Он низко поклонился своему господину.
— Какие новости ты мне принес? — спросил Ай.
— Неожиданные, мой господин. При нашей первой встрече в Ахетатоне Маху ответил мне, что о том, о чем его спрашивали, пока ничего не известно и не будет известно еще несколько недель, до тех пор, пока двор окончательно не устроится в Фивах и пока каждый не вернется к своим привычным делам. Во время второй встречи он, улыбаясь, сказал, что любовник царицы он сам.
Ай нахмурил брови.
— Маху — любовник Меритатон? — Он был поражен.
— Он так говорит.
Утверждение это было сомнительным, если только Маху не стремился к трону, что делало его еще одним противником Ая. Если бы он на самом деле был любовником Меритатон, он никогда бы в этом не признался. Ай принялся интенсивно чесать большой палец ноги.
— Ты ему сказал, чего мы от него ждем?
— Нет, господин.
Ай откинулся на подушки.
— Я решил подождать, так как посчитал его ответ неправдивым. И я подумал, что мы всегда успеем сделать ему предложение.
— Ты поступил правильно.
— Он спросил у меня, почему для нас эта информация так важна.
— И что ты ответил?
— Что мне это неизвестно, но что, по моему мнению, это связано с интересами династии.
Ай кивнул, но успехи посланника его не радовали, даже наоборот. Маху наверняка доложил обо всем Сменхкаре.
Он, Ай, все еще не знал, кто был любовником Меритатон.
А ему это было крайне необходимо'. Значит, ему нужен был шпион во дворце.
Не мог же он вечно ждать корону. С каждым днем увеличивался риск того, что эта бесстыдница Меритатон забеременеет от незнакомца, родит наследника этого обескровленного род и тем самым лишит Ая возможности взойти на трон, которого он заслуживал больше кого бы то ни было. Да, больше, чем кто-либо другой!
Именно в этот момент попугай встрепенулся и прокричал:
— Bin tchaou!
Он, несомненно, почувствовал близость духа неопределенности.
— Но что же с тобой такое? — спросила Меритатон, удивляясь робкой почтительности Неферхеру.
Она вызвала его среди бела дня. Он, застыв, стоял в стороне.
За дверью раздавался гул голосов и топот сандалий: по коридорам сновали стражники, писари, слуги.
— Божественная, — наконец начал он, — я в твоем распоряжении.
— Это же я, Меритатон! Ты меня не узнаешь? Ты больше не испытываешь ко мне никаких чувств, потому что я стала царицей?
— Божественная…
— Достаточно! Еще две недели назад ты загорался от одного моего взгляда, а теперь похож на провинившегося писаря. Что с тобой случилось?
Глаза Неферхеру наполнились слезами.
— Однажды вечером нас застал твой муж… Затем он сам… толкнул нас в объятия друг к другу. Пойми, для меня это потрясение. За две недели, проведенные здесь, нам ни секунды не удалось побыть наедине… А теперь ты царица, пойми…
Она смягчилась. Конечно же, быть любовником царицы совсем не просто. Два ночных происшествия, о которых он упомянул, а затем вынужденная разлука были для него испытанием.
— В Ахетатоне было лучше, — сказал он. — Не говоря уже о моем жилище. Я здесь задыхаюсь.
— Думай обо мне, — предложила она. — Я тоже лишена тебя. И мои комнаты тоже настоящее пекло.
Он поднял на нее глаза и улыбнулся.
— Нам нужно найти способ видеться в более подходящем месте, — продолжила она. — Я могла бы переселить тебя на первый этаж. Там прохладнее.
— Но лестница охраняется и днем, и ночью.
— Я прикажу построить другую лестницу. Потерпи. Ради нас.
Глаза Неферхеру опять наполнились слезами. Он подошел и обнял ее. Она погладила его по голове.
На нее явно напал Призрачный демон. Она подумала, что, хотя она и была царицей, все же теряла силы в этой древней крепости и даже не могла тайком видеться с единственным человеком, доставлявшим ей истинное наслаждение. В голову ей пришла безумная мысль: а что, если сбежать с ним?
Постучали в дверь. Они отодвинулись друг от друга. Она пошла открывать: явилась кормилица младшей царевны, Сетепенры, вся в слезах. У девочки было ужасное расстройство желудка.
— Распорядись позвать царского лекаря, Аа-Седхема, — сказала Меритатон, торопливо шагая вслед за кормилицей, чтобы взглянуть на младшую сестру. — Подожди меня здесь, — бросила она Неферхеру.
Сетепенра лежала бледная и дрожала, несмотря на жару. Меритатон присела к ней на ложе. Аа-Седхем не заставил себя ждать. Он вбежал в комнату, а за ним слуга внес его ларец. Лекарь попросил, чтобы ему показали горшок царевны, затем открыл свой ларец и достал оттуда мешочек с очищенной белой глиной, а слугу послал в свою комнату за сосудом с очищенной водой. Когда слуга вернулся, Аа-Седхем насыпал немного глины в чашу, добавил воды, размешал и дал все это выпить царевне.
— Я вернусь через два часа, — сказал он. — До завтра не давайте ей ни есть, ни пить — ничего, кроме очищенной воды с настоем полыни. Всего несколько капель. Завтра она поправится благодаря бдительности Тота.
— В чем причина ее болезни? — спросила Меритатон.
— Твое величество, я боюсь, что местная жара усугубила недуг, который в других условиях мог пройти сам по себе.
Меритатон задумчиво посмотрела на Аа-Седхема. Иметь такого лекаря под рукой было удачей.
Затем она вспомнила, что забыла в Ахетатоне свой ларец с драгоценными шариками снотворного, которые взяла у своей матери Нефертити.
Три архитектора, почтительно замершие перед монархом, внимали его желаниям.
— Я хочу построить дворец на берегу Великой Реки, который будет окружен садами.
— Твое божественное величество! — начал Главный архитектор. — Все земли на берегу реки очень низкие. Каждый год их затопляет до самого фиванского холма. Из этого следует, что необходимо будет поднять дворец и прилегающие сады по всей площади как минимум на два локтя выше уровня самого высокого половодья. А из-за того, что размывается нижний слой почвы, она становится опасно подвижной. Из этого также следует, что необходимо будет сделать насыпи по берегам и построить каменный фундамент под здания.
Фараон догадывался, что предстояло проделать колоссальную работу.
— Это возможно?
— Твое божественное величество, любое твое желание может быть исполнено. Вопрос только во времени. В любом случае мы сможем начать работы только через три месяца, когда земля высохнет как следует, поскольку половодье закончится через пять недель!
— Сколько же нужно времени для строительства?
Главный архитектор повернулся к коллегам и после короткого совещания с ними сообщил:
