Правда, ее страх, несомненно, ничто по сравнению с его ужасом. Этельред, казалось, боялся каждого. То, что он не доверял ей, Эмму не удивляло. Она была чужестранкой, и, несмотря на данные ею клятвы, он не мог быть уверенным в ее лояльности до тех пор, пока она не родит ему сына, а возможно, даже и после этого. Но Этельред боялся своих советников и своих собственных сыновей. В частности, Этельстана он воспринимал как грозного и опасного соперника. Может, в том послании, которое она сожгла, было какое-то предостережение касательно Этельстана? Ей в это трудно было поверить. У Этельстана чистые помыслы, и, несомненно, у короля есть множество врагов, которые могли бы представлять для него опасность.
Должен ли каждый правитель держаться на расстоянии от тех, кто его окружает, даже от тех, кому ему следовало бы доверять? Или, возможно, есть что-то в самом Этельреде, заставляющее его сохранять обособленное положение? Ей казалось, что существует какой-то разлом в душе этого короля, от которого исходит, подобно зловещему облаку, его подозрительность, словно ядом отравляя его сознание, а ведь общеизвестно, что, когда король нездоров, страдает все королевство.
Подобно холодному туману, в сознание Эммы непрошенными вползали рассказы о смерти брата Этельреда. Короля убили, и со дня его гибели на Англию пало проклятие, выразившееся в череде бед. Если Этельред нес на себе вину, вольно или невольно, за смерть своего предшественника и, следовательно, за те несчастья, которые нависли угрозой над государством, то сколько же у него должно быть врагов! А поскольку она была с ним связана душой и телом и ее судьба неразрывна с его судьбой, то они были и ее врагами также на всю оставшуюся жизнь.
Она закрыла лицо ладонями, и ей казалось, что страх короля все еще витает в комнате, окутывая ее подобно удушающему туману.
Все последние приготовления для переселения королевы в Эксетер были совершены. Утром предшествовавшего отъезду королевы дня придворные дамы Эммы в дикой спешке перебирали ее гардероб, споря между собой, что может понадобиться в дороге. Сидящая рядом за рабочим столом Эмма погрузилась в изучение карты, которую для нее отыскал отец Мартин, положив ладони на ее гладкую поверхность. Карта была составлена по заказу короля Альфреда более ста лет назад, чтобы отобразить королевские владения в Уэссексе. Указательным пальцем она вела линию от Винчестера в Эксетер, раздумывая о расстоянии, которое она должна будет преодолеть в следующие недели. Однако, заметив королевское поместье Корф, обозначенное близ южного побережья, где брат Этельреда, король Эдвард, нашел свою смерть, Эмма прервала продвижение по карте.
Она уставилась на красный кружок. Что в действительности произошло в ночь, когда был убит Эдвард? Никого не покарали, не была выплачена вира за жизнь короля-помазанника. А теперь шептались, что у новой гробницы Эдварда в Шафтсбери начали твориться чудеса: хромой мальчик пошел, слепая женщина прозрела. Появились рассказы о том, что святой мученик Эдвард является во снах тем, кто его знал при жизни, предупреждая, что виновные в его смерти должны понести расплату, чтобы Англия избегла нависшего над ней рока.
Епископ Винчестера накануне читал проповедь, в которой призывал всех каяться и раздавать милостыню во искупление своих грехов, какими бы незначительными они ни были. Она наблюдала за тем, как с каменным лицом король слушал голос, исходящий с кафедры. Он ни разу не моргнул, ни один мускул на его лице не сказал о том, что сердце его было тронуто. Но после он попросил ее сделать по пути остановку в Шафтсбери и помолиться у гробницы Эдварда. Он выдал ей кошель золота, чтобы она пожертвовала его монастырю от имени короля и его покойной матери, королевы Эльфрит.
Это заставило Эмму вновь задуматься, не причастен ли король к смерти своего брата. Если верить тому, что говорили в народе, именно королева Эльфрит подстроила убийство Эдварда с тем, чтобы на трон взошел ее собственный сын. Но Этельред тогда был ребенком, всего десяти или одиннадцати лет от роду. Безусловно, он не мог участвовать в этом ужасном заговоре.
И все же что-то, некий неназываемый ужас терзал короля. Она не могла забыть мучительный вопль короля, когда он стоял в ее спальне, обездвиженный какой-то враждебной силой, невидимой ей. Она не осмелилась спрашивать о ней ни тогда, ни после. Каждую ночь, когда он приходил к ней в постель, король казался даже более расстроенным, более молчаливым и более угрюмым, чем раньше. Эмма делала то, что от нее требовалось, а затем он уходил, но воспоминание об этом странном, жутком случае висело между ними подобно кинжалу с блестящим клинком, чье острие был нацелено в ее горло.
Ей не терпелось уехать из Винчестера, от короля со всеми его тайнами, от всей горечи их взаимоотношений. Скорее бы наступило завтра.
Когда вошел слуга и объявил, что лорд Этельстан желает получить аудиенцию, ее сердце исполнилось радости. Он не приехал вместе с королем из Лондона, и она отчаянно желала повидаться с ним до отъезда. «Не введи меня во искушение», — молилась она про себя, изображая на лице вежливость и протягивая ему руку.
— Добро пожаловать, милорд, — промолвила она.
Он склонился, чтобы поцеловать массивное золотое кольцо, свидетельствующее о том, что она — собственность короля, но, несмотря на приветственную улыбку на устах, его взгляд оставался суровым. Эмма тут же поняла: что-то случилось. Она указала ему на стул и обвела комнату взглядом. Эльгива, которая, стоя на коленях на полу, укладывала платья в сундук, быстро отвернулась, будто бы для того, чтобы не мешать королеве и Этельстану. Но Эмма знала, что Эльгива запоминает каждое слово, произнесенное в этих комнатах, и подозревала ее в том, что она доносит обо всем королю. Кто бы еще мог проявлять столь живой интерес ко всему, что происходит в покоях королевы?
Но она не осмелилась нарушить дворцовый этикет и отослать свою свиту, чтобы поговорить с Этельстаном наедине. Как бы сильно ей этого ни хотелось, это возбудило бы подозрения, которые ей ни к чему. Она выбросила Эльгиву из головы и сосредоточила все свое внимание на Этельстане.
Он не стал присаживаться, пальцами поглаживая карту, разложенную на столе. Кивком головы он указал на нее. Улыбка сошла с его лица.
— Вы не можете ехать в Эксетер, — сказал он резко, словно отдавая ей приказ.
Эмма смущенно на него взглянула.
— Это распоряжение короля? — спросила она.
— Нет, это совет друга. Вы должны отказаться от этой идеи, миледи. Это слишком опасное для вас путешествие, лучше даже не думать о нем.
