драться, я убивал бы безо всякой жалости.
И вновь дорога стелется под копытами моей лошади, и опять дождь хлещет в лицо, а ветер кружит листву и мелкие ветви деревьев, швыряя их во все стороны.
Осень… недавно я говорил, что люблю осень! Так вот, я поменял свое мнение в эти дни. Я ненавижу осень, ненавижу дождь, слякоть, размытые дороги, мерзкий, постылый ветер, тяжелые, свинцовые облака над головой, увядание природы, ее «сбрасывание шкуры» перед зимой и новым сезоном.
Я прорубался сквозь непогоду весь день, и к вечеру, когда вдали показался холм, на котором высился замок Монро, настроение мое достигло дна.
Герсы были подняты, но на входе дежурили трое стражников, что очень меня порадовало. Наконец, замок ожил и начал нормально функционировать.
— Кто таков? — грозно спросил один из стражей, но узнав меня, тут же отступил в сторону, давая проезд.
— Как служба? — спросил я, придержав лошадь. — Есть ли жалобы? Всем ли довольны?
— Всем довольны, ваша милость, господин барон! — бодро отрапортовал старший караула. — Жалоб не имеем, кормят досыта, дров для обогрева не жалеют!
— Служите честно, господа!
— Служим вашей милости, господин барон!
Я подъехал к конюшне и спешился. Тут же изнутри выскочил парнишка лет десяти и подхватил поводья. Все в замке постепенно налаживалось. Управление слугами попало в надежные руки Лулу, и это было верным решением.
Звеня шпорами и твердо печатая шаг, я шел по дому к комнате, где в последний раз говорил с Атосом. Слуги шарахались в стороны, шкурой чуя мое отвратительное настроение, но их присутствие мне и не требовалось, дорогу я знал прекрасно.
Атос был у себя.
За то время, что мы не виделись, он сильно исхудал, побледнел лицом, но в целом, выглядел куда лучше, чем в прошлый раз. Было понятно, что он идет на поправку, но требовались еще дни, возможно, недели, дабы полностью оклематься от яда зверя.
Арман сидел за столом и что-то писал. Увидев меня, он привстал, но тут же сел обратно, болезненно схватившись за грудь.
— Сидите, друг мой! Берегите силы! — я скинул плащ и шляпу на табурет.
Атос правильно оценил мой мрачный вид и сказал тоном, который не требовал пояснений:
— Вы пришли забрать ее!
— Ее? — я подумал было сначала, что речь идет о леди Карлайл.
— Книгу! Ведь кардинал послал вас сюда, и в этот раз вы точно ее возьмете, не так ли?
Так вот значит что. Тот самый таинственный предмет, за которым гонялись все вокруг, был всего лишь книгой? Надеюсь, хотя бы интересной?..
— Я пришел забрать предмет, который вы укрываете. Вы говорите, что это книга. Пусть так. Прежде я полагал, что все утрясется само собой. Но теперь обстоятельства изменились. Я поклялся, и намерен сдержать клятву.
Атос посмотрел на меня, словно в первый раз, и потом спросил:
— Но вы ведь понятия не имеете, что это за книга, и каким образом она оказалась в моих руках, не так ли, барон?
— В этом вы правы… я знаю лишь одно — я должен доставить предмет Его Высокопреосвященству!..
— Тогда я немного расскажу вам предысторию, — Атос плеснул вина в два бокала из кувшина, стоявшего на его столе, — присаживайтесь, это будет долгий рассказ! Начну с того, что книга, за которой нынче охотятся буквально все, многие столетия хранилась в тайной библиотеке Ватикана, и лишь недавно была оттуда похищена и вывезена за пределы Италии. Ценность этой книги просто невозможно преувеличить. Это первый вариант Biblia Vulgata — католической библии, и он сильно отличается от того, коим мы пользуемся сейчас…
— Насколько сильно?
— Скажем так, — Атос даже слегка раскраснелся от волнения, — если бы мы исповедовали этот вариант перевода, то ничего подобного Варфоломеевской резне просто не могло бы произойти…
Я прервал Армана на полуслове. Право, я вовсе не хотел лезть во все эти религиозные разборки. Мне было все равно, крестятся люди слева направо или справа налево. Да хоть сверху вниз! Я всегда считал, главное — то, что скрыто в душе у человека. Он может быть атеистом, агностиком, верить в Будду, Аллаха или Бога. Но судить его нужно по делам его, и никак иначе.
И если сейчас в моих руках оказалась книга, способная вновь начать религиозные войны, то Ришелье был прав — ее нужно скрыть ото всех любопытных глаз, спрятать или даже вовсе уничтожить.
Это я и пояснил д’Атосу и он, в целом, был согласен. Разошлись мы лишь в одной мелочи: Арман хотел вернуть текст обратно в Ватикан, я же собирался передать его французскому кардиналу, как и обещал, а дальше пусть разбираются между собой. Не нам встревать в церковные подковерные игры.
Заодно выяснилось, как вообще произошло роковое похищение. Оказалось, что бесподобная леди Карлайл сумела соблазнить молодого священника, в обязанности которого, среди прочего, входил уход за секретной библиотекой. Ведь какой бы секретной она не являлась, но книгам требовалось, чтобы их хотя бы периодически протирали от пыли, чтобы в помещении поддерживали определенную температуру, да много всего нужно хорошей библиотеке.
Соблазнив священника, Люси уговорила его выкрасть книгу, которая, по счастью, была написана на тончайших папирусных листах, поэтому была весьма компактна в размерах. Бедолага вынес текст прямо под рясой и передал его графине, которая незамедлительно покинула Италию, оставив молодого человека сожалеть о содеянном.
Арман де Сийег д’Атос д’Отвиль, волею случая так же оказавшийся в то время в Италии и знакомый с простофилей-священником, зашел к нему в гости в тот самый момент, когда молодой человек уже принял яд, но еще не скончался, а мучился в одиночестве в своей полутемной комнате.
Поделать Атос уже ничего не мог и лишь выслушал рассказ, больше напоминающий бессвязную речь. Выговорившись, священник умер, а Арман поклялся над его телом, что вернет текст в лоно церкви.
С тех самых пор он преследовал Люси, и однажды почти было схватил ее, но графине удалось ускользнуть. А когда он вместе с наемными людьми настиг ее во второй раз, в дело вмешался я.
Позже, заполучив рукопись и прибыв в Париж, Атос связался со случайным своим знакомым, графом Рошфором, с которым прежде встречался в Италии, и которому вполне доверял, считая его человеком чести. Граф пообещал лично отвезти книгу в Ватикан, но в итоге обманул, попытавшись присвоить фолиант. Видно, сказалось цыганское прошлое Рошфора — ведь он до четырнадцати лет путешествовал с табором, где воровство было лишь способом прокормиться. Недаром, многие мои знакомые отзывались о графе весьма пренебрежительно,
