Двойник - Евгений Васильевич Шалашов

— И кто такой этот Замятин? — спросил я, пытаясь припомнить, не слышал ли где-то эту фамилию.

— С ним не всё просто. Он запасной офицер, участвовал в русско-японской по молодости. Потом на заёмные деньги выкупил несколько мануфактур и фабрик.

— На заёмные? Сколько же он занял? И у кого?

— Сейчас известных долгов за ним не числится. На тех предприятиях он сколотил неплохое состояние, а потом вот принялся газеты скупать. Кроме всего прочего, он владеет небольшими долями на двух радиостанциях.

— Как я понимаю, ремарка про небольшие доли в радиостанциях означает, что по радио новости о том что цесаревич душегуб не распространяются.

— Это вы верно подметили, что пока. Пока так и есть. Как оказалось, два месяца назад было предотвращено покушение на жизнь владельца станции радиовещания «Голос империи» и кажется мне, что это неспроста. После смерти владельца власть перешла бы Замятину. Такое вот совпадение.

— И что ему надо? — пробормотал я. — Еще один дальний родственник что ли?

— Намерения его узнать не просто, он уже третий год как во Франции обитает, и в Россию возвращаться не планирует.

— А как же, вы говорите, он всех редакторов увольняет? — удивился я.

— Контроль ведёт по телефонной связи с руководящим составом.

— А почему не перекрыть эти газеты? — возмутился я. — Они ведь управляются чёрт знает кем.

— Так грубо нельзя, народ всколыхнётся, — тут же ответил Мезинцев. — Вы только представьте какая волна начнётся. Вас и так во всех грехах пытаются обвинить, так ещё и в попытке манипулировать общественным мнением обвинят.

Я и сам уже додумался, однако стоит отметить, что Мезинцев не так уж и прост. Думать умеет. Хороший кадр выходит, может однажды и на место Кутепова встанет, причём займёт место по достоинству.

— Так понимаю, национализировать тоже не выйдет. Самоуправство властей будет раздуто до вселенских масштабов. — задумчиво проищнёс я. — Владимир Викторович, а почему вы говорите что меня пытаются во всех грехах обвинить? Пока только в смертоубийстве. И то прямо не говорят, лишь намекают.

— Это вы подождите, я вам ещё не всё рассказал, — ответил Мезинцев и его туманная фраза мне очень не понравилась.

— Что ещё вы узнали? — спросил я, расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке.

— Ваша история с Романом Владиславовичем Сангушко не так уж и проста.

— Это я и сам знаю. Александр Павлович сказал мне, что уже всё решил, вот только я в это почему-то не верю.

— Нельзя плохо отзываться о вышестоящем начальстве, но правильно делаете что не доверяете.

— Не томите, рассказывайте что выяснили, — попросил я.

— А в том-то и дело, что ничего не выяснил.

— Так, что же вы мне голову морочите? — возмутился я.

— Человека я к Сангушкко приставил, да не простого. Он на большом расстоянии может разговоры слышать. Даже сквозь стены. Вот только не получилось ничего разузнать. Последнее чему он стал свидетелем, так это разговор Александра Павловича с Сангушко. Его высокопревосходительство пришёл к старому другу с бутылкой коньяку и несколько часов вёл задушевные беседы, вспоминая былое.

— Ну да, что-то подобное я и ожидал.

— Нет, Александр Павлович спрашивал, как его старый товарищ относится к короне и к наследнику, а тот ответил что души не чает во всей императорской семье, но на том всё и закончилось, — хмыкнул Мезинцев.

— Ясно. Что-то ещё удалось узнать?

— А вот здесь и начинается интересное. Сразу после той беседы, на кабинет Сангушко поставили магический заслон. Видимо есть среди его слуг сенсор. По крайней мере это не из нашей гвардии, я уточнял. Или он сам обладает способностями, ну или артефактами.

— Получается, вашего агента вычислили.

— Скорее всего.

— Телефонную линию нельзя прослушать? — немного подумав спросил я.

— Можно, слушаем, но ей резко перестали пользоваться. Хотя ранее, судя по отметкам, Роман Владиславович любил телефонные разговоры.

— А с кем он общается? Куда ездит?

— Тоже интересно выходит. Он почти из кабинета не выходит. Поздно ночью ездит домой, чтобы поспать. Будто работает над чем-то, хотя в толк не возьму, какие-такие проекты у него могут быть.

— Как я понимаю, если бы он завёл любовницу, это не показалось бы вам подозрительным, — предположил я.

— Именно.

— Так, но я пока не вижу причин сильно беспокоиться о каких-либо обвинениях, — вспомнил я начало нашего разговора.

— Отчёты которые вы прислали и правда подозрительные. Там всё невесело… Трое человек вторые сутки не спят, в тех данных и правда чёрт ногу сломит, слишком много переменных и не стыковок. Слишком большие суммы фигурируют, и всё так ладно, что не придерёшься. Но это ведь итоги, в них можно что угодно написать. Пока рано что-то заявлять, но нужны исходные отчёты. «Начальник счётной группы аудиторов» без них отказывается дальше работать.

— Какой начальник? — удивился я.

— Это он себя так в шутку называет.

— Как же я их вам предоставлю? Это без шума сделать вряд ли получится.

— У меня есть выходы, но сами понимаете, не по чину мне, а если вы прикажете в ультимативной форме, то я не буду иметь права отказать царственной особе, — улыбнулся полковник.

— А полномочий, что дал вам Кутепов недостаточно? — уточнил я.

— По идее достаточно, но без шумихи это вряд ли получится сделать.

— Я подумаю что можно придумать. Вам ещё что-то удалось выяснить?

— Есть ещё кое-что, но конкретики маловато. Двое наследников, которые идут по очереди после вас, приступить к обязанностям не смогут. Один мёртв, второй в тяжёлом состоянии третий месяц во Франции. (Вот здесь бы фамилии и подробности).

Да уж, это я как раз с Ивановым обсуждал.

— Слышал об этом, думаете это так серьёзно? — спросил я.

— Сдаётся мне, кто-то открыл охоту на наследников престола Российской Империи. Не забывайте что и на вас недавно было покушение. — ответил он.

Да уж. Причём не одно. Это он ещё не знает, что первое покушение было успешным. Хотя, кто знает сколько их было всего, этих покушений.

— Как думаете, в этом Сангушко замешан? — спросил я.

— Я никого со счетов сбрасывать не собираюсь. Срочных результатов гарантировать не могу, но приложу все усилия, — заверил он меня.

— В этом не сомневаюсь, — ответил я.

Ночью мне не спалось. Беспокойства больше не допускал — какой прок от пустых переживаний, но мысли всё равно одолевали. Думал о том как буду действовать дальше, какие меры предпринимать.

Времени у меня было катастрофически мало. И я ведь не филонил, старательно пытался разобраться как следует действовать,