не такой, однако, чтобы мог пройти человек, но такой, что он давал проток для воды. Его ширина совершенно не соответствовала ширине водопровода, но в этой скале получилась узкая щель, совершенно непроходимая для человека, особенно одетого в панцирь или имеющего с собою щит. Исавриец сообразил, что для войска представляется не невыполнимой задачей проникнуть в город, если бы этот проход сделать чуть пошире. Будучи человеком простым, никогда не говорившим с важными начальниками, он, придя назад в лагерь, доложил об этом деле Павкарису, родом исавру, занимавшему важное место в числе телохранителей Велизария. Павкарис тотчас обо всем этом деле сообщил Велизарию. В радости от этого рассказа Велизарий вновь стал спокойно дышать и, пообещав, что наградит этого человека крупной суммой денег, он стал побуждать его приступить к делу и приказал ему привлечь себе в товарищи кого-либо еще из исавров и сделать возможно скорее вырубку в этой скале, только велел остерегаться, чтобы не дать кому-либо заметить эту работу. Павкарис, отобрав всех исавров, которые были наиболее пригодны для этой работы, тайно вместе с ними вошел в этот водопровод. Дойдя до того места, где скала делала этот проход узким, они приступили к работе, рубя скалу не топорами и секирами, чтобы шумом не дать знать неприятелям о том, что делается, но какими-то острыми железными орудиями они непрерывно скоблили ее. И в короткое время они сделали возможным для человека, одетого в панцирь, и со щитом, пройти этим путем». Не желая напрасной бойни, византийский полководец еще раз предложил осажденным сдаться; получив отказ, на следующую ночь через акведук византийские воины проникли внутрь укреплений, и защитники Неаполя были атакованы одновременно снаружи и изнутри. Город пал, «…произошли страшное избиение» и грабежи, вскоре, однако, прекращенные Велизарием. Урок непокорным был дан, но чересчур отпугивать римлян жестокостью имперских варваров не следовало.
Падение Неаполя переполнило чашу терпения готской знати: вожди провозгласили королем Витигеса (ок. 500—542 гг., правил в 536—540 гг.) – человека незнатного, но опытного в военном деле, отличившегося еще при Теодорихе в войне с гепидами. По словам Кассиодора, новый король «…знал как товарищей самых храбрых из своих солдат и в битвах сражался с ними плечом к плечу». Конечно, готской знати такой демократический выбор пришелся не по вкусу, и впоследствии это дало свои тлетворные плоды, однако в тот момент прежний король – Теодат – объединил всех в ненависти против себя. Теодат пытался спастись от восставшего войска в Равенне, но не успел добраться до нее, в 20 км был настигнут и убит; как пишет Прокопий: «Услыхав об этом (т.е. о провозглашении Витигеса королем. – Е.С.), Теодат быстро решил бежать и направился в Равенну. Но Витигис (такая форма имени в тексте. – Е.С.) со всей поспешностью отправил одного из готов, Оптариса, поручив ему привести Теодата живым или мертвым. У этого Оптариса были с Теодатом дурные отношения вот по какой причине. Оптарис сватался за одну девушку, богатую наследницу, выдающуюся красотой. Теодат, подкупленный деньгами, отнял ее у жениха и выдал замуж за другого. Поэтому в силу своего гнева и желания угодить Витигису Оптарис с величайшим рвением и поспешностью, непрерывно и днем и ночью преследовал Теодата. Он захватил его еще в пути и, повергнув на землю, убил его, как бы принося в жертву какое-либо священное животное. Таков был тяжкий конец и жизни Теодата и его царствования, продолжавшегося три года. Витигис вместе с бывшими с ним готами вступил в Рим. Он с удовольствием узнал о постигшей Теодата судьбе, а его сына Теодегискла заключил в тюрьму». Иордан пишет несколько иначе: «На Варварских полях Витигес вознесен на престол и входит в Рим, в Равенну же посылает вперед самых верных своих мужей, которым поручает убить Теодахада. Они являются туда и исполняют приказание; после убийства Теодахада прибывает королевский посланец (Витигес все еще был на Варварских полях) и объявляет об этом народу». Из Рима, по словам Прокопия, «…так как он увидал, что у готов ничего не приготовлено для войны, то он счел более благоразумным сначала пойти в Равенну и, организовав там все возможно лучше, затем уже начать войну». Очевидно, он не доверял римлянам, ибо призвал папу, сенат и народ к верности, взял высокопоставленных заложников и поставил на охрану Рима 4000 готов под начальством Левдериса. По Прокопию, «…распорядившись так, он с остальным войском двинулся в Равенну, имея при себе в качестве заложников очень многих сенаторов. Когда он прибыл туда, он против ее воли взял за себя замуж Матазунту, дочь Амалазунты, бывшую уже взрослой девушкой, чтобы этим родством с родом Теодориха сделать более крепкой свою власть». Новый король попытался получить из этого брака максимум дивидендов, не только узаконивая свои права незнатного выскочки на трон Теодориха, но и пытаясь примириться с византийцами на том основании, что с гибелью Теодата Амаласунта отомщена, а дочь ее стала королевой Италии. Но, поскольку Юстиниана, как понимает читатель, это мало интересовало, мира не вышло. Тогда, чтобы оттянуть возможность войны с франками, предъявлявшими претензии на ряд земель остготского королевства (кроме того, их подталкивал к войне и василевс, письменно и золотом), Витигес почел за благо уступить им эти земли да еще какие-то старые долги выплатил; Прокопий пишет, что франкских послов принимали в Равенне. Франки, впрочем, предпочли «сосать двух маток сразу» и выжидали, как дальше дело пойдет. Интересно, что Витигес мобилизует на войну все готское мужское население, в т.ч. земледельцев, которым прежде недоставало средств для военной экипировки: теперь их вооружило государство.
Велизарий тем временем из Неаполя через Кумы пошел на Рим и, поскольку верхушка Вечного города – папа Сильверий (на кафедре в 536—537 гг.) и сенат – тайно уведомили его о намерении сдаться без боя, а готы тоже понимали, к чему дело клонится, произошел удивительный консенсус: в ночь с 9 на 10 декабря 536 г. византийцы входили в Рим через одни ворота, а готы «с согласия римлян» мирно уходили через другие. Лишь Левдерис замешкался, случайно или нарочно (Прокопий пишет, что ему было стыдно за все происшедшее), и был пленен и отослан к Юстиниану.
Иордан пишет про Витигеса, что «…пока он наслаждался… новым браком (чтоб жениться на Матасунте, король развелся со своей прежней женой. – Е.С.) и сидел под защитой царского дворца в Равенне, императорское войско, выйдя из Рима, нападает на крепости в обеих Тусциях». При этом Велизарий тщательно укреплял Рим, поновляя стены, возводя брустверы и выкапывая большой ров – к неудовольствию римлян, зафиксированному Прокопием: те как-то в наивных мечтах своих полагали, что судьба Италии решится где-то в ином месте, без перенесения осады. Большие запасы зерна, свозимые византийцами в Рим из Сицилии, тоже особого оптимизма римлянам не внушали. Город за городом и область за областью сдавались византийцам – Калабрия, Апулия, Самний. Половину последней области сдал гот Пидзас, оставшийся там править, но уже под эгидой Юстиниана. Имперские войска Константина и Бесса проникли в Этрурию и разбили при Перузии высланные Витигесом войска. При этом интересно упоминание о готском флоте, напавшем на Салону и также понесшем поражение. Иордан предельно краток: «Услышав об этом, Витигес, как разъяренный лев, собирает все готское войско, покидает Равенну и начинает томить долгой осадой твердыни Рима. Но отвага его бесплодна: через четырнадцать месяцев он отступается от осады Рима». С собой, как пишет Прокопий,
