал, мой Король хочет дружбы с Вами, поэтому предлагает такие щедрые дары. Ко всему прочему, он готов даже отдать Фризию своему будущему вассалу, что, несомненно, принесёт конунгу Сигфриду много серебра. А также в знак доброй воли, Король готов породниться с Вами, отдав руку своей любимой племянницы! — закончил долгое выступление Викберт.
— Чую подвох в твоих словах, посланник, — подал голос ярл Гудфрид, — что входит в обязанности вассала короля?
— Защита подвластных ему владений, прежде всего.
— Так ведь на твоих землях одни северяне! — хлопнул по спине Гудфрида конунг, — Умно, Карл! Этот король хочет, чтобы самая злая волчья стая прогнала остальные!
— Именно, конунг, и думается мне, что это ещё не все подводные камни. Что со свадьбой, граф Викберт? — ярл продолжил обсуждение.
— Как
