Отдавая должное уму Лафита Клаве, его образованности, европейскому воспитанию и культуре, Аржанова в душе признавалась себе, что француз куда более симпатичен ей, чем, например, Анджей Кухарский, такой же, как она, сотрудник секретной канцелярии Ее Величества. Вроде бы он – коллега, но исполнен нелепого польского гонора и спеси, пьяница и отъявленный бабник. Разумеется, не могло быть и речи о ее сердечном чувстве к наемнику, успешно работающему на врагов Российской империи. Однако обойтись с ним гуманно, пожалуй, стоило.
«Гуманно» в ее понимании означало только одно – не пытать его, не издеваться над ним и, конечно, сохранить ему жизнь.
К этому времени Флора уже знала, что чертежей по реконструкции Очакова в конторе французской военно-инженерной группы нет, они давно переданы туркам. Наброски к ним, часть вторых экземпляров, все по каким-либо причинам забракованные листы забрал себе Лафит Клаве. Они хранятся у него на квартире.
Пригласив в гости Ванду Кухарскую, инженер-майор сам назначил конец операции «Секрет чертежника». Десять дней, которые теперь оставались до дня рождения его прекрасной и ныне покойной возлюбленной Луизы, были сроком, достаточным для подготовки ухода разведывательной группы из Галаты.
Во-первых, Аржановой следовало немедленно отпроситься у полковника артиллерии Дюллара в поездку на Бедестан-чарши. Она не сомневалась, что получит пропуск сразу, ибо «бальи» и его супруга относились к Ванде Кухарской тепло, по-семейному. Их восхищало усердие и талант, с которыми молодая полька репетировала роль Селимены для любительского спектакля по пьесе Мольера «Мизантроп».
Во-вторых, в обувном магазине господина Теодоракиса Анастасия собиралась передать греку записку с точной датой ухода разведывательной группы из Галаты, сопроводив ее необходимыми устными пояснениями. Лодка, для того предназначенная, время ее тайного появления в бухте Золотой Рог, маршрут дальнейшего следования по Босфору от Стамбула к Черному морю, остановка и укрытие в рыбацкой деревне на азиатском берегу пролива, переход группы на парусник, его отплытие – все, согласно распоряжению Турчанинова, обеспечивали греки. Оставалось только молить Господа Бога, чтобы какая-нибудь случайность не нарушила этот детально разработанный план.
В-третьих, предстояло обсудить с членами разведывательной группы еще одну, весьма существенную часть операции, в которой их участие было решающим.
Глафира, внучка сельской знахарки, всегда отвечала за аптеку. Она хорошо разбиралась в лекарственных травах и растениях, высаживала их в огороде, собирала в полях и лесах, готовила разные снадобья: отвары, мази, настойки. В Крыму она впервые увидела мак на татарских огородах. Местные жители нашли применение красивому алому цветку. Из коробочек созревшего мака они изготавливали опий. Деревенская технология сложностью не отличалась. Так что горничная курской дворянки наряду с другими лекарствами их походной аптечки привезла с собой в Турцию и сам коричневый порошок, и некий «сонный эликсир». Они обладали сильным наркотическим действием.
Эти средства Аржанова теперь рассматривала как главный элемент последней ее игры с Лафитом Клаве. Но надо еще было отыскать чертежи в квартире инженер-майора, причем в короткий срок, не более одного или полутора часов…
Гостиную слабо освещали три шандала со свечами. Они стояли в центре круглого стола. Получив от Глафиры по чашке горячего чая, заваренного на листьях малины, корнет Чернозуб, унтер-офицер Прокофьев и сын горничной Николай аккуратно обмакивали в него сухие медовые пряники, грызли их и молчали.
Сергей Гончаров, сидя рядом с Анастасией, рассуждал о том, что весьма полезно бы для него побывать в квартире Лафита Клаве заранее и увидеть хоть какие-нибудь фортификационные чертежи. В таком случае белый маг, применив свои уникальные способности, смог бы найти секретные французские бумаги. Курская дворянка слушала его рассеянно и ничего не отвечала.
Она собрала своих людей на позднее вечернее чаепитие, чтобы рассказать им о ближайших действиях, но не начинала беседы потому, что пан Анджей задерживался. Причина его задержки была проста. Сегодня за обедом он выпил целую бутылку крепкого рейнского вина и сейчас протрезвлялся с помощью камердинера Яна. Наконец, Кухарский вошел в комнату и сел за стол с угрюмым видом. Глафира и ему подала чашку чая. Но он отодвинул ее в сторону, сказав, что давно вышел из детского возраста и чай на ночь не пьет. Аржанова незаметно кивнула верной служанке, и та поднесла инженер-лейтенанту стограммовую чарку водки. Он мигом опрокинул ее в рот.
Действие алкоголя на похмельную голову оказалось довольно быстрым и несколько неожиданным для присутствующих. Взбодрившись, шляхтич обвел людей, сидящих за столом, презрительным взглядом и понес сущую околесицу:
– Вы тут все – жалкие подкаблучники… Все!.. Рта раскрыть не смеете, хотя недовольны. Зато я скажу, мне бояться нечего… Совершенно нечего!
В удивлении смотрели на него доблестные кирасиры и меткий стрелок Николай, но Аржанова, приложив палец к губам, дала им знак молчать.
– Говорите, дорогой брат, – смиренно произнесла она тихим голосом.
– А что? Вам не нравится, ваше сиятельство? – задиристым тоном продолжал Кухарский. – Между прочим, здесь пока работаю я один. Остальные – неизвестно, зачем приехали… Это я привел группу во французскую колонию! Я познакомился с Лафитом Клаве! Я разузнал про чертежи!.. Так кому, черт возьми, вы должны подчиняться? Мне и только мне!..
– Ты шо от тут размовляе, лях недорезанный! – гаркнул Чернозуб и стукнул кулаком по столу, отчего посуда на нем со звоном подпрыгнула. – Ты зовсим з глузду зъихав чи як?!
– Успокойте этого кретина, ваше сиятельство, – повернулся к Анастасии Кухарский. – Я еще не договорил…
– Мы слушаем вас, пан Анджей, – сказала курская дворянка, и поднимавшиеся из-за стола с суровыми лицами кирасиры сели обратно. Но Николай в этот момент подумал о своем штуцере, спрятанном под сундуком в коридоре.
– На кой ляд нам те хреновые очаковские чертежи, коль сюда запросто ходит их автор? – громко вопросил польский дворянин, подняв вверх указательный палец. – Схватить его, вывезти вон из Турции – и дело в шляпе. Но поворачиваться надо быстрее…
– Почему, пан Анджей? – Анастасия посмотрела на него внимательно.
– Потому, что тут опасно. Очень опасно. Кольцо сужается.
– Какое кольцо?
