Он повернулся к своим вождям и продолжал:
— Вот та, которую мы ходили добывать для Дингаана в пещеры галакази. Вся правда теперь известна; тот, кто рассказал ее королю, больше не повторит своего предательства. Она просила меня спасти ее от Дингаана, что я и исполнил; все бы сошло благополучно, не будь среди нас изменника, с которым я рассчитался. Посмотрите на нее, друзья мои, и скажите, не хорошо ли я сделал, что сохранил Лилию, подобной которой нет во всем свете, чтоб стать радостью племени Секиры и женой моей?
Все вожди отвечали сразу:
— Ты поступил хорошо, Убийца! — Чары Нады действовали на них, и они были готовы любить ее, как любили ее другие раньше их. Только Галази-Волк покачал головой, но не сказал ничего, слова были бессильны против судьбы. Зинита, старшая жена Умслопогаса, зная, чей он сын, знала также, что Нада ему не сестра. Но когда она услыхала, что он намерен взять Лилию себе в жены, она повернулась к нему и спросила:
— Как это возможно, господин?
— Что за вопрос, Зинита? — отвечал он. — Не имею ли я права взять новую жену, если пожелаю?
— Без сомнения, господин, — возразила она, — но нельзя жениться на своих сестрах, а я слыхала, что ты спас эту Наду от Дингаана потому что она твоя сестра, и тем навлек гнев Дингаана на племя Секиры, гнев, который уничтожит всех нас!
— Я сам так думал, Зинита, — отвечал он, — но теперь узнал истину. Нада действительно дочь Мбопы, но он — не отец мой, хоть его называли так; мать Нады не была моей матерью. Вот вся правда, советники!
Зинита взглянула на меня и прошептала:
— О, старый глупец, недаром я ждала зла от тебя!
Я слыхал ее слова, но не обратил на них внимания, а она снова заговорила с Умслопогасом:
— Все это таинственно, Булалио. Не пожелаешь ли ты сообщить нам, кто твой отец?
— У меня нет отца, — ответил он, начиная раздражаться, — небо над нами было моим отцом. Я рожден из Крови и Огня, а Лилия рождена красавицей, чтобы стать моей подругой. А теперь, женщина, молчи! — Он подумал немного и прибавил: — Впрочем, если хочешь знать, отцом моим был иньянга Индабазимби, сын Арпи!
Это заявление Умслопогас сделал на всякий случай, так как, отказавшись от меня, ему надо было объявить имя своего отца, а назвать умершего Черного он не смел. Впоследствии в стране подхватили это заявление и утверждали, что Умслопогас сын Индабазимби, давно покинувшего наши края; он от этого и не отказывался. Ему не хотелось, чтоб узнали, что он сын Чаки; он более не желал стать королем и опасался навлечь на себя гнев Дингаана.
Нада встала и поднесла Умслопогасу цветок, который она держала в руках, вместо приданого — она была бедна и не могла принести ничего больше.
Он взял цветок, ему было неловко держать его — он привык носить топор, а не цветы. На этом разговор прекратился.
В этот же день, по древнему обычаю, владелец Секиры должен быть вызвать всех желающих на бой — победитель становился обладателем Секиры и вождем племени. Поэтому, когда разговор с Надой прекратился, Умслопогас встал и произнес свой вызов, не ожидая, что кто-нибудь откликнется на него; вот уже много лет, как никто не осмеливался выступить против его страшной силы. Но теперь выступил и вперед три человека, двое из них были вожди, которых Умслопогас искренне любил. Весь народ и он с удивлением взглянули на них.
— Что это значит? — тихо спросил он того из вождей, который стоял ближе к нему и хотел вступить с ним в бой.
Вместо ответа тот указал на Лилию, стоящую тут же. Умслопогас понял, что из-за чар Нады у всех мужчин появляется желание завладеть ею; тот же, кто завоюет Секиру, возьмет также и девушку. Умслопогасу предстояло бороться с многочисленными соперниками, борьба была неизбежна.
О битве скажу тебе мало, отец мой. Умслопогас убил одного вождя, затем другого, после чего третий в страхе не вышел против него.
С этого дня Умслопогас взял Наду-Лилию себе в жены, и на время наступили мир и тишина.
Легко догадаться, отец мой, что Зините и другим женам все это не нравилось. Они переждали некоторое время, думая, что Умслопогас изменится, потом стали роптать, жаловаться не только своему мужу, но и посторонним, и народ разделился на две партии: сторонников Зиниты и сторонников Нады.
Партия Зиниты состояла из женщин и тех из мужчин, которые любили и боялись своих жен, но партия Нады была гораздо многочисленнее и состояла целиком из мужчин, с Умслопогасом во главе; это разделение было причиной недоразумений среди народа и постоянных ссор в хижинах. Ни Лилия, ни Умслопогас не обращали внимания на происходящее кругом, да и вообще на все окружающее их, так сильно были они поглощены и довольны своей взаимной любовью. Однажды Зинита сказала собравшимся на поле женщинам:
— Лилия смеется над нами, сестры. Выслушайте мой совет. Надо устроить на новолуние женский праздник в отдаленном отсюда и скрытом месте. Все женщины и дети отправятся туда, за исключением Нады, которая не расстанется со своим возлюбленным, если же найдется человек, горячо любимый женщиной, может быть, сестры мои, тому человеку лучше будет отправиться путешествовать во время новолуния; могут произойти великие несчастья в краалях племени Секиры, пока мы будем пировать на нашем празднике.
— Что же может случиться, сестра? — спросила одна из женщин.
— Откуда мне знать? — отвечала она. — Я знаю только, что мы хотим освободиться от Нады и таким образом отомстить человеку, который презрел нашу любовь, и тем, которые бегают за красотой Нады. Поэтому помолчим о наших планах и приготовимся к нашему празднику!
Вскоре Зинита попросила у Умслопогаса разрешения устроить женский праздник далеко от их краалей, и он с радостью согласился. Сильнее всего ему хотелось отделаться, хоть на время, от Зиниты и ее сердитых взоров; он и не подозревал о заговоре. Он только объявил ей, что Нада не пойдет на праздник, и одновременно обе женщины, Зинита и Нада, отвечали, что их желание исключительно исполнить его волю — что в этом случае и было правдой.
XXXII. Зинита в королевском краале
Однажды король Дингаан сидел в краале, ожидая возвращения своих войск из мест, прозванных теперь Блад Ривер, Кровавой рекой. Он послал их туда с приказанием уничтожить лагерь амабуну и надеялся вскоре снова увидеть их победителями. Праздный сидел он в краале, следя за полетом хищных птиц над Холмом Убийств, вокруг него стоял отряд воинов.
— Мои птицы голодны! — сказал он одному из советников.
— Скоро найдется пища для них, о король! — отвечал советник.
Он еще говорил, когда подошел слуга, докладывая, что какая-то женщина просит разрешения говорить с королем по очень важному делу. Вскоре привели женщину. Она была высока и красива и держала за руки двух детей.
