Катрин тихо застонала. Его сиятельство в отчаянии вытянул руки. Но леди Стэр бесстрашно продолжала:
— То, что он убил вашего агента, приняв его за вас, уменьшает степень его вины. Это означает, что он убил не из-за денег, в чем его обвиняют, а совершая акт мести за свою, как он думал, поруганную честь, — и она победно спросила его: — Не стоит ли вам употребить все свое влияние на Его Высочество, раз дело повернулось таким образом?
Вдоль края парика мистера Лоу выступили капли пота. Он вынул платок из кармана и провел им по лбу. И все же голос его продолжал оставаться спокойным.
— Я надеюсь, ваше сиятельство понимает, что рассказанное мною не известно никому. Я говорю об ошибке Орна. Надеюсь, ваше сиятельство не станет предавать это огласке?
— Ну разумеется, нет! — зашумел Стэр. — Моей жене такое не могло бы даже прийти в голову! Вы оскорбляете ее этим вопросом. Она только показала нам, какие выводы могут быть сделаны, если это станет известно.
— Это может стать известным только от одного из вас. И если это случится, — добавил он, обращаясь к лорду Стэру, — я потребую строгого ответа.
Лицо посланника побагровело. Он натянуто поклонился и ответил:
— Всегда к вашим услугам, мистер Лоу.
Потом повернулся к жене, замершей в ужасе от той ошибки, которую она допустила.
— Пойдем, нам пора.
Он еще раз сухо поклонился Лоу. Потом поклонился Катрин со словами:
— Ваш покорный слуга, мадам.
С ледяным достоинством чета Стэров покинула кабинет. Катрин смотрела на своего мужа полными слез глазами. Глубоко задумавшись, он стоял у письменного стола. Его лоб прорезала складка.
— Джон, эта женщина сказала правду?
— А что она, собственно, сказала? Просто повторила сплетню, пущенную этим бесстыжим Орном.
— Сплетню?
Из-за того, что ему было ненавистно лгать ей, он ответил:
— На самом деле это могло бы быть правдой, и было бы правдой, но Маргарет этого не захотела.
— О Джон! — вскрикнула она.
Он посмотрел на нее с грустной улыбкой.
— Тебя это удивляет? Ты же поверила в эту сплетню сама. Ты преследовала меня своими подозрениями, основанными только на твоих фантазиях. И зачем этот вид оскорбленной невинности? Тебе не в чем упрекнуть себя со своей стороны? Или ты не понимаешь, что ты делала? Припомни с самого начала, что происходило. Хочешь, я помогу тебе? Даже зная ужасную репутацию графа Орна, ты ободряла его ухаживания за тобой. Против моей воли ты поехала с ним в Со, чтобы иметь там возможность быть с ним сколько душе угодно. Графиня помешала вам, и ты отступилась.
Она перебила его в ярости:
— Это тебе Маргарет Огилви сказала? Она так говорит?
— Зачем? Это рассказала мне ты сама, когда вернулась из Со. Ты сказала тогда, что больше не желаешь видеть графа Орна. Видела ты его после этого или нет, тебе известно лучше, чем мне. Я за тобой не шпионил.
Она опять перебила его:
— Потому что тебе было все равно. А теперь ты этим гордишься.
Он не обратил на ее слова внимания и безжалостно продолжал:
— Объявленное тобой решение не видеть Орна запоздало. Удар уже был нанесен. Я нанес его, когда наглость его ухаживаний и твое им попустительство дали почву для отвратительных сплетен. Услышав намеки от леди Стэр, я решил принять меры для защиты своей чести. Я обратился к Орну с требованием прекратить оказывать тебе столь навязчивые знаки внимания. Вспомни, он попытался ударить меня. Я вызвал его на дуэль, как это принято среди приличных людей. Он отказал мне в этом и оскорбил меня снова. К счастью, у меня было оружие против этого canaille, которому я же и помог встать на путь богатства. И пока он развлекался с тобой в Со, я разорил его. Дальше к своему концу он шел сам, влекомый своей ненавистью. Сперва он объединился с моими врагами, потом, когда это не удалось, он подстроил для меня ловушку, в которую попал бедный Ангус. А теперь мне делают предупреждение, что, если до вторника его не избавят от колесования, то меня обвинят в самых низких мотивах, мол, я упросил регента остаться безжалостным.
Его горький смех ударил ее, как кнут.
— Видишь теперь, Катрин, какую бурю ты посеяла своими легкими улыбками?
Она раскачивалась от мук на своем стуле, сжав руки между коленями.
— Я думала, тебе все равно. — причитала она. — Это вело меня, подстрекало меня. Если бы ты тогда показал мне, что тебе не все равно, Джон, то никакому мужчине не достались бы мои улыбки, которые ты сейчас назвал легкими.
— Ты моя жена. У нас одинаковая фамилия. Ты мать моих детей.
— И ты всегда помнил об этом, Джон? — с грустью спросила она.
— Всегда, хотя никогда не говорил тебе об этом. Всегда, хотя ты постоянно упрекала меня в выдуманных тобой изменах. До самого последнего времени, когда наша обязанность хранить друг другу верность была сведена на нет твоим легкомыслием, а я подвергся сильному искушению. Однако, как я уже сказал тебе, мое искушение отказало мне.
— По крайней мере за это мне следует благодарить Бога, — сказала она, плача.
— И Маргарет Огилви, — сказал он, садясь за свой стол. — Добродетель этой женщины, которую ты так оскорбляла, остановила меня.
Она сидела, собираясь с мыслями. Потом очень тихо заговорила:
— Ты был честен со мной, Джон, и я хочу быть столь же честной в свою очередь. Когда я стала подозревать, когда ты дал мне повод делать это, что у тебя с графиней Орн существуют близкие отношения, я снова нашла графа. Я умышленно использовала его… его интерес ко мне в надежде сделать его своим союзником, чтобы он мог удержать свою жену от встреч с тобой. Я отчаянно… отчаянно хотела спасти нас, Джон. Пойми меня! — не ожидая его слов, она с горечью поведала ему о своем неудачном союзе с Орном.
Хотя его лицо оставалось внешне бесстрастным, сердце его было тронуто этим признанием, приоткрывавшим подлинные чувства Катрин к нему, всегда скрытые под ее сварливым тоном. После ее рассказа оба молчали. Тишина прерывалась только рыданиями женщины в кресле.
Когда он, наконец, заговорил, тон его слов был мягок.
— Вытри слезы, Катрин. Что было, то было, и не будем об этом больше вспоминать. Я тоже виноват и все прекрасно понимаю. Судьба просто играла нами обоими.
Она посмотрела на него. Он сидел прямо, строго глядя перед собой. Его руки крепко сжимали подлокотники кресла. Она заговорила со смирением.
— Ты великодушен, Джон. Более великодушен, чем я, возможно, заслуживаю. Но что дальше?
— Дальше?
— Что ты будешь делать дальше?
— Делать? Да ничего.
— Нет, так нельзя. Ты же знаешь леди Стэр. Знаешь ее злобность. Думаешь, она удержится и не разболтает, что Макуэртер был убит вместо тебя? И она же сказала тебе, какой вывод отсюда сделают. Ох, зря ты им это сказал.
