Осмотрев снасти корвета и положение парусов, чтобы удостовериться, что ничего не изменилось, он сказал:
— Не понимаю, Железная Голова, что произошло, мне кажется, что мы идем немного быстрее, чем два часа назад.
— Да, капитан, вроде бы так.
— Что же вы сделали с кораблем?
— О, пустяки! Я передвинул балласт и приказал матросам пройти вперед, ближе к носу.
— Вот это да, вы смышленый парень, и что мы на этом выиграли?
— Одну милю, капитан, одну жалкую милю, только и всего. Мы идем со скоростью двенадцать узлов. Я только что бросал лаг. Но это не спасет нас; разумеется, «Лейстер» сделал то же самое, пятнадцать минут назад он увеличил скорость. Смотрите, капитан, он совсем на виду. Да, предстоит встреча с морским волком, который наделает нам хлопот; это мне напоминает, как он гнался за нами, когда им командовал Уильям Маррей.
— А, черт возьми, теперь мне все понятно! — воскликнул Жак. — Держу пари, Жорж, это твой разгневанный губернатор на борту корабля. Он, видимо, захотел взять реванш.
— Ты так думаешь, брат, — вставая со скамьи и схватив брата за руку, произнес Жорж, — ты так думаешь? Признаюсь, я был бы счастлив, ведь и я желаю воздать ему должное.
— Это он, он — собственной персоной, бьюсь об заклад, только эта ищейка могла напасть на наш след. Черт побери!
Какая честь выпала на долю мне, жалкому работорговцу: иметь дело с командиром королевского флота! Благодарю, Жорж, это тебе я обязан такой удачей.
Жак оглядел свой корвет, его надводный борт, бортовые коечные сетки, он посмотрел на экипаж; матросы разделились на группы, каждый держался вблизи батареи, которую должен был обслуживать; по всему было видно, что все они, так же как он, знают о том, что должно сейчас произойти.
Ждать пришлось недолго, ветер уже доносил барабанную дробь с вражеского фрегата.
— Вот видишь, — произнес Жак, — не скажешь, что они медлят Ребята, поспешим. Господа моряки королевского флота знают свое дело; следуя их примеру, мы только выиграем.
Затем он отдал команду:
— Приготовиться к бою!
Тотчас на корвете раздались дробь барабана и пронзительные звуки флейты, на палубе появились три музыканта, вылезшие из люка, они маршем прошли по палубе и скрылись в люке на противоположной стороне. Появление музыкантов и их музыка произвели магическое впечатление на всех.
В мгновение ока каждый матрос занял заранее определенный пост у предназначенного ему орудия; ряд бойцов, вооруженных карабинами, заняли места у марсовой мачты; бомбардиры расположились в конце палубы и у шкафутов . Пушки были высвобождены и выдвинуты на огневую позицию.
Наступила полная тишина. Жак убедился, что подготовка к бою закончена, и начал проверку. Каждый матрос стоял на своем посту. Жак понимал, что ему предстоит самое серьезное сражение в жизни. Во время проверки, продолжавшейся полчаса, он осмотрел все орудия и поговорил с каждым матросом.
Когда он поднялся на палубу, фрегат был уже совсем близко, на расстоянии не более полутора миль. На корвете царило молчание. Вдруг легкая пелена дыма возникла на борту фрегата, и торжественно взвился флаг Великобритании.
Сражение было неизбежно; корвет уже не мог плыть под ветром, превосходство противника в скорости было очевидно. Жак приказал спустить бездействовавшие при маневре паруса, затем обратился к Саре:
— Видите, сестрица, все разошлись по своим местам, и вы должны быть в каюте.
— О, боже, неужели все-таки предстоит сражение?
— Через четверть часа, — сказал Жак, — начнется схватка, надо полагать, она будет решительной, и посторонние должны удалиться.
— Сара, — обратился к ней Жорж, — не забудьте, что вы мне обещали.
— Да, конечно, я повинуюсь, Жорж, я все понимаю, но вы ведь будете благоразумны?
— Но послушайте, я полагаю, вы не просите меня оставаться безучастным, ведь ради меня столько смелых людей рискуют жизнью!
— О нет, прошу вас лишь думать обо мне и помнить, что, если вы погибнете, умру и я.
Пожав руку Жаку, она попрощалась с Пьером Мюнье и в сопровождении Жоржа спустилась в каюту.
Четверть часа спустя Жорж с абордажной саблей в руке и с пистолетами за поясом появился на палубе. Пьер Мюнье был вооружен украшенным инкрустацией карабином; это был старый друг, не раз его выручавший.
Жак стоял на капитанском мостике, держа в руке рупор, через который отдавал команды; на нем были сабля и маленький шлем.
Корабли шли по курсу, фрегат теснил «Калипсо», и с корабля можно было видеть, что происходит на палубе противника.
— Мэтр Железная Голова, — обратился к помощнику Жак, — у вас верный глаз и трезвый рассудок, сделайте одолжение, поднимитесь на бизань-мачту и скажите, что там происходит.
Помощник, как простой матрос, мгновенно поднялся на мачту.
— Ну что? — спросил капитан.
— Вот что: каждый на боевом посту, канониры у батарей, солдаты морской пехоты у шкафута и у шканцев; капитан на мостике.
— Нет ли на борту других военных, кроме матросов и солдат?
— Не думаю, капитан, если только они не скрываются за батареями; все одеты в одинаковую форму.
— В таком случае силы почти равны. Вот все, что я хотел знать; спускайтесь, мэтр Железная Голова.
— Постойте, постойте, англичанин берет рупор. Тихо! Попробуем послушать, что он скажет.
Однако, несмотря на наступившую тишину, никаких звуков со стороны фрегата не доносилось до борта корвета; капитан фрегата отдал приказ, сверкнула молния, раздался выстрел, и два ядра пронеслись за кормой «Калипсо».
— Так, — сказал Жак, — на их корабле, как и у нас, только восемнадцатидюймовые орудия, шансы равны. — Затем он приказал помощнику:
— Спускайтесь, вам нечего там делать, вы нужны здесь.
Железная Голова подчинился приказу и оказался возле капитана. Корабль англичан приближался, не стреляя: пристрелка показала, что ядра еще не попадают в цель.
— Железная Голова, — обратился Жак к помощнику, — идите к батареям, пока будем отступать, пользуйтесь ядрами, но когда пойдем на абордаж, стреляйте снарядами, только снарядами, вам понятно?
— Так точно, — ответил помощник и спустился по задней лестнице.
В течение получаса оба корабля продолжали идти вперед; фрегат не стрелял, и на корвете решили, что бессмысленно расходовать боеприпасы и производить ответные удары на вызов врага. Однако по настроению матросов и собранности капитана можно было ожидать, что вот-вот начнется решительная схватка. И действительно, на фрегате вновь вспыхнул огонь, раздались два взрыва, два ядра пронзили паруса корвета, повредили бизань-мачту, разрушив две или три снасти.
Жак окинул взглядом повреждения, полученные корветом, и, заметив, что они незначительны, воскликнул:
