Ознакомительная версия.
Несмотря на эгоизм тетки, Даниэль сознавал, что все, что она говорила, вполне справедливо, и он молча опустил голову, а мадам де Меревиль, с удовольствием видя свой успех, продолжала тем же дружеским тоном:
– Теперь, милый мой Даниэль, позвольте мне представить вам другой исход дела и не обижайтесь на мои слова, потому что, повторяю вам, ничто не будет сделано против вашего желания.
Предположим, что вы оба не будете ослеплены себялюбивым чувством, и моя дочь благоразумно послушает моих советов, наконец, что каждый из вас, заставив умолкнуть в себе изъявление своих личных интересов, будет только думать о выгодах своих, взгляните же, какой результат может выйти из всего этого. Мари выйдет замуж за Франсуа Готье, который доставит ей сто тысяч экю вашего дяди – сумма, из которой легко будет уплатить наши долги. Поверенный мой пишет мне, что пятидесяти тысяч достаточно, чтобы выкупить Меревильский замок с его землями, стоимость которых простирается до этой суммы. И таким образом фамилия наша опять поднимется с прежним блеском.
Мария, которая, несмотря на свою наружную ветреность, весьма благоразумна, привыкнет без труда к своему новому положению. Что касается до вас, Даниэль, то с вашими способностями, умом и добрым сердцем вам легко будет найти молодую девушку с большим состоянием и хорошим положением в свете, родители которой могут быть даже полезными вам в вашей карьере.
– Никогда, никогда! – с жаром вскричал Даниэль, -кроме Марии мне никого не нужно… И как бы высоко ни поставила меня судьба, я никогда не прощу этому авантюристу его счастья.
– Ах, Даниэль, – прервала его, в свою очередь, маркиза, – какая жестокость! И как это вы, такой всегда добрый, говорите подобные вещи в отношении. бедного молодого человека!
Такое ли чувство должен он найти к себе в теперешней главе нашего семейства, в родственнике, которому отец поручил его за несколько часов до своей смерти?…
Знаете, Даниэль, простите мне мою откровенность, но вы не исполнили поручения, за которое взялись по такому важному обязательству… И теперь, когда сын моего брата отыскан помимо вас, против вашего желания, может быть, вместо того, чтобы его принять с распростертыми объятиями, как близкого родного, вы тоже приготовляетесь его встретить как недруга. Когда он спешит исполнить последнюю волю своего отца, вы его осуждаете за исполнение святой для него обязанности… Скажите, мой друг, благоразумно ли это, великодушно ли, наконец, справедливо ли это, я вас спрашиваю?
На этот раз Даниэль не смел ответить. Совесть уже упрекала его за пренебрежение в розысках и нежелание успеха этих розысков.
Маркиза видела произведенное ею действие, но будучи слишком опытной дипломаткой, чтобы сейчас же им воспользоваться, она замолчала и терпеливо стала ждать реакции, непременно долженствовавшей произойти в этой горячей честной душе. И реакция, действительно, произошла. После минутного молчания Даниэль выпрямился.
– Сознаюсь, маркиза, – начал он, – что я слишком поддался чувству, преобладающему над всеми другими в моем сердце. Я не исполнил своего обещания, я несправедлив к этому родственнику, единственная, может быть, вина которого состоит только в том, что он стал мне поперек дороги… А потому скажите, что, по вашему мнению, мне следует делать, чтобы исправить свою вину?
– Ну, в добрый час! – ответила мадам де Меревиль с самодовольною улыбкой. – Теперь я узнаю моего великодушного Даниэля! Что вам делать, дорогое дитя мое? Ничего более, как предоставить все обстоятельствам и ни в чем не противодействовать моей дочери и Франсуа Готье. К тому же я попрошу вас, когда этот молодой родственник явится сюда, принять его дружески, если можете, или же, в крайнем случае, вежливо. Скажите, много ли я прошу у вас? Что касается до Марии, то каковы бы ни были ваши взаимные отношения, не употреблять никакого усилия, чтоб отвлечь ее от направления, какое мне вздумается дать ей. Наконец, я требую от вас полнейшего нейтралитета в наших последующих предприятиях; итак, можете ли вы мне обещать этот нейтралитет?
– Да, тетушка, – вскричал Даниэль восторженно. -Мария должна быть совершенно свободной в своем выборе; и если она, уступив вашим желаниям, согласится выйти за сына дяди, она не услышит от меня, клянусь вам в том, ни жалобы, ни упрека!
Мадам де Меревиль не могла скрыть своей радости. И в первый раз после многих лет она горячо поцеловала Ладранжа.
– Вы честный малый, Даниэль, и я верю вашему слову. Положитесь на меня. Молодые люди бывают неопытны в жизни и должны руководиться во многих случаях советами старших… Но я слышу голос Марии, оставьте на несколько минут нас с нею, чтобы мне приготовить ее к приему Франсуа Готье.
И только что Даниэль оставил маркизу, Мария вошла. По приказанию матери она оделась. Приведя в порядок свои великолепные светлые вьющиеся волосы она переменила холстинковый пеньюар на простенькое шелковое платье, сшитое с большим вкусом, вопреки тогдашней уродливой моде.
– Дорогая Мария! – как-то торжественно обратился к ней Даниэль. – Ваша матушка желает сообщить вам об одном серьезном обстоятельстве. На что бы вы ни решились вследствие этого сообщения, слушайтесь только голоса своего сердца; действуйте с полной независимостью, не думайте обо мне, я слепо покорюсь вашему желанию.
Мария удивленно посмотрела на него.
– Даниэль, – прошептала она, – что вы хотите этим сказать?
– Я хочу только сказать вам, милая Мария, что самое задушевное, горячее желание мое – видеть вас счастливой, и если бы мне пришлось быть помехой этого счастья, я лучше предпочту сто раз умереть. Но мадам де Меревиль пояснит вам то, что кажется вам непонятным в моих словах, выслушайте вашу матушку и выбирайте без опасения упрека то, что вы найдете для себя лучшим.
Потом, как будто боясь изменить себе, он опрометью бросился вон, оставя изумленную Марию с маркизой.
Покинув павильон, Даниэль принялся большими шагами ходить по саду, не обращая внимания на собиравших виноград и продолжавших весело свою работу на большой аллее. Разговор с теткой перевернул весь строй его мыслей, голова его горела. Пробродив наудачу несколько минут, он сел в плющевую беседку и скоро лихорадочное состояние его перешло в тихую, грустную задумчивость, признак возврата сознания.
Но новое приключение опять взволновало его. Ладранж увидал тетку с кузиной, вышедших из павильона, сошедших с лестницы, идущих под руку, продолжая начатый разговор.
Мадам де Меревиль, казалось, горячо советовала дочери и нетрудно было угадать, какого рода то были советы, а между тем Даниэль не видал на лице кузины выражения того негодования, презрения, злобы, которых он ожидал. Молодая девушка внимательно слушала мать, по временам улыбалась со своей всегдашней веселостью, ответы ее скорее, казалось, были игривыми и веселыми, а не положительный отказ, на который рассчитывал Даниэль.
Ознакомительная версия.
