— Что? — растерянно обернулась немка. Да и кое-кто из раненых приподнялся на своих носилках.
— Мой друг в тридцать восьмом учился в Кембридже, — поспешил прийти на помощь Джиму Владимир, — и приобрел там скверную привычку ругаться по-английски.
— Oh, s-shit! — продолжал стонать британец. — What the fucking pain, o-oh, asshole!
— Даже ругательства у этих свиней какие-то свинские, — пробурчал с соседних носилок немолодой военный чиновник с перебинтованными ногами.
В этот момент грузовик сильно тряхнуло.
Проскочив через перекресток, простреливавшийся немецкими снайперами, самоходка под командованием старшего лейтенанта Ероховца понеслась к блестевшей впереди реке. Завиднелись остатки взорванного бетонного моста. На том берегу немцы устанавливали минометы.
— Дави, дави! — возбужденно заорал старший лейтенант Пугач, стискивая плечо танкиста. — И скорость не сбрасывай!
В фонтане брызг СУ-85 обрушилась в воду и ласточкой выскочила на противоположный берег, прямо на вражеские позиции. Гитлеровцы в панике бросились врассыпную.
— Справа батарея! — возбужденно выкрикнул наводчик, приникнув к прицелу.
— Осколочным — огонь! — скомандовал Ероховец.
Отрывисто рявкнула пушка. Затарахтел курсовой пулемет. Видны были улепетывающие во все стороны фрицы.
— Молодчик! — одобрил Пугач. — В самое яблочко!
— Где спрыгнете? — перекрикивая грохот двигателя, спросил Ероховец.
— Жми, жми, старлей! За электростанцией спрыгнем!
Поравнявшись со зданием электростанции, самоходка на мгновение сбавила ход, и тотчас несколько человеческих фигур, спрыгнув с брони, бросились к обугленным развалинам деревянных домов, стоявших вдоль линии улицы. Самоходка, резко лязгая гусеницами, устремилась дальше.
* * *
Дверь в кузов медицинского фургона распахнулась.
— Ну, что там такое? — услышал Владимир раздраженные голоса.
— Мину задели!
— Какую еще мину?!
— Обыкновенную, «телле-42»…
— Идиоты, — простонал с соседних носилок военный чиновник с ранеными ногами, — уже на своих минах подрываемся!
…Медицинский фургон на шасси «Опеля-Блитца» действительно задел левым передним колесом противотанковую немецкую мину. Старший по машине, немолодой военный врач, вытащил из кабины контуженного водителя и растерянно остановился, глядя на порванную в клочья шину — менять колесо он не умел.
— Скорее, скорее, герр штабсартц! — грубо поторопил врача фельджандарм в чине обер-лейтенанта. — Чего встали на дороге? Русские и так перережут коридор с минуты на минуту!..
— Нам нужно сменить колесо, — объяснил врач.
— О, ч-черт… Эй, вы! Стоять! — Фельджандарм схватил за рукава проходящих мимо истрепанных и оборванных солдат вермахта. — А ну помогите герру штабсартцу сменить колесо!..
Но солдаты, вместо того чтобы вытянуться по стойке «смирно», только хмуро взглянули на жандарма и ускорили шаги.
— А ну стоять! — заорал жандарм, передергивая затвор автомата. — Документы!
Солдаты, переглянувшись, нехотя остановились и полезли в карманы за документами.
— Удо Гроссрок, — медленно протянул жандарм, изучая потрепанные солдатские книжки, — и Вилли Дамш… Отлично. А теперь объясните мне, какого черта вы, панцергренадиры, забыли здесь, в коридоре, предназначенном для эвакуации раненых?
Солдаты снова тревожно переглянулись. Обер-лейтенант повелительно кивнул патрулю, и задержанных быстро поволокли в сторону.
— Но герр обер-лейтенант, — наперебой забормотали оба, сообразив, что дело дрянь, — мы имеем предписание полковника Плауна прибыть…
— Считайте, что уже прибыли, — равнодушно кивнул фельджандарм. — У дезертиров один пункт прибытия — ад…
Солдат поставили перед остовом недавно сгоревшего грузовика. Жандармы вскинули автоматы.
— Да здравствует Сталин! — крикнул внезапно один из солдат — высокий, до самого кадыка заросший черной бородой.
— Смерть немецким ок… — подхватил было второй, но грянули выстрелы, и оба рухнули лицом в пыль.
— Эти сволочи были еще и русскими, — удивился один из патруля.
— Небось «хи-ви», — кивнул второй.
Оторопело наблюдавший за сценой военный врач тронул старшего патруля за рукав:
— Гауптманн, все это мило, но кто теперь поможет мне сменить колесо на фургоне?!
— Мои ребята, — сплюнул капитан. — Франц, Гарри, давайте живо…
Через десять минут фургон был готов тронуться в путь. Но сделать это ему не пришлось.
— Русские танки! — раздался чей-то истерический вопль.
Это был не танк, а самоходка, причем одна, но у паники, охватившей немцев, глаза оказались велики. Сопротивляться никто не пытался. Только патруль фельджандармерии дал несколько автоматных очередей перед тем, как быть раздавленным гусеницами. Несколько санитарных машин, двигавшихся по дороге, развили большую скорость, пытаясь уйти от преследования. СУ-85 тяжело ударила в бок «Опеля», и фургон со скрежетом и стоном повалился на бок.
— Задний ход! — ругаясь, скомандовал старший лейтенант Ероховец. — Эта сволочь всю дорогу перегородила!..
…В тот момент, когда все нутро медицинского фургона с визгом, воем, воплями и руганью полетело в тартарары, Владимир Соколов понял, что пришло время действовать. К счастью, при падении он успел вцепиться в створку распахнувшейся боковой дверцы, а рухнул фургон как раз на противоположную сторону. И теперь Соколов высунул в дверь белое полотенце, зажатое в кулаке. «Лишь бы наши заметили», — подумал он.
— Товарищ старший лейтенант, — сказал один из танкистов, — глядите, сдаются!
— Да на кой они нам? — хрипло хмыкнул Ероховец. — На буксир их брать, что ли?..
— Зовут вроде… — Танкист высунулся из люка. — По-русски!
— Суки белогвардейские! — сплюнул Ероховец. — Власовцы небось!
Но все же высунул голову из самоходки.
— Не, точно зовут, товарищ старший лейтенант!.. Может, там наш какой?
— Да какой тебе наш? — заорал Ероховец. — Двигаем! Нечего тут сопли разводить!..
Между тем Соколов, превозмогая неимоверную боль, выбрался на разогретую солнцем поверхность кузова лежащего на боку фургона и, рванув подкладку грязного мундира, взмахнул уже не белым полотенцем, а зажатым в руках шелковым лоскутом. При этом он кричал, как ему казалось, по-русски. На самом же деле — звал еле слышно…
— Товарищ старший лейтенант, — танкист решительно спрыгнул на броню, — он нам чего-то передать хочет, фриц этот. Пойду посмотрю…
— А ну назад! — заорал Ероховец. — Щас он как рванет на прощанье, вот и будет тебе вся передача! Назад, говорю!..
